Последние грозы

У Мокроусова заныло сердце: вспомнил о Папанине. Где он? Удалось ли ему добраться до Харькова? Удастся ли его десанту высадиться на крымский берег? Тревожило и то обстоятельство, что штабу Повстанческой армии под нажимом белогвардейских отрядов приходится часто передислоцироваться: сумеет ли Папанин со своим десантом отыскать штаб? Конечно же и в Судаке, и в Капсихоре, и в других местах оставлены надежные люди, которые укажут хотя бы направление… Алексей подумал о жене, и тоска сделалась острее…

Мокроусов листал и листал страницы и наконец в газете «Сегодня» наткнулся на сообщение, которое сразу же навело на размышления: «На конференции в Лондоне, состоявшейся в августе м‑це 20 г., между Ллойд-Джорджем и Мильераном возникли серьезные разногласия по русскому вопросу и о методах его разрешения; «Вопрос о Врангеле» — один из опаснейших рифов в фарватере Лондонской конференции, по которому Ллойд-Джордж ведет корабль мирового мира». Вот оно! И уж подлинное открытие в передовой «Вечернего времени» — о переговорах в июне этого года Ллойд-Джорджа с Красиным: «Никогда еще в истории Англии не было того позора, до которого довел страну Ллойд-Джордж. Какой-то подозрительный субъект Красин и беглый каторжник «Макарка рыжий» Ногин, развалившись в креслах громадного внушительного здания министерства иностранных дел на Даунингстрит, положили ноги на колени удивленным Е. Бонар-Лоу и лорду Керзону и стали диктовать свои условия английскому премьеру».

Теперь внезапное отплытие английских кораблей, кажется, получило свое объяснение: Ллойд-Джордж и Мильеран не договорились!

Когда рядом на скамейку присел молодой человек и в свою очередь развернул газету, Мокроусов едва приметным движением сжал в кармане рукоятку бесшумного револьвера. Но, услышав пароль, успокоился.

— Все спокойно. Вас ждут по известному адресу и в назначенное время… — глухо проговорил незнакомец.

Неизвестный так же бесшумно поднялся и исчез за густыми зарослями низкорослых пепельно-серых акаций.

Городской актив был в сборе. Все — проверенные люди, многих Мокроусов знал еще по семнадцатому году. И они знали его. Совещание деловое, без декоративного чаепития. И хотя дом хорошо охранялся, задерживаться здесь не следовало.

Мокроусов рассказал, в чем состоит задача сейчас, перед приходом Красной Армии. Собственно, он уточнял с ними детали, согласовывал действия. Повстанческая армия будет сдерживать напор отступающих белогвардейцев, а если они все же прорвутся на Симферополь, а из Симферополя в Севастополь и в другие портовые города, то «второй пояс» из рабочих дружин должен не выпустить Врангеля из «крымской клетки»!.. Оцепить аэродромы, склады, заводы, упредить пожары, грабежи и погромы. В Севастополе следует обратить особое внимание на артиллерийский завод. Белые попытаются его демонтировать и эвакуировать в Турцию. Ну а самое важное: не допустить врангелевцев к складам боеприпасов в Килен-Бухте. Если противнику удастся поджечь склады, то весь Севастополь взлетит на воздух! Погибнут сотни тысяч людей… Он, Мокроусов, хорошо знает эти склады и приказывает сегодня же взять их под пристальное наблюдение…

Все было оговорено, распределены обязанности. Под конец командующий высказал недоумение: Красная Армия вот-вот ворвется в Крым, а в Севастополе не заметно, чтобы кто-то из начальства принимал меры к эвакуации.

Значит, Врангель твердо верит в неприступность Крыма.

Этой же ночью Мокроусов покинул Севастополь. Он с нетерпением ждал папанинский десант, который, по его расчетам, уже должен прибыть.

Белогвардейская шхуна «Три брата» была задержана десантниками на полпути между Анапой и Ялтой. Шхуна направлялась из Ялты в Феодосию, везла продовольствие для армии. Хозяина шхуны и его компаньона Папанин взял заложниками, обещая сохранить им жизнь в том случае, если шхуна в течение суток будет болтаться в море и никому не сообщит о встрече с красным истребителем.

