Страница 110 из 121
— А как зовут того генерал-лейтенанта?
— Его-то я очень хорошо знаю. В моей ставке все время околачивался. По юстиции. Приговаривал всех без исключения. Целыми днями на виду у всех болтались на виселицах трупы приговоренных им офицеров, чиновников и солдат. Скотина!.. Милков его фамилия.
— Да, мир тесен. А как союзники к вам относились там, в Турции?
— С величайшим презрением. Они нас и за людей-то не считали. А мы платили им ненавистью. Больше ничего у нас не осталось: ни родины, ни чести. Если вы хотите найти людей, ненавидящих англичан и французов, то ищите их не здесь, а там, по ту сторону границы. Я счастлив, что моему примеру последовали другие: несколько десятков бывших офицеров и солдат сдались Советской власти.
— Если вы искренне решили сотрудничать с нами, то я рад за вас. Вы могли бы преподавать тактику, военное дело нашим командирам…
— О таком счастье я не смел и мечтать!
Все это, разумеется, выглядело парадоксально: генерал Слащев в кабинете Фрунзе. Но еще парадоксальнее было то, что произошло потом: командиры и политработники, еще недавно дравшиеся со Слащевым, возбудили перед правительством Украины ходатайство о расстреле врангелевского генерала. Тут и начался парадокс: Михаилу Васильевичу пришлось выступить в роли ярого защитника и адвоката своего недавнего врага, доказывать, что такого крупного военного специалиста разумнее использовать, нежели расстрелять. В течение месяца жизнь Слащева висела на волоске. Он невозмутимо ждал. Логика и авторитет Фрунзе победили, Слащев приступил к исполнению новых обязанностей.
Вышла в свет статья Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия». Обдумывая пути и методы строительства Красной Армии, он для сравнения в другом обширном очерке «К реорганизации французской армии» показал, как происходит процесс преобразования армий капиталистического мира. Это был глубокий, всесторонний анализ состояния иностранных армий.
Рана постепенно зажила. Врачи были потрясены: от такой раны обычно умирают сразу. Плащ пробит в семи местах. Но железный Фрунзе нашел в себе силы отбиться от полусотни врагов, добрался в седле до станции и только тут потерял сознание. Все это казалось невероятным, но это было так. Лежа в постели, он продолжал руководить разгромом банды Махно.
Банду зажали со всех сторон. Завязался жесточайший бой. Махно бросил свой штаб, свои обозы и пулеметы, своих помощников и идейных вдохновителей. Помощники были убиты в перестрелке. Он бежал. И все-таки красноармейская пуля настигла его. Несколько десятков всадников — вот что осталось от армии Махно. Они везли тяжелораненого атамана сперва на юг, скрываясь в рощицах и в плавнях. Затем переправили через Днестр, в боярскую Румынию. Здесь была смерть. Политическая.
Но двадцать первый год еще не кончился.
События продолжали нагромождаться одно на другое. На Украине объявился новый атаман — помощник Петлюры генерал Юрко Тютюник.
Фрунзе отозвал из Тамбова Котовского, поставил его во главе кавалерийского корпуса и приказал уничтожить банды Тютюника.
Сам Михаил Васильевич готовился к длительному и, по всей вероятности, опасному путешествию.
В харьковской газете «Коммунист» появилась его статья «По ту сторону Черного моря». И все вдруг увидели: Фрунзе — великолепный знаток Ближнего Востока, Малой Азии. Он рассказывал о событиях в Турции, которые за последнее время приковывали внимание всего мира.
Обывателю Турция всегда рисовалась этакой экзотической страной полумесяца на берегах Босфора, где, как во времена «Тысячи и одной ночи», правит султан, «повелитель правоверных», «калиф ислама», где до сих пор сохранились гаремы (у губернатора Константинополя сорок жен, у султана — триста), где курят наргиле и пьют фиговый сок, где в Софийской мечети сохранился оттиск пальца пророка, где в тени мечетей сидят дервиши и так далее, и тому подобное. Пустячки из жизни народов Востока туристы-сибариты всегда выдают за саму жизнь народов.
