Мираж

— Меня зовут Вирджил Чип, здравствуйте. Вы — Кевин Розендейл?

Хозяин квартиры шмыгнул носом:

— Да-да, заходите… Кевин — это я, мистер…

— Нет, Вирджил.

— Вирджил, я ждал, что ты придешь, даже звонил тебе в Вашингтон. Там сказали, что ты в командировке.

— Меня отозвали, Кевин. Я хотел поговорить.

— Вирджил, проходи, проходи. Сюда, здесь мой кабинет.

Кабинет Розендейла оказался большой комнатой о пропорционально большим столом, заваленным бумагами. Еще одним украшением был шкаф с торчавшими из него папками. Остальная мебель состояла из стула и двух кресел.

— Как всегда, бедлам, Вирджил. Извини, пожалуйста. Ты знаешь, что такое бедлам? В пятнадцатом веке в Лондоне был приют для лунатиков, названный именем Святой Марии Бетлихемской. Бетлихем стал «бедламом»… Я чту традиции наших прародителей. — Розендейл тараторил, подтаскивая стул к креслу, где уселся Чип, и поставил на стул пепельницу. — Бедлам…

Чип молчал.

— Я знаю, что ты хочешь спросить, Вирджил. Все, что я могу, я расскажу.

Чип отрицательно покачал головой:

— Нет, я спрошу тебя о другом. Я ведь уже похоронил сестру, и мне не нужны святочные истории о том, какой хорошей она была при жизни. Это я знаю лучше тебя, поверь.

— Тогда я не…

— Объясню. Мне вручили письмо Джудит, написанное за несколько часов до смерти, причем она пишет, что ее, вероятно, убьют.

— О боже!

— Она написала, что, работая у тебя, познакомилась с несколькими журналистами, которые трудятся на ЦРУ. Не со слепыми щенятами, а с теми, кто не сегодня-завтра начнет кусаться. Это правда?

— Вирджил, это правда. Поверь, мне грустно, что я называю их своими коллегами. ЦРУ обеспечивает им карьеру, она заранее запрограммирована, разве что не вложена в компьютер. Студент — начинающий журналист — звезда первой величины. Ты ведь знаешь. Однако какой позор! Все, что происходит в журналистике, определяют не способности человека, а его желание или нежелание сотрудничать с ЦРУ. Чего говорить! В прошлом году в Лэнгли практически во всеуслышание уведомили: они будут приглашать на брифинги журналистов из тех, кто едет на работу за рубеж и готов потом «отдать долг»…

Розендейл смотрел на Чипа в надежде, что тот прервет его, но гость молчал.

— Да, я ничего не знаю, но ведь слепым надо быть, чтобы не заметить. Ты знаком с Андерсоном, считающим себя «совестью журналистики».

— Джеком Андерсоном? Нет.

— Я собрал большое досье на него. Интересует?

Немного помедлив, Чип кивнул. Розендейла надо было успокоить. Пусть думает, что его занимает рассказ об Андерсоне.

Розендейл выхватил из шкафа толстую папку и, боясь, что его могут перебить, начал:

— Здесь все свежатина, лезть глубже я не буду. Только вот одна заметка из «Таймс» за семьдесят пятый год. Джека Андерсона хотели отравить. И ты знаешь кто? ЦРУ. За его правдоискательство. Смотри, как все чисто сделано: то они решили смазать ядом руль его автомобиля, то подсыпать яд в лекарство, которое он принимает… Самое смешное в том, что они потом придумали подсыпать ему «снадобье» в коктейль. Тут-то и выяснилось, мол, что Андерсон не берет в рот спиртного. Отлично! Кретины, да? Не знали, что он не пьет, хотя знали о нем все! Как ты думаешь, Вирджил, кто надоумил «Таймс» напечатать такую липу? Ах, какой он чистый, «разгребатель грязи»! Но только «грязи», подбрасываемой из Лэнгли. Ну а сам Джек был «потрясен», узнав, что его собираются отравить по приказу администрации. Ты ведь знаешь, что все сработало: сколько газет и журналов во всем мире потом цитировали Андерсона, он ведь уже не просто разгребал грязь лопатой, а работал на экскаваторе…