Штурман вначале решил соблюсти условия. Так продолжалось верных полсуток. Но шхуну сносило к берегу, и в конце концов к ней подошел сторожевой катер. Штурман без утайки рассказал все дежурному офицеру, после чего катер устремился не в погоню за советским истребителем, а в Феодосию. Через несколько часов всю береговую охрану привели в готовность.

И конечно же были высланы два миноносца на поиски советского истребителя, который рано или поздно должен-таки подойти к берегу.

Всего этого не знали Папанин и его друзья. Командир особого отряда ломал голову над тем, как поступить с пленными. Кто-то предложил пустить их в «расход», так как оставлять на берегу нельзя: наведут беляков на след. Брать с собой тоже вроде глупо: два лишних рта.

Пленников вывели на верхнюю палубу.

— Помогайте разгрузке, — сказал Папанин. — А там видно будет. Если ваши не выполнили уговор — каюк!

Это была уже вторая ночь, как истребитель находился в море. Папанин решил высадить десант в том самом месте, что и в прошлый раз: возле Капсихора. Связаться с крестьянами, а потом уж двинуться на соединение с Мокроусовым. Главное: забраться незамеченными в ущелье! Катер конечно же придется затопить на неглубоком месте, чтоб потом можно было легко поднять…

Выгрузка заняла много времени. Приходилось стоять по горло в холодной штормовой воде и передавать ящики с рук на руки. Волны сбивали с ног, тянули на дно.

Истребитель стоял под прикрытием скалы, с моря его трудно было заметить. Тьма кромешная.

Кто-то крикнул:

— Полундра! Сигнальные огни…

Вынырнув из-за мыса, параллельно берегу шел сторожевой корабль. Прожекторные лучи то упирались в воду, то прыгали со скалы на скалу.

— Ищут! Значит, навели-таки… Молитесь своему богу, контра! — произнес кто-то из десантников.

Пленники, поняв, что терять им нечего, с воплями выскочили из воды на берег и побежали в разные стороны.

Догнать не удалось: оба исчезли, растворились в темноте.

— Раззявы… — ворчал Вишневский. — Хорошо, хоть пальбу не открыли.

Миноносец, по всей видимости не заметив ничего подозрительного, двинулся в направлении Алушты и вскоре исчез. Все вздохнули с облегчением.

Пройдет целая эпоха, несколько эпох, когда седой Папанин остановится в стороне от шоссе у памятного знака с фигурой десантника. Прищурив от солнечного блеска слезящиеся глаза, прочтет на пьедестале надпись: «На этом месте в августе — ноябре 1920 года высаживались десантные группы во главе с В. А. Мокроусовым и И. Д. Папаниным для организации партизанской борьбы в Крыму. Политруком одной из групп был советский писатель Всеволод Вишневский».

9

Поезд командующего медленно пробивался из Харькова в Мелитополь, где Фрунзе наметил расположить свой полевой штаб. Отступая, белые взорвали все железнодорожные мосты, даже мостики через ручьи и канавы, ремонтные отряды не успевали их восстанавливать. Остовы сгоревших зданий, опрокинутые составы, вывороченные шпалы с рельсами, разрушенные водокачки и водохранилища… Ремонтники насчитали двести взорванных мостов. И хотя белые отступали в панике, разрушения производились планомерно, по всей видимости, специальными отрядами, имевшими задание оставлять позади себя «мертвую зону». От хуторов Лютя и Ярошина осталась груда развалин. Вода в колодцах оказалась отравленной. На станции Сокологорное пылали десятки поездов с аэропланами и боеприпасами, рвались снаряды и авиационные бомбы. Жуткое впечатление производили подожженные составы с живым скотом и хлебом.

Перед Александровском Фрунзе пришлось бросить поезд и пересесть на автомобиль. Весь железнодорожный путь от Александровска до Мелитополя был разрушен. Его торопились восстановить, так как возле Александровска застряли платформы с тяжелой артиллерией. Автомобиль объезжал песчаные холмы — кучугуры, застревал «по уши» в осенней грязи, преодолевая завалы. Глядя на разрушения, произведенные врангелевцами, на изрытые поля, на сотни павших лошадей — вся степь была покрыта конскими трупами, — проводник из местных, поджарый дедок с роскошными белоснежными усами, нависающими над голым подбородком, со злой задумчивостью произнес: