Снеговик

Он, кажется, тоже немного растерян, слишком интимно получилось, якобы увлечённо исследуя содержимое сумки, продолжает разбор покупок,

— Завтра приготовлю тебе образцовый диетический завтрак и обед, — говорит подозрительно хрипло, а я сразу соглашаюсь, и чтобы выйти из неловкости, добавляю,

— А сегодня мы есть уже не будем?

— Пирогами не наелась?

— Я гипотетически… До ночи ещё долго.

— У тебя есть йогурт или творог, и вообще, на ночь жрать вредно, — он уже в порядке, справился легко.

— Это несъедобно в принципе! — я тоже отошла и представила творог, застрявший сухим комком у меня в горле.

— Запомни, если тебе не нравится еда, значит, ты просто не хочешь есть, — нормально? — и вот ещё что, — добавляет, — чуть не забыл! Завтра сюда в двенадцать придет парикмахер-стилист приводить тебя в человеческий вид, — опять опустил, такое не проглотить,

— А сейчас у меня нечеловеческий вид? — думала, оправдываться начнёт, но ошиблась,

— Нечеловеческий! Сейчас в лучшем случае тянешь на неандертальца, — вот это приложил! Почему он так груб со мной?

— А, ты на придурка! — выгоню нафиг! Чего я его терплю? Обижаюсь и ухожу с кухни. По дороге в комнату запинаюсь за ещё один груз. Ах, да! Это же барахло, как выразилась Машка «на бедное место». Поднимаю и возвращаюсь,

— На вот, примерь! — пуляю в него, что есть силы, но получается не очень эффектно, тяжёлый — зараза, — а то, вдруг, неандерталец ещё и людоедом окажется! Побежишь тогда, куда глаза глядят! Хоть не голышом…

— Ага, спасибо! — он на лету подхватывает, как пушинку пакет, ну, как пакет: сумарь из гипермаркета с отстроченными капроновыми ручками, в котором можно пятигодовалого ребёнка унести, я пёрла его с трудом!

И начинает с сомнением вытягивать оттуда наряды один смешнее другого. Я ведь не поглядела, чего мне подруга понапихала.

— Да не волнуйся, всё стиранное, — успокаиваю…

И мы хохочем весь вечер над квадратными Мишкиными футболками и джемперами, над брюками, которые на Айсе смотрятся, как бриджи, оканчиваясь чуть ниже икр, и их точно надо подвязывать, чтобы не свалились! Он всё перемеряет, и так смешно позирует, каждый раз предваряя новый выход из спальни на подиум, рекламной фразой,

— Последний писк моды! — и сопровождает его нажатием на резинового ежика со свистулькой в пузе, завалявшегося у меня ещё со времён приезда старшей сестры с малолетним сыном.

Давно я так не смеялась, просто покатываюсь в кресле, изображая зрителя на неделе Высокой моды в Милане. Айс, оказывается, такой весельчак и клоун, что я и представить не могла! Молодой красивый мужик, явно знающий себе цену, превратился в смешного весёлого мальчишку, безо всякой заносчивости и высокомерия, хотя прекрасно понимаю, что он не так прост, как кажется на первый, да и, тем более, на второй взгляд.

Наконец, нахохотавшись до колик в животе, Айс, устав от трудной роли манекенщика, а я — зрителя, мы всё же выбираем из всего хлама пару штанов и столько же маек, доходящих ему хотя бы до пояса этих штанов, остальное на свалку!

За всеми заботами не замечаем, как нас застаёт ранняя зимняя ночь, когда наступает пора подумать о ночлеге. У меня две комнаты, так что стелю гостю в гостиной на диване, а сама иду пить отвратно кислый йогурт и пробовать, что-нибудь написать.

Вообще-то, что касается работы, я человек ответственный. Зубы могу забыть почистить или мусор вынести, но написать необходимую суточную норму — это святое! Тем более, как у большинства писателей, вдохновение приходит ко мне в ночи, по утверждённому совиному распорядку…

И вот гляжу в книгу и вижу фигу! Вернее, в комп гляжу, и не пишется ни фига! Из ума не идёт красивый мужик в смешных одёжках и без оных, который там скрипит диваном в гостиной и тоже явно не спит… И непонятно, вообще, как ко мне затесался и, что от него ожидать!

