Страшно Упрямый

Только и успела что открыть рот и хоть как-то выразить слова благодарности, как мадам Глория, обхватив за запястья, заволокла меня в коридор своего дома, затем повернулась назад к лестнице и громко позвала.

— Сынок! Иди скорей сюда! К тебе гости!

Глава 12

Взволнованно глядя то на мадам Глорию, то на пространство позади нее, я остолбенела. Сердце экспромтом укатилось куда-то в пятки, в груди все сжалось.

Неужели…

Спустя совсем недолгое время ожидания, позади мадам Глории раздался тихий непривычный слуху звук, похожий на скрип колес. Этот звук приближался. Кто-то катил что-то. Прямо к нам.

Мои руки затряслись от переизбытка волнения. Глаза, донельзя выпученные, не моргая, теперь глядели только вперед.

Пару мгновений волнующей неизвестности, и из соседней комнаты показался Абдулла.

Живой. Такой же, как раньше. Почти такой же. Только вот не ходячий…

Увидев Абдуллу в инвалидной коляске, я не смогла и слова проговорить.

Глазам своим не поверила. Одновременно очень сильно хотелось и плакать, и радоваться.

Я охренела.

Абдулла тоже охренел, причем во всех смыслах. Не сразу дал понять, что не рад меня здесь видеть. Но за ним не заржавело сказать это ужасное вслух, хоть и с опозданием.

— Уходи. — произнес он холодно, как только его попустило от шока.

Воздух вокруг нас так вообще охренел вместе с мадам Глорией, стоящей рядом со мной. Уверена, что и комары в этом доме разом попадали от того, что только что было проронено.

— Что?

Я растерялась, как пущая идиотка. Я была потрясена. И совсем не ожидала, что вот-вот получу еще один, не менее сильный удар прямо в сердце. Бейруту не хочется видеть меня после всего, что между нами было. После тех признаний. После тех ночей.

Если бы не обстоятельство, что Бейрут серьезно пострадал после того случая на парковке отеля, я бы дала ему самую хлесткую пощечину, а затем гордо развернулась и ушла бы сразу. Но я так и стояла в полном замешательстве. Еще не отошла от шока, что он жив, но не может ходить самостоятельно.

— Уходи. И забудь сюда дорогу. — послав меня повторно и на сей раз громче, Бейрут намеревался тут же покинуть комнату.

Но Мадам Глория, наблюдающая за нами все это время, без труда поняла, что что-то пошло не так, и попыталась остановить его.

— Сын! Что такое? Разве ты не рад Мари? Она приехала тебя проведать… Из России…

— Не рад. Мы расстались. Пусть уходит и не возвращается. — заявив это с полным безразличием, Бейрут развернулся и поспешно исчез за стенами соседней комнаты.

Его поступок окончательно вывел меня из колеи.

Ноги подкосились, и я медленно приземлилась на пол, все еще продолжая глядеть на пустующее место позади мадам Глории.

Мадам Глория, заметив это, поспешила помочь мне подняться с пола и предложила пройти в дом. На что я отрицательно покачала головой.

Только и смогла, что встать без слов и застыть как истукан. Сумасшедшие эмоции разрывали меня изнутри.

Казалось, еще мгновение, и мое сердце не выдержит такого поворота.

— Грубый при тебе, но он не такой… На самом деле он так не думает. Ему сейчас непросто. Пойми Мари. — пояснила мадам Глория на ломаном русском, крепко, но нежно поддерживая меня за локоть, чтобы не упала снова.

Мадам Глории было неловко все это слышать. А мне обидно.

— Понимаю, что непросто. — выдавила я из себя как можно приветливей и упрятала потяжелевшие глаза в пол. — А что с ним случилось? Почему он не ходит?

В ужасе услышать страшное непоправимое, я затаила дыхание. Не разрешала себе плакать. Нельзя было унизиться перед его матерью. Куда уж больше и так полна коробочка…

— Упал с лестницы.

Ответ мадам Глории заставил меня поднять взгляд. Дабы убедиться, что она не решила пошутить в столь неудачный момент. Ничего себе «упал». Видела я, как он упал. И с какой «лестницы». А точнее и видела, и слышала. Почти все.

— Это лечится? Он поправится? Он будет снова ходить? — прошептала я дрожащими губами.

Не хотела я того совсем, но на глазах проступили слезы. Их сразу заметила Мадам Глория и, обняв за плечи, поспешила меня успокоить.

