Анифа. Пленница степей

В этом положении Анифа кончила — громко и исступленно. Шах-Ран никогда не задумывался над тем, чтобы доставлять своим женщинам удовольствие, но вот ее восторженный оргазм он ловил, будто величайшую драгоценность. Содрогающее и трепещущее в конвульсиях тело он обнимал крепко и остервенело, а неуловимо изменяющиеся крики доставляли странную и незнакомую радость.

Вот только перевести дыхание рабыне мужчина не дал. И продолжил истязаться над ней, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение.

Перевернув девушку снова на спину, он пододвинул ее к краю и забросил ее лодыжки себе на плечи. Конечно, когда кочевник снова вошел, девушка болезненно охнула и попыталась инстинктивно отпрянуть. Пришлось больно ухватить ее за грудь и прижать к постели, чтобы не трепыхалась. И продолжить вторгаться в влажное хлюпающее, но по-прежнему тесное лоно, вырывая из женского горла стон за стоном. И наблюдаться за невозможно прекрасным выражением лица распластанной перед ним женщины.

Его член входил порывисто и глубоко, не слишком приятно и почти болезненно, но Анифа уже находила в этих ощущениях что-то терпкое и пикантное. Тело снова предавало ее, и очень скоро она металась по кровати, комкая покрывала и одеяла и позорно крича охрипшим от стонов голосом.

Вождь снова имел ее во всех возможных позах. Крутил так, будто пытался сломать или проверить на прочность и гибкость.

И все же даже в таком состоянии Анифе казалось, что мужчина был не совсем таким, как прежде. Или же это все из-за ее порочного тела, готового принимать ласки и удовольствие от врага?

А может, и то и другое?

Шах-Ран больше целовался. Больше ласкал ее пальцами, задевая те или иные чувствительные участки кожи и части тела. От этого Анифа трепетала и плавилась, будто масло под солнцем и уже с радостью опускалась на колени, чтобы взять длинный член в рот или, сев сверху, скакала, как наездница. До искр в глазах. До хрипоты в голосе. До обморока и помутнения рассудка.

И когда она уже сбилась со счета и перестала ощущать что-либо, вождь наконец-то отпустил ее. Ну как отпустил… Как и на протяжении всех предыдущих ночей, он ставил ее подле себя, собственнически обхватив рукой и прижав под одеялом ее тело к своему.

Анифа снова подумала о своем долге перед тем, как погрузится в сон — когда же ей удастся совершить задуманное? Когда у нее появиться возможность и, самое главное, силы на то, чтобы достать маленький клинок и сделать одно точное и верное движение, которое навсегда сравняет все счеты? Этот обладающей неуемной силой и страстью мужчина доводил ее до исступления и состояния невозможности даже пошевелиться. И просыпался сразу же, стоило ей самой пробудиться чуть-чуть раньше.

Сможет ли она когда-нибудь застать его врасплох?

Анифа уже не была в этом уверена. А ведь считала, что, стоит ей оказаться в его постели, и, считай, полдела будет сделано.

Но что-то шло определенно не так, как надо… нужно было срочно придумывать план….

Глава 5

Анифа была не такой выносливой и крепкой, как обычные степные женщины кочевого народа. Поэтому продолжительное путешествие под предводительством Шах-Ран сказалось на ней не самым лучшим образом.

Девушка чувствовала себя измотанной. Уставшей. И очень-очень разбитой. Это заметил даже вождь. Поэтому, к ее удивлению, мужчина был лоялен к ней. Днем за ней присматривал один из воинов, чтобы предупредить обморок или подать воды. А ночью вождь позволял ей спать и отдыхать. И если и брал ее, то был почти нежен и аккуратен и ни разу не превышал одного раза за подход.

Чувство благодарности за это понимание не было приятным для Анифы. Наоборот — оно обожгло ее и заставило сердце кровоточить. Быть благодарной своему врагу и убийце родных — что может быть хуже?

В одном из станов, который посетили вождь и его люди, Анифа наконец-то смогла раздобыть себе свежую одежду. Естественно, не новую, но хотя бы чистую и аккуратно заштопанную. Небольшое озеро и рощица, в котором и расположилось очередное дружественно настроенное племя, дарили освежающую прохладу, сказывающуюся и на атмосферу — здесь она была добродушной и почти благостной. Потому-то, наверное, увидев, в