Даже думать не хочу, как вся эта история выглядит со стороны. Бред бредовый! Надо было сразу оставить его за порогом, и наплевать на общественное мнение, тем более, если его формирует баба Нюра. А теперь, чем дальше в лес, тем больше про дрова… и ещё про что-то, пока не пойму про что…

Глава 7

Промучившись минут сорок, бросаю бессмысленные попытки и топаю осторожно на кухню через зал, гостиная у меня проходная. Почти добравшись до кухни, слышу,

— Куда собралась? — чуть не теряю сознание от неожиданности, — холодильник на замке!

— Фу-у! Напугал! Я только водички попить…

— Не спится? — спрашивает участливо.

— Не-а, — признаюсь.

— Иди сюда.

— Зачем?! — приглашение как-то напрягает.

— Не бойся, приставать не буду, — хмыкает.

Чёрт! Чёрт, чёрт! Вроде успокоил, а так обидно стало: нафиг ему приставать к такому чучелу!

— С, чего ты взял, что боюсь? — отвечаю более дерзко, чем хотелось бы, — я не к тебе шла, а попить только.

— Ну, не злись, — как он понял? — просто я на первом свидании не пристаю.

— А, разве завалиться к незнакомой девушке домой голышом и устроиться у неё жить, это свидание?

— Необычно, конечно… Я бы сказал, новаторски, смело, креативно, — посмеивается, всё ему нипочём, — но почему бы и нет?

— Так я ж, неандерталец! — ловлю его за те самые обидные слова, которыми он меня уколол совсем недавно. И жду, что ответит, так и не добравшись до кухни.

— Прости, конечно, ты нормальная девушка, современная, красивая, — он там точно в темноте кавычки пальцами изображает! — ну, немного погорячился, сгустил краски, чтобы ты не брыкалась, а согласилась на стилиста.

— Только, вот не надо в другую крайность кидаться, — останавливаю, пока всё ещё больше не испортил, а он продолжает,

— Только на себя наплевала! Вот как теперь тебя из-под этого толстого слоя шоколада отколупать?

— Трудно, — соглашаюсь, и больше на него не рычу. Не хочется рычать, потянуло на откровения, — я знаешь, сколько времени наращивала свою броню? — молчит, — Вот то-то! Долго…

— Давно депрессуху заедаешь? — похоже, мой Снеговик ко всем талантам ещё и психолог.

— Давненько…

— А не пробовала другие способы?

— Пробовала… — и чего, спрашивается, откровенничаю с первым встречным? Даже если встретила его в своей квартире…

— Какие?

— Пить, курить и по-французски говорить, — обращаю в шутку, даже хмыкаю немного, но выходит как-то неубедительно, скорее, жалобно.

— Так дело не пойдёт…

— А тебе не всё равно?!

— Надо браться за тебя всерьёз, — размышляет там в темноте, а я забыла куда шла.

— Колёса пить не буду, имей в виду!

— Нет, разумеется, надо что-то другое придумать! Только не упирайся…

— Фиг с тобой! Не в моих правилах давать обещания, но постараюсь.

— Договорились.

— Когда возьмёшься?

— Утром…

— Утром так утром, — вздыхаю, думала сейчас мне откроет третий глаз. Хотя зачем, когда первые два не закрываются, зеваю, но не спится.

— Знаешь, почему не спишь?

— Потому что сова, — тоже мне Америку открыл.

— Потому что в Рождественскую ночь, спать грешно! Она такая одна в году, глупо продрыхнуть просто так.

— Может, гадать ещё примемся? — уточняю.

— А, давай! — соглашается.

Фигею! Я же пошутила! Сейчас проверим,

— Умеешь?

А он и не смеётся,

— Деревня! Интернет-то на что? Почитай там, что да как! — глупая затея, конечно, особенно на здравый посторонний взгляд, гадать в ночи с мужиком, да ещё и можно сказать, незнакомым, но почему-то, заводит,

— На, что, гадать-то будем? — уточняю.

— А на что обычно гадают?

— Ну, на суженых, на судьбу…

— На это всё и будем! У тебя выпить найдётся?

— Ты что, алкаш?

— Вот чудная! — удивляется прям искренне, — кто ж на трезвяк-то гадает?

— А типа не сбудется?

— Нет, конечно, тут надо войти в особое состояние, как у шамана при камлании.

— Экстаз? — приходит на ум.

— Ну, вроде того, — соглашается.