Иоганн Себастьян Бах

Князь ценил Баха и всячески старался приблизить его к себе и выказать чувство признательности.

Жалованье Себастьяна соответствовало жалованью второго по рангу придворного чина. Дважды, отправляясь на курорт в Карлсбад, Леопольд брал с собой и своего директора музыки. А когда у Марии Барбары родился седьмой ребенок, князь вместе с приближенными присутствовал на его крестинах — честь, оказывавшаяся лишь избранным.

Обязанности Себастьяна были необременительными: он должен был аккомпанировать Леопольду при его пении и игре на скрипке, а также руководить капеллой. Капелла Леопольда состояла из восемнадцати исполнителей. Это были очень хорошие музыканты, и работа с ними доставляла композитору большую радость. Поэтому теперь по роду его службы перед Бахом открылись неизведанные ранее возможности писать в тех жанрах музыки, которых он раньше касался мало. Композитор обратился к сочинению произведений для клавира, скрипки и оркестра.

Некоторые из них были написаны Бахом по заказу. Так, например, возникло одно из чудес музыкального искусства — шесть оркестровых сочинений — Бранденбургских концертов, посвященных маркграфу Бранденбургскому Кристиану Людвигу.

Написанные в то время, когда состав симфонического оркестра еще окончательно не определился, а до возникновения жанра симфонии было еще очень далеко, Бранденбургские концерты наряду с другими сочинениями этого жанра в какой-то мере подготовили появление новой разновидности симфонического произведения.

...По окончании вечернего музицирования у князя Себастьян возвращается домой, и вся семья готовится ко сну. День композитора также завершался музыкой. По заведенному порядку его сыновья поочередно играли на клавесине, и под их музыку композитор засыпал.

Как-то раз очередь дошла до Филиппа Эмануэля. Он начал импровизировать, но вскоре увидел, что отец спит. Не закончив импровизации, Филипп Эмануэль остановился на неустойчиво звучащем аккорде и убежал. Однако Себастьян тут же проснулся. Диссонирующий аккорд звучал в его сознании, вызывая раздражение. Пришлось ему встать с постели и завершить импровизацию. «Он терпеть не мог ничего половинчатого, нечистого, незавершенного, несовершенного, — вспоминал о Себастьяне один из его современников. — Короче, он... больше всего на свете ненавидел неразрешенный диссонанс! Он — я уверен — при виде непорядка в этом мире подвигнул бы самого Господа Бога на то, чтобы тот извлек ему из всей этой неразберихи септаккордов6 Совершенное Трезвучие, и не успокоился бы до тех пор, пока это не было бы сделано...»

Так среди семейных забот, в поездках, в творчестве прошли для Баха два с половиной года жизни в Кётене. Но неожиданно, когда он вместе с князем Леопольдом вернулся после второй поездки в Карлсбад, оказалось, что дома его ждало страшное известие: 7 июля 1720 года Мария Барбара неожиданно умерла, и Себастьян приехал уже в день похорон жены...

Это было огромное горе, и, может быть, вызванные им переживания запечатлелись в одном из замечательнейших произведений, законченных в этом же году, — «Хроматической фантазии и фуге».

До тех пор клавирная музыка еще никогда не становилась выразительницей столь острых драматических переживаний, столь пламенного пафоса протеста против несправедливости судьбы и столь глубокой скорби. Будто тоскующий голос самого автора звучат в фантазии захватывающие по своей страстности и печали речитативы-жалобы. Состояние глубокой отрешенности вновь сменяется горестными размышлениями и всплесками отчаяния.

Беспомощно и сиротливо, как воспоминание о чем-то далеком, звучит тема фуги. Ее мелодия, развиваясь, неумолимо спускается во все более низкий регистр, вбирает в себя, быть может, ненадолго затихшую скорбь, которая возвращается затем с новой силой, и лишь последний заключительный мажорный аккорд звучит как слово утешения и ласки.

Отказавшись в это печальное время от поездок в другие города, Бах все же побывал в Гамбурге, где в церкви Св. Катарины все еще служил органист Адам Рейнкен, которому теперь было уже девяносто семь лет.

Бах выступил в этой церкви с игрой на органе, и концерт его продолжался более двух часов. Особый восторг слушателей вызвала получасовая импровизация композитора на предложенную ему присутствующими тему хорала «У рек Вавилонских». Чтобы выразить уважение к престарелому Рейнкену, Бах построил импровизацию в том стиле, какой был свойствен композиторам северогерманской школы. К этой же школе принадлежал и сам Рейнкен, поэтому игра Баха привела его в огромное волнение.

— Я думал, что это искусство уже давно умерло, но теперь я вижу, что оно еще живет в вас, — воскликнул он, обнимая Себастьяна.

Эти слова были такой неожиданностью для окружающих, знавших о завистливости старого органиста, что его высокая похвала всем запомнилась и вошла в историю.

А Рейнкен пригласил молодого композитора к себе, и пребывание Себастьяна в Гамбурге закончилось торжественным ужином в его честь.

3 декабря 1721 года Себастьян венчался во второй раз. Его невесте, дочери трубача Анне Магдалене шел двадцать второй год. Она была на пятнадцать лет младше своего будущего мужа.

Добрая и веселая, Анна Магдалена очень нравилась Себастьяну, и он сочинил для нее свадебную песню:

Анна Магдалена любила мужа и старалась быть ему верной подругой. Себастьян же стремился развивать музыкальные способности своей жены. Он занимался с ней на клавесине, аккомпанировал, когда она пела, наслаждаясь ее красивым голосом, и даже учил ее правилам сочинения музыки.

Анне Магдалене композитор посвятил две нотные тетради со своими сочинениями, которые так и называются — «Нотные тетради Анны Магдалены Бах». В них Себастьян вписывал незамысловатые песенки, различные легкие пьесы, а также и более серьезные произведения, например цикл «Французские сюиты». Их музыка проникнута особенной поэтичностью, душевной теплотой и непритязательностью.

Каждая сюита состоит из шести танцевальных пьес, а весь цикл — из шести сюит.

Трудно сказать, откуда возникло название «Французские сюиты». Может быть, их так называл сам Иоганн Себастьян или его ученики из-за близости музыки цикла к тем сюитам, которые создавали современные Баху французские музыканты.

Как и его предшественники, Бах в своих сюитах обращался к танцам разных народов, старинным и современным, но их ритм и характер служили для него лишь толчком к созданию тех или иных образов и настроений. Эта задача поэтизации бытовых жанров встала затем перед многими композиторами следующих поколений.

Основу цикла Французских сюит составляют четыре танца: аллеманда, куранта, сарабанда и жига. Так, начиная произведение медленной пьесой, Бах по традиции завершает его быстрой, стремительной.

Старинный немецкий танец аллеманда играет обычно у Баха роль прелюдии ко всему циклу. Когда слушаешь ее, часто начинает казаться, что пианист, сидя за инструментом, в задумчивости перебирает клавиши, и будто из случайного перелива пассажей возникает музыка светлого покоя или элегической созерцательности.

За аллемандой следует более быстрая куранта. Само слово «куранта» происходит то ли от французского «courir» — «бегать», то ли от итальянского «corrente» — «течение, текучий», и исполнялась куранта парой танцоров, которые должны были обежать весь зал. Соединяя танцы сюиты в одну цепочку, Бах в куранте, как и в аллеманде, создавал впечатление непрерывного течения музыки. Только теперь она получала оттенок большей стремительности.

6

Септаккорд — неустойчивое сочетание четырех звуков, требующих перехода к звучащему спокойно аккорду из трех звуков — трезвучию.