Оком государственного деятеля Фрунзе видел другую Турцию. В прошлом году по Севрскому договору Антанта отняла у Турции большую часть территории вместе с Константинополем — столицей, находящейся в том месте, где сливаются воды Мраморного моря, Золотого Рога и Босфора. На долю Англии досталась Месопотамия, Палестина и Аравия; на долю Франции — Сирия, Ирак, большая часть Малоазиатского полуострова; Греции — западная часть Малой Азии с городом Смирной и остатки европейских владений Турции в юго-восточной части Балканского полуострова. Остальная часть собственно Турции — Анатолия была разделена на зоны влияния.
Большинство турецкого народа выступило открыто на борьбу против захватчиков. Во главе недовольных стал один из видных турецких генералов Мустафа Кемаль-паша. В Анкаре он созвал национальное собрание, которое оформило новое революционное турецкое правительство. Правительство султана Магомета Шестого оказалось в изоляции. Правительство Кемаль-паши сумело в короткий срок создать довольно внушительные вооруженные силы и подготовить таким образом возможность активной борьбы с поработителями своей страны.
Борьба началась после того, как Антанта натравила на турок Грецию.
Советское государство с большим сочувствием относилось к борьбе турецкого народа за свою национальную независимость. В марте двадцать первого года в Москве между РСФСР и Турцией был заключен договор о дружбе и братстве, затем Турция подписала аналогичный договор с Закавказской федерацией.
А Советская Украина, близкая соседка Турции по Черному морю, до сих пор не имела с ней дипломатических отношений! Фрунзе считал такое положение ненормальным.
Вот почему еще в мае правительство Украины предложило Кемалю начать переговоры об установлении дипломатических отношений. Местом переговоров мог бы стать Харьков, столица Украины.
Турки на переговоры согласились, но пожелали, чтобы они проходили в Анкаре. Это не вызвало возражений.
Меньше всего Михаил Васильевич предполагал, что возглавлять чрезвычайную дипломатическую миссию придется ему. Но история большой жизни всегда немного фантастична: именно он был назначен председателем дипломатической делегации.
И как всегда при неожиданных поворотах судьбы, он занялся тщательной подготовкой. На его рабочем столе появились русско-турецкие словари, труды по древней и новейшей истории Турции, книги по истории дипломатических отношений, этнографические сборники, статистические материалы, подробные описания турецких вилайетов — генерал-губернаторств. Можно было подумать, что он собирается защищать докторскую диссертацию.
За несколько месяцев он сделался самым квалифицированным экспертом по Турции: знал ее экономику, состояние армии, политические программы, международные связи. Поздравил себя с открытием: оказывается, турецкий язык имеет много сходного с киргизским.
Назначение Фрунзе чрезвычайным послом было воспринято в Турции с глубочайшим удовлетворением, как честь, оказанная молодой Турецкой республике со стороны Советского государства. Мустафа Кемаль по этому поводу писал:
«Уже один факт, что правительство Украинской Советской Республики для заключения договора дружбы, чтобы еще более закрепить политические и экономические связи, существующие между обоими народами, выбрало Фрунзе, одного из выдающихся политических деятелей, являющегося в то же время одним из самых доблестных полководцев и героических вождей победоносной Красной Армии, вызвал особую признательность со стороны национального собрания».
В Турции его знали, за каждым его шагом в Туркестане и в Крыму пристально следили.
Что такое чрезвычайный посол? Это прежде всего человек, в совершенстве владеющий дипломатическим искусством. Фрунзе предстояло опровергнуть собой, своими действиями старый, въевшийся в умы дипломатов афоризм: «Солдаты не становятся хорошими дипломатами, поскольку посол должен быть человеком мира». Впрочем, об этом он меньше всего заботился.
Ему было известно, что «люди с Кэ д’Орсэ» пытаются заигрывать с новым турецким правительством; необходимо выяснить, как далеко зашли отношения новой Турции с Францией. Он слишком хорошо понимал природу только что возникшей Турецкой республики, чтобы строить какие-либо иллюзии на этот счет. Политическая платформа народной правительственной партии носит ярко выраженный буржуазно-либеральный характер. Но турки сражаются за свою независимость, и Советское государство обязано поддержать развертывающееся национально-освободительное движение.