Страница 39 из 81
В столовую я пришел первым, встретив девственно пустые столы, накрытые на удивление белоснежными скатертями (надолго ли?). Сегодня кормили овсяной кашей — повариха на удивительная стройная для столь ответственной работы, сварила бадью овсянки на молоке и довольная ждала народ. Сразу вспомнилась столовка в ЦИТО, где овсянка наряду с манкой были обязательными пунктами меню.
— Угощайтесь, Иван Сергеевич, для вас старалась, — расплылась в улыбке она.
— А вас как зовут, красавица?
— Аня, — повариха от привалившего счастья чуть под стол не повалилась.
— Вы может быть за мной поухаживаете, будьте любезны Анечка?
Я знал, что в столовке самообслуживание, но видел в глазах поварихи явный ко мне интерес. Блин, хорошо живется, когда ты звезда, пусть и бывшая, и лицо смазливое имеешь — от девок отбоя нет! Анна едва не вырвала у меня из рук поднос, налила в стакан компот из сухофруктов, вывалила половник овсянки в тарелку и снова улыбнулась.
— Вот, пожалуйста, Иван Сергеевич, я, если что до пяти работаю, а потом свободна. Мало ли вам на наш пляж захочется сходить… — она кокетливо захлопала глазками.
— Может и захочется, Аннушка, после тяжелого дня остыть в вашей компании, — я улыбнулся ей в ответ.
Уселся в зоне «для воспитателей» — несколько столов были отдалены от остальных. Овсянка оказалась вполне ничего, но спокойно поесть я не успел. В столовку завалились с гоготом пацаны, а за ними хвостом — комсомолка Пупс и директриса. Как тот Филипп, которого никто не звал, а он сам прилип.
— Дети, рассаживаемся по четыре человека на стол, — распоряжалась Оксана Вадимовна.
Понятно, что слушать ее не стали. Похватали подносов, соединил два стола и сели за них всей компанией. Впрочем, сдаваться директриса не собиралась, встала посереди столовки и своим выступлением в честь открытия лагеря успешно испортила аппетит. Мне уж точно. Оксана Вадимовна решила с выражением прочитать стих Маршака про лагерь «Артек». То, что стих сложен про другой лагерь и к «Колоску» он не имеет отношения, директрису ничуть не смущало. Она коверкала стихотворение, вставляя везде где можно название «Колоска».
— Флаги белые, палатки,
Звуки трубные с утра,
И линейка на площадке «Колоска»…
Впрочем, Маршак заинтересовал народ ничуть не больше, чем вчерашние стихи Ошанина. Пацаны, у которых после моей тренировки проснулся зверский аппетит, ели сытную овсянку, как божественный нектар и о чем-то переговаривались друг с другом. На потуги директрисы никто внимания не обращал.
Когда каждый из парней по второму кругу запросил добавки, в столовку забежал сторож со словами.
— Оксана Вадимовна, там у нас возле ворот автобус спартаковский стоит, разрешения заехать просит, — доложил он.
— Какой такой автобус, мы ничего в «Колосок» не заказывали, — нахмурилась директриса.
— Не пускать значит?
— Одну секундочку, Слава — мне надо с нашим физическим инструктором поговорить.
Она подошла ко мне и уперла руки в боки.
— Иван Сергеевич, это вы опять что-то придумали? Что за фокусы?
Пацаны, заслышав о спартаковском автобусе, побежали к окнам.
— Гля, в натуре автобус — красно-белый! — резюмировал Осипов, открывая окно столовки и выглядывая наружу.
Вопрос директрисы я услышал, но несколько секунд молчал — тупо кашу дожёвывал, завтрак это святое. А Оксана Вадимовна подошла как раз, в тот момент, когда я засунул очередную ложку с овсянкой в рот. Дожевав, промокнул губы салфеткой.
— Это не фокусы, а экскурсия для детей. Прошу называть вещи своими именами. Я если что прислушался к замечанию нашей комсомолки и решил показать ребятам, что футбол при ответственном к нему отношении, меняет жизни. Не благодарите, все бесплатно.
С этими словами поднялся из-за стола, отнёс поднос с тарелкой в грязное, и по пути окликнул ребят.
— Орлы, на сборы у вас 5 минут, встречаемся возле автобуса.
Пацаны заликовали. Ну, одно дело в лагере пионерском сидеть, а другое в автобусе прокатиться спартаковском, с настоящей эмблемой.
— Подождите, Иван Сергеевич, а вам кто-нибудь разрешил экскурсию проводить? — догнала меня Оксана и перегородила дорогу.
Что ж им всем так неймется, а?
— А я ни у кого не спрашивал, — достав из кармана спичку, я демонстративно заковырялся ей в зубах. — Надо было?
— Вообще-то, я здесь директор и со мной все подобные решения предварительно обговариваются.
— Буду знать Оксана Вадимовна. Если надо бумажки подписать, черкану.
— С бумажками мы разберёмся по вашему возвращению, а вот без их воспитателя вы, Иван Сергеевич, никуда не поедете. Елена Анатольевна!
Комсомолка, заслышав свое имя, выросла перед нами.
— Да, Оксана Вадимовна!
— Тут наш физрук экскурсию какую-то учудил, будьте так любезны ребят в дороге сопровождать, — директриса вымерила меня взглядом с головы до ног. — Знаете ли, доверия к Ивану Сергеевичу у меня нет.
Пока они обсуждали подробности, я с отстраненным видом соскреб останки овсянки в мусорное ведро, тарелку поставил в стопку с грязной посудой, Анечке подмигнул, та от неожиданности аж поднос в руках не удержала — выронила. А я слова директрисы прокомментировал:
— Ну если хочется нашей комсомолочке с взрослыми мужиками ехать, то я противиться не стану. Пупс у нас дама на выданье, может найдёт кого в клубе.
Директриса аж побагровела, Лена глазами захлопала от изумления.
— Елена Анатольевна, не обращайте внимание на его слова, — Оксана коснулась локтя комсомолки и зыркнула на меня. — Никого она не будет искать, Пупс работник сферы образо…
— Вы кстати сама замужем, Оксана Вадимовна? — наконец получилось выковырять кусочек овсянки, застрявшей между зубами. — Может я погорячился вас здесь оставлять, с нами поедете? У нас тренерский штаб в команде — цветёт и пахнет, холостые есть, — я подмигнул и вышел из столовой, закрыв перед лицом директрисы дверь.
Ну, вот не знаю, нравилось мне позлить этих девах, директрису особенно. Это она думала, что я пацан, и тридцати нет, а если что так — Оксана Вадимовна мне в дочери годится, причём в младшие. И таких Оксан по жизни столько видеть доводилось, что не перечесть.