Страница 29 из 80
— Ну-у-у, сопровождающий их послушник получит два мешочка. — Плечи жреца чуть расслабились. — По сто малых камней сущности порядка в каждом. Поверьте Виктор, это солидные вложения! Такого объёма гарантированно хватит на то, чтобы поднять двум людям насыщение ступени до требуемого минимума.
— П-почему только сотня? — Язык у Самойловых начал заплетаться. — Какой вообще м-максимум?
— Ох, вы загнули! Максимум им сразу подавай. — Толстячок недовольно цокнул языком. Прозвучавший в его голове голос Зевса, не дал добро на такие траты. — Сто единиц энергии одного типа. Это максимум который можно получить за ступень развития. Но скажу я вам, господин Самойлов, там траты камней сущности просто безумные! Проще пятьдесят человек до первой ступени поднять, чем один такой максимум в сто единиц энергии выполнить. Даже храмовая гвардия верховных владыки Олимпа, элита среди элит, до полусотни две энергии за ступень поднимает. Радуйтесь уже тому, что в случае смерти на задании, вас и дочерей воскресят.
Последние слова Виктор толком не расслышал, чувствуя что его разум уплывает. Ему только что сказали нечто важное про дочерей. Но что именно он так и не понял. Мысли начали разбегаться по углам, едва он чем-то фокусировался.
— Так вот, о вступлении в паству Зевса. — Аурелиус, улыбаясь, выудил из сумки три договора. — Условия для высшей касты верующих у нас одинаковые. Вам с дочками надо только свою подпись поставить. Как хорошо, что мои помощники уже все за вас подготовили….
Толстячок расплылся в довольной улыбке, видя как рука главы семейства Самойловых потянулась к пишущей ручке. Правила Запретного Города требовали хоть какого-то документа, дабы Система зафиксировала факт вхождения человека в чей-либо пантеон. Кто-то из богов использовал отпечаток пальца кровью на каменной плите. Кто-то просто добровольно пущенную на алтарь кровь. Согласие верить в бога у всех выражалось по-разному. Старик Чернобог и вовсе просит поставить мелом галочку на доске с правилами.
— Ви-к-к-ктор, якорь тебе в гузно! — Громогласный женский рёв пронесся по коридорам храма Зевса. — Собака ты сутулая! Я тебе голову оторву и приделаю к тому месту, которым думаешь.
Обладательница поистине львиной гривы влетела в комнату для переговоров. Пышные светлые кудри дотягивали до середины спины. Объёмная грудь колыхалась при каждом вздохе.
— Ах, ты, гад такой! — Но весь этот миловидный образ рухнул в тот момент, когда дама влепила оплеуху главе семейства Самойловых. — Опять по бабам шастаешь! Снова Ленкой меня назвал. Я тому служке, чуть голову на месте не проломила.
Ира и Маша при разгневанной матери, мигом пришли в себя и забились в угол. Виктор, словив оплеуху, тут же по инерции ударился лбом о столешницу. Боль помогла ненадолго прийти в себя.
— С-света? — Глава Самойловых мутным взглядом уставился на супругу.
— Да вы посмотрите на него! — Львица замахнулась на мужа и тот же прикрыл голову руками. — Узнал таки, жену свою? А ну отвечай, где твоя ша…
Светлана глянула на дочерей и опустила руку. Поправила платье и испепеляющим взглядом уставилась на Аурелиуса. Жрец нервно сглотнул. Казалось, в присутствии этой дамы, даже свечки с благовониями стали меньше дымить. Так, на всякий случай, дабы не нервировать.
— Добрый день, госпожа Елена…
— УБЬЮ! — Рыкнула женщина, сверкнув глазами. — Мужик, ты лучше молчи! Если бы не муж, на мне бы уже три мокрухи висело. А эти две… почтенные девы, росли под его дрянной опекой. Я сейчас на таком нервяке, что сверну тебе шею и не замечу.
Повернувшись к мужу и заметив у того мутный взгляд, Светлана отвесила ещё один подзатыльник. Звонкий шлепок, казалось, расплескал остатки мозгов Виктора по столешнице.
— Дома поговорим, где ты баб своих прячешь! — Прошипела Светлана, помогая мужу подняться. — Пошли давай, наказание ты моё! Девочки, вещи в руки и на выход. Не будем при незнакомом дяде семейные разборки устраивать.
Не прошло и минуты, как семейство Самойловых испарилось из комнаты для переговоров. Жрец Зевса хлопал глазами не понимая, что сейчас вообще произошло.
Толстячок нахмурился и активировал навык мнемоники восстанавливая в памяти всю линию переговоров. Глава Самойловых при входе в храм Зевса, не отпускал от себя дочерей. Тогда то он и просил служку найти и привести Елену Самойлову.
— Тогда что это вообще было? — Аурелиус поморщился, ощутив на себе недовольство Зевса. — Да, владыка. Я их найду и снова приведу в храм.
В это же время, оттащив мужа от храма Зевса на почтительно расстояние, Светлана наконец нашла пустую скамейку. Парк Запретного Города, мало чем отличался от земных. Тут имелись даже голдящие лавочники продающую уличную еду.
Уже отошедшие от дурмана Маша с Ирой помогли усадить отца на скамейку.
— Дмитрич, я минут пять вспоминала протокол, на случай если ты зовешь меня «Еленой». — Разминая затёкшие плечи, Светлана перевела взгляд с мужа на дочерей. — Спокойно, милые. Просто ваш папа использовал одну из наших задумок на случай, когда надо действовать скрытно. Помните, как мы учили фразы для телефонных переговоров, если одной из вас угрожает опасность?
— Мы уже поняли. — Буркнула Маша с недоверием глядя на боевую версию мамы.
Старший лейтенант Светлана Самойлова, ушла со службы после рождения второй дочери. Начальство капало на мозг, намекая что тогда ещё
— Прости милая. Обстоятельства. — Виктор протёр лицо руками. — Нам бы с той площади так простой уйти не дали. Пришлось действовать по старинке. Ухх. Я тот дурман ещё на входе учуял, но понял что язык тому жрецу иначе не развяжу. Уж больно скользкий.
— Не при детях. — Напомнила Светлана супругу о правиле оставлять работу за входной дверью.
Виктор пожав плечами посмотрел наконец на супругу. Все такую же красивую и прекрасную, как и двадцать лет назад. Только теперь они стоят не в загсе, все нарядные и напряжённые. А вместе с детьми находятся посреди парка в Запретном Городе. Будущее не просто случилось. Оно с ноги открыло дверь, ввалившись в жизнь Самойловых.
— Света, ты давай уже привыкай! ЭТО теперь наша жизнь. — Виктор улыбнувшись, раскинул руки указывая ими на диковинные виды Запретного Города. — Как сказал Аурелиус, со ста десятью в параметре «Кармы», нас любой бог под своё крыло пустит.