Ерунда! В восемьдесят первом году Джек прекрасно инспирировал «ливийский заговор». Слушай: весной того года появляется, конечно же в «Вашингтон пост», статья за подписью Джека: «ЦРУ хочет убрать Муаммара Каддафи. Остановите ЦРУ!» На следующий день — еще статья. Сразу же опровержение Лэнгли: мы даже не знаем, где находится Ливия. Для чего? О чем речь? Кто? Куда? А восьмого октября Джек сообщает в «Нью-Йорк пост», что Каддафи, по сведениям Агентства национальной безопасности, планирует убийство Рональда Рейгана. Вот так вот! И даже отправил к нам группу террористов. Тринадцатого октября Джек в «Вашингтон пост»: «Ливийский диктатор наметил себе высокую жертву — Рональда Рейгана. Он признался в этом в беседе по телефону с эфиопским диктатором Менгисту Хайле Мариамом в августе». Пятого ноября ливийцы сообщили — наши готовят военные маневры вблизи ливийских границ и нападение на Ливию. Можно оправдать свои действия, разве нет?

Андерсон сказал «а», до конца алфавита дошли все остальные: Майк Гетлер, Джеймс Маккарти… Но Эй-би-си сделала телеинтервью с Каддафи — в декабре. Ты помнишь?

— Не очень, а что?

— Я записал его на пленку, дам тебе послушать, а пока пойду сварю кофе. А выпить?

— Я давно решил быть как Джек Андерсон. Если ты настаиваешь, я послушаю интервью и буду готов пересказать его тебе, хотя не вижу в этом большого смысла. Тебе надо собраться с мыслями? — Тон Чипа был жестким.

Розендейл опешил:

— Какими мыслями?

— Кофе — это хорошо, — куда мягче ответил Чип, и Розендейл мгновенно выскочил на кухню.

Чип включил магнитофон. Розендейлу нужна передышка, пусть успокоится.

— БЛАГОДАРЮ ВАС, ПОЛКОВНИК, за то, что вы пригласили нас сюда. Думаю, вам отлично известно, что говорят о вас в Соединенных Штатах. Правительство утверждает, что в его распоряжении имеются материалы, подтверждающие, что вы посылали в США лиц со специальным заданием убить президента Рейгана и других высокопоставленных лиц. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Нас крайне удивляет это известие, и мы видим в нем один из элементов террористической политики администрации Рейгана, направленной против нас. У нас уже нет терпения выслушивать подобные обвинения. Если у американской администрации имеются какие-то доказательства, мы хотели бы увидеть их, чтобы узнать, что это за люди, которые за нашей спиной, за спиной ливийского народа задумали подобное преступление. Мы против убийства кого-либо! С другой стороны, мы готовы сражаться против американских войск, посягающих на наши границы, потому что Америка захватывает нашу, арабскую, землю. Но не в нашем характере кого-либо убивать. Это не наш стиль. Это стиль Америки. Это она готова убить меня, отравить меня. Попытки в подобном духе предпринимались американской администрацией уже неоднократно.

— Вы хотите сказать, полковник, что американцы на самом деле пытались убить вас?

— Да, я уверен в этом. Весь мир уверен в этом. Это правда, и это обернулось проблемой для американского правительства, для ЦРУ.

— Полковник Каддафи, если сообщения о ливийском заговоре против президента США не соответствуют истине, почему, по-вашему, Соединенные Штаты выдвигают против вас подобные обвинения?

— Потому что мы отказываемся склонить голову перед Америкой, отказываемся подчиниться господству Америки, стать ее рабами. Мы хотим быть свободной, неприсоединившейся страной. Америке не по нутру такие люди вообще. Америка хочет обеспечить себе господство над всем миром и всех людей делит либо на врагов Америки, либо на своих рабов, а мы отказываемся быть рабами. Я считаю, что за многими обвинениями против нас кроется сионистская пропаганда. Америка прислушивается к сообщениям из любого источника, если они направлены против ливийского народа. Пусть же США предъявят доказательства — если они у них есть, — мы хотим видеть людей, которые замышляют убить Рейгана. Мы хотим знать, кто их послал. Выяснить это обязаны все.

— Господин полковник, вы уже несколько раз раньше говорили мне, что заинтересованы в установлении нормальных отношений с Соединенными Штатами, и все же эти отношения продолжают ухудшаться. Чем это объясняется?

— Да, мы по-прежнему заинтересованы в том, чтобы иметь хорошие отношения и с Соединенными Штатами, и со всеми другими странами мира. Но Америка отказывается от нормализации отношений.