— Конечно, Мари. Три месяца, и он не пойдет, а побежит. — а после сказанного, она зашептала, чтобы дальнейшие слова долетели только до моих ушей и ничьих больше. — Уверена, ты сумеешь убедить этого упрямца пройти курс реабилитации.

— Он что же… сам не хочет? — удивилась я.

Ненадолго повернувшись в сторону соседней комнаты, постояв молча, прислушиваясь к тишине и наконец убедившись в том, что нас не подслушивают, Мадам Глория добавила.

— Только ты поставишь его на ноги, Мари. Ты ему нужна.

Я вздохнула, не скрывая печали и сильной обиды.

Кажется, мадам Глория не все поняла из того, что произошло в этой комнате буквально пару минут назад.

— Он же не хочет меня видеть, мадам. Сказал, чтоб я уходила.

Мадам Глория поспешила опровергнуть заявления сына, выставив собственные доводы, ничем не подкрепленные, и предлагая мне не обращать внимания на то, что Бейрут только что прогнал меня из своего же дома. Он только что грубо порвал со мной, озвучив при матери, что мы расстались. Причем не сегодня, а раньше расстались. Когда-то, когда я и не догадывалась, расстались мы с ним.

— Не принимай его слова близко к сердцу, дорогая. Хочет. Он тебе рад. На самом деле. Он очень рад, что ты прилетела к нему. По глазам разве не видела?

Не желая спорить и что-либо доказывать ей, слабовидящей, я заставила себя улыбнуться.

— Я пойду, мадам. Мне пора.

— Куда ты пойдешь? — неподдельно удивилась мадам Глория. — Оставайся с нами, Мари.

— Ну что вы… Я… Не беспокойтесь, я в отеле остановилась. На три дня. Через три дня улечу домой. — солгала я намеренно, чтобы эта информация дошла до Абдуллы.

— Зачем уходить? Зачем отель? Оставайся у нас. — настаивала она упорно. — Чаю попьем, отдохнешь…

— Нет, нет. Мне нужно спешить. Я как-нибудь приду еще.

— Вечером заходи. На ужин.

— Вечером зайду. Пусть он свыкнется, что я тут. Наверное, он в шоке, потому так отреагировал на мое появление… — не имея умысла обижать мадам Глорию, хоть и не намеревалась приходить в этот дом снова, пообещала я несбыточное. Ведь ей, в отличие от ее сына, было не все равно, где я и что со мной будет в чужой стране. — До вечера, мадам.

Едва вышла за порог, то сразу позвонила Насте.

— Насть. Я нашла его. Кого-кого… Бейрута. Он живой. Как приду, всё тебе расскажу. Давай, жди. Двадцать минут, и я на месте.

Глава 13

— Но ведь с такой травмой сложно, Маш… — спорила со мной Настя.

Она оказалась далеко не в восторге от того, что я ей выложила сразу, как только вернулась в номер. И она не скрывала того, пытаясь переубедить меня влезать в эту историю снова.

— И я имею в виду не только секс, Маш. С инвалидом тяжело, за ним ухаживать надо постоянно. День и ночь. Зачем тебе это все… Не ходячий тем более…

— Не путай, Насть. Бейрут не инвалид. У него не задет спинной мозг. Это всего лишь ушиб. Или перелом.

— Так ушиб таза или перелом таза? Это разные вещи, Маш.

— Точно не знаю. Короче… Не беси меня, Насть. — громко выдохнула я, устав объяснять ей одно и то же по нескольку раз. — Это не перелом таза точно. Да и перелом таза срастается, в конце концов. Долго, но срастается. Мать его сказала, три месяца, и будет бегать как сивый мерин. Так что все нормально. Три месяца — это не так уж и много.

— На твоем месте я бы драпу дала, пока есть возможность. Все-таки он бандюк. И как он отреагировал на тебя, кстати? Обрадовался хоть?

— Не ожидал. — кратко озвучила я. И добавила огорченным шепотом. — Мягко сказано.

Настя раздражающе покивала, восприняв мои признания как само собой разумеющееся. Она и так все поняла без лишних пояснений, сразу, как только лицезрела мое зареванное лицо. Просто ждала удобного момента, чтобы поднять эту тему.

— То-то я и гляжу, что ты быстро вернулась. Не рад. Наверное, сейчас сидит и думает, где ты раздобыла адресок его матери. И зачем ты вообще приперлась. — походив ко комнате туда-сюда, она остановилась у окна и спросила. — И что думаешь делать теперь? Вернёшься к нему в заложницы и будешь отрабатывать год за разбитую бэху?