Отступник

Я принял у нее скимитар, в качестве благодарности изобразил лучший поклон из своего арсенала. И пошел назад, выкручивая восьмерки и круги, рассекая с гудением воздух, привыкая к оружию. Я встал на свое место напротив Франко и взглянул ему глаза в глаза кивнув, показывая, что готов.

— Ми дон. Я сожалею, что так случилось. Я слышал, что вы отличный мечник, надеюсь не разочаровать вас.

Он промолчал, поджав губы и встал в стойку. Такую же как и несколькими минутами ранее Алонзо. Первый куплет Копполы. Мы смотрели друг на друга, и в промежутке между нами сгустилась энергия, словно замораживая время. Инстинкты выкручены на полную, сердце отбивало в такт, отдаваясь в висках, каждая мышца сжалась, превратив натренированное тело в пружину, а снизу заворочалась Полночь — пожирая страх. Никогда ни один. Коппола против Монтойи. Северная школа против южной. Сила и хладнокровие против скорости и ярости. Извечное противостояние. Как и всегда, я сам не заметил, как мое лицо само расплылось в жутком оскале. Это я понял по его холодно блеснувшим глазам. И по вытаращенной физиономии Валессии. Она стояла как раз позади Франко и удивленно и ошарашенно таращилась на меня. Не узнавая.

Сейчас для меня весь мир сосредоточился в одном человеке, а если точнее в узкой полоске стали, что он держал и что объявили начало поединка я понял лишь по тому, что Франко начал двигаться. Я больше не собирался играть, не тот случай. Тут только напор, бешеный и агр-р-ресивный. Я ничего не слышал и не видел, кроме него. И я сорвался навстречу, сразу взорвавшись вихрем из стали, сплетая прекраснейшее кружево на свете. Мечи исчезли, превратившись в размытые очертания, жалобно звякая при мимолетных поцелуях, высекая искры.

Подшаг, скользящий блок и удар, что буквально разрывал сухожилия. Стальные волны бились о стальной берег. Привычные взмахи перемежевались ловушками с двойным и тройным дном. Попытки поймать на блок, и захват. Средняя и дальняя дистанция, подножки и разрыв дистанции. Мечи порхали словно бабочки то вверх то вниз, слева и справа. Я кружил вокруг него закручивая танец, поднимая темп. А он не отставал, не попадаясь на ловушки, ведя свою игру. Вне всяких сомнений он был удивлен тем напором в который попал. Но он был через чур правильный, действуя строго по шаблону: стабильные “куницы” и “журавли” разбавлялись “скорпионом” и иногда “бабочкой”. В то время как он в силу специфики своей школы был вынужден ловить на блок основную массу ударов. Я был свободен в выборе, Монтойи женская школа как говорят в народе. Там более важны увороты и уклонения чем жесткие блоки, отбивающие руку. А я знал не только Монтойи, я знал несколько школ, как классическую атрийскую так и северную. Кроме того я прекрасно знал Копполу, все ее сильные и слабые стороны. Я знал, что именно он будет использовать и как он думает. А потому читал его как раскрытую книгу. Я гонял его по кругу, кружа как коршун и высекая искры. Если он и сознавал, что проигрывает бой, то по его глазам этого заметно не было. Они холодно сверкали, как рыбья чешуя на мелководье. Он улыбался. Он был счастлив.

Он был хорош, очень хорош. У него была великолепная подготовка, но только классическая Коппола. А этого все же было не достаточно. Ему просто не хватало опыта и практики, он не сталкивался с мастерами других школ. Ни южной ни атрийской. Слышал, знал и даже изучал, но не сражался. А потому не до конца понимал, как с ними танцевать. А ее сплел их все сразу в прекрасную, сверкающую искрами и сталью паутину, постоянно меняя и чередуя. Заманивая его в ловушки.

