Мираж

— Согласен.

— Хорошо, сэр. Дайте вашу правую руку.

— А почему не левую?

— Линии левой руки показывают, сэр, что вам надлежит в жизни от рождения, говоря научным языком, что заложено в генах, то есть ваши возможности и способности. А линии правой руки отражают, как вы в бренной жизни реализуете эти способности и возможности… Сэр, у вас прекрасная рука! Линия жизни и ума исходят из одной точки, значит, вы человек уравновешенный, мудрый, вам не грозят нервные болезни. Посмотрите, какая четкая линия здоровья, бог вас не обделил им. Согните кисть, вот так, прекрасно, бог вам гарантирует девяносто лет пребывания на этом свете. Бугорок Венеры свидетельствует, что сэр неравнодушен к слабому полу, но линия сердца не заканчивается вилкой, значит, сэр холост или вдовец. Давайте посмотрим ребро ладони… Так и есть. Сэр не женат, детей не имеет, и, боюсь, ему так и не предстоит создать свой семейный очаг. Кисть у вас широкая, лопаткой, значит, сэр весьма трудолюбив, отдает всего себя любимому делу. Разрешите ваш большой палец?.. Так, верхняя фаланга длиннее нижней, значит, сэр человек волевой, в поступках им руководит разум, а не сердце, не так ли?

— Пожалуй.

— Линия судьбы, сэр, у вас неровная, — видимо, нелегко было идти по жизни. Сэр часто переезжал, бывал в других странах, подвергался риску, не жалел себя… Но что это? Скорпион терзает ваше сердце. У вас на сердце боль, большие переживания, хотя вы и скрываете их. То, чего вы не можете понять, к чему не можете найти ключ, не знаете, с чего начать. И эти мысли, подобно скорпиону, терзают ваше сердце.

— Этот рисунок похож скорее на паука, чем на скорпиона.

— Как видите, паук опутал не только ваше сердце, но и затронул линию судьбы. Видимо, это какая-то личная трагедия. Что же это может быть?

— Гибель сестры, единственного близкого мне человека. Убийство нелепое, загадочное. Что об этом говорят линии, господин ясновидец?

— Теперь мне все понятно. Вы поссорились или повздорили со своей сестрой. Потом ее вдруг не стало, и вы клянете себя за то, что, быть может, явились причиной ее гибели. Ваше сердце полно сострадания, и оно в поиске, пытается найти тех, кто оборвал жизнь близкого вам человека. Но кто-то вам мешает.

— Это правда, я хотел бы найти, Кого — не знаю пока. Но мой служебный долг пока не позволяет… Знаете, дела. Но вернусь в Штаты…

— Сэр, я могу сказать, кто вам мешает и кто вам поможет в этом нелегком деле. На этой ладони я вижу буквы «Ц», «Ф». Они работают против вас, а вот буквы «М» и «Т» — ваши союзники. Однако сейчас не лучшее время что-либо предпринимать. Видите линию, вырастающую из линии судьбы? Значит, будьте осторожны: ваш поиск может погубить карьеру, а то и жизнь. И еще обратите внимание на этот разрыв на линии жизни. Он означает смерть.

— Мистика какая-то. Я не вижу на ладони никаких букв. Откуда вы взяли? Разрыв есть…

— Давайте оставим этот вопрос, я и так сказал вам больше, чем хотел.

— Хорошо, а когда наступит благоприятный момент для моих поисков?

— Сэр, я мысленно провожу дугу от линии, которая вырастает из линии судьбы к линии жизни. Одну минуточку… Так, это ваша поездка, видимо, связана с высокими обязанностями: видите, линия приближается к развилке, что означает… Только после окончания вашей служебной миссии небо открывает для вас широкие возможности ответить на зов крови и покарать преступника. Только после этого. Надо набраться терпения, сосредоточиться на вашей работе, выполнить ее до конца, чтобы, сняв бремя ответственности, спокойно и рассудительно сосредоточиться на поисках…

Когда за хиромантом закрылась дверь, Чип еще долго рассматривал свою ладонь. Сплошная мистика. Он перемотал кассету и включил магнитофон. «Сэр, я не привык работать с магнитофоном. Он мне мешает», — раздался бархатный голос хироманта.

«Завтра утром послушаю на свежую голову все до конца», — решил Чип и нажал клавишу «Стоп».

Свами Сингх, спустившись по лестнице в вестибюль отеля, направился в телефонную будку:

— Бертрам? Это я. Все прошло нормально. Бэби спел свою историю, как соловей. Я скоро лопну от избытка информации.

— Ты скорее лопнешь, старый шарлатан, от избытка пива. Возьми сейчас же такси. Через двадцать минут я буду в отеле «Кларидж». Там поговорим.

— Послушай, этот тип записал нашу беседу на магнитофон. Невозможно было отвертеться. Я бы не хотел, чтоб в случае чего…

— Надеюсь, ты наказал его за это рупий на двести?

— За кого ты меня принимаешь?

— Ладно. Быстрее лети в «Кларидж», а то действительно лопнешь по дороге от избытка информации. — Дан положил трубку, поморщился, как будто выпил английской соли.

Свами Харинама Сингха он получил «в наследство» от Муллигана, тот — от своего предшественника Вильяма Гримсли, а тот — от своего… Уже больше десяти лет Сингх был агентом делийской резидентуры ЦРУ. Хиромант ловко входил в доверие ко многим людям, вытягивая из них те или иные сведения: биографические данные, материальное положение, сильные и слабые стороны, увлечения и все остальное, что давало американцам ключ к личности человека, который их интересовал. Дан считал его шарлатаном, проходимцем, но хиромант приносил пользу, и с ним приходилось считаться.

Он снова взялся за телефон:

— Рей? Дан. У Бэби есть магнитофон.

— Помню. Дешевый кассетник и одна пленка. И диктофон «Филипс».

— Надо, чтобы кассета с пленкой исчезла навсегда. «Филипс» не трогай.

— Подозрительно будет. Бэби не дурак. Лучше, если пропадут магнитофон с пленкой. Администрация принесет извинения, возместим стоимость, уволим дежурную по этажу или горничную — и инцидент исчерпан.

— Пленка должна завтра лежать у меня на столе. Понял?

— А что делать с кассетником? Один мой знакомый из Патны…

— Ладно, сделай приятное себе и «знакомому из Патны», но пленка чтоб была.

— Понял, Бертрам. Ты щедр, как кувейтский шейх. До завтра.

Вечером Дан подписал очередную телеграмму:

«Операция «Челночный веер».

Человек намерен докопаться до истины. Дан».

БЕРТРАМ ПРИГЛАСИЛ на коктейль только своих. Здесь Чип познакомился с заместителем резидента Уильямом Дугласом и ведущими «полевыми игроками»: Джоном Бендером, Фрэнсисом Шафером и Абдулахом Салемом.

Напористая Андрэ каждому нашла дело:

— Джон, выдвинь столик на середину, так…

…Вирджил, там на серванте большие стаканы для виски…

…Бертрам, дорогой, где кубики льда?..

…Фрэнсис, принесите содовую… Бутылки в холодильнике…

…Абдулах, наливайте скорее. Всех, я полагаю, мучает жажда…

Вскоре каждый почувствовал себя раскованно, и завязалась беседа.

— Бертрам, — начал Чип, — почему ты не пригласил сюда «этого болтливого павиана»?

Удар в цель. Публика дружно загоготала.

— Обойдется, хватит ему протокольных мероприятий.

— Парни, а все-таки мы здесь плохо работаем с фирмами и дельцами, — заметил Роберт Стема, — это же непочатый край.

— Ты так считаешь? — Дана задело за живое. — Ты забываешь, приятель, про офисы «Транс уорлд эйрлайнс», «Пан Америкэн», «Ферст нэшнл сити бэнк», «Бэнк оф Америка»… Да мало ли еще солидных контор, где сидят наши ребята из «глубокого прикрытия». Кто мало работает, так это ты.

— Бертрам прав. — Бендер вновь наполнил свой стакан. — Возьмем, к примеру, местные филиалы фирмы Ай-би-эм. Многие индийские служащие имеют либо родственников, либо друзей в политических или правительственных кругах. Других, собственно, в Ай-би-эм и не берем.

Чип понимал: весь этот разговор проигрывается специально для него, чтоб при случае доложил «наверху», как ребята потеют в тропиках.

— Что ни говорите, а такого расторопного малого, как Клаус Шурман, еще надо поискать. Немцы работают основательно, педантично и легко. Я бы рекомендовал нашим начинающим сотрудникам учиться у него — высший класс, не так ли? — Последние слова Бертрам адресовал Стеме.