Франко прекрасно понимал это и глядел на меня, плотно стиснув зубы. Его распирала ярость, плечи и мышцы рук были напряжены до предела, и по всему телу прошла дрожь от усилия, с которым он пытался сохранить контроль над собой. Его бесило то, что он не то что не может никак меня одолеть, а то, что он не может выйти из глухой обороны. Видно до сих пор он считал себя отменным бойцом, однако я заставил его в этом усомниться. Тихая чернь из деревни на краю обжитых земель внезапно оказалась лучше костеродного из центральных провинций с пеленок жившего в тренировочном кругу, которого тренировали лучшие мечи королевств. Но меня тренировали люди не хуже, по четырнадцать-шестнадцать часов в день — отличные мечники. Если Карлотта делала упор на бешеный темп с противоестественной изворотливостью и ее просто нечеловеческой силой, совсем не вязавшейся с обликом вроде бы стройной и красивой девушки. То Броган был классическим мечником, его надежный и стабильный стиль никогда не отличался изворотливостью. Он был выше этого, для него был гораздо важен сам процесс чем победа. Он забывался в танце и песнях стали. Как бы отстраняясь от реальности, сосредотачиваясь только на бое. А Клето был хитрый и изворотливый словно опытный лис, он превосходно фехтовал, но как и в жизни так и в бою старался всячески схитрить. Подстраивая ловушки, сражаясь в странных стойках и совершая казалось бы крайне ненадежные широкие взмахи, на первый взгляд совершенно безумные, опасные, как бы призывающие его атаковать. Ловя в последний момент глупцов своим чудовищного вида бастардом. Все трое моих учителей были абсолютно разные, но они были лучшие в своем деле. Да и практики у меня хватало с головой. Выполняя иногда по два заказа, я потом шел назад в Нору и снова до изнеможения сражался в тренировочной площадке. И так каждый день.

Все это я сплетал в кружево из стали, беря немного от каждого и обрушивая весь этот сверкающий и смертоносный вихрь на голову бедному Франко. Все молчали, замерев в немом изумлении. Словно загипнотизированные наблюдая за нашим танцем. Но так не могло долго продолжаться, я был привычный и лишь накручивал темп. Совершая совершенно неожиданные развороты благодаря инерции, а из-за скорости увеличилась и сила и он начал пропускать. Я хорошо зацепил его в предплечье и по ноге, кровь обильно струилась по руке, делая скользкой рукоять оружия. Так же его рубашка на плече тоже алела из-за легкого разреза. Раны были не критичны, но тем не менее он терял кровь, а с ней и силы. Он это понимал, как и понимал всю плачевность ситуации в которой оказался. А потому решился на самоубийственную атаку. Решив поставить все в пару ударов. Пойдя ва-банк.

“Скорпион танцует на кактусе”, и “цапля охотиться в пруду” двойной обманный финт и тройной укол после блока с подшагом. Он пошел в ближний бой, надеясь на короткую дагу в пока еще слушающейся руке. Но я тут же нанес ему ответный удар в плечо, погрузив меч по самую рукоятку, пронзив его насквозь, что острие вышло возле лопатки. Я, правда, метил ему в грудь, но и это ранение оказалось очень эффективным — его правая ведущая рука его сразу обвисла, как вытащенная из воды водоросль, и он, сморщился от боли. Он хотел продолжить атаку, но из-за ранения в ногу не смог, она волочилась, потеряв подвижность. А это был приговор. Я отскочил от него на пару шагов. Он не мог больше перемещаться, потеряв подвижность. И тяжело дышал, его рабочая рука висела плетью. А из плеча торчал мой скимитар, плюс у него было с десяток резаных ран. Но он угрюмо сжимал рукоять своей даги — окровавленной даги. Увидев это я прощупал свой левый бок и моя ладонь оказалась вся в крови. Я так увлекся, что не заметил, как он меня достал в последней атаке.

Я смотрел в его лазурные глаза и почувствовал, что мне нравился Франко. Он был храбр и честен, следуя правилам и кодексу. Мстя за своих друзей. По сути, с ним все было правильно: открытый взгляд, уверенность в собственной правоте и светлая улыбка в придачу. Инстинкт обычно распознает своих. Вот и мой инстинкт распознал своего в этом парне, который стоял весь израненный, но с гордо поднятой головой. Готовый встретить смерть лицом, сражаться до конца, веря в то, что считал правильным. С ним все было в порядке, честь по чести, — а такое встречаешь не часто.

Я смотрел на него и внезапно я почувствовал усталость — этакую сердитую усталость, когда тебя раздражает абсолютно все, за исключением чего-то плоского, белого и с подушкой на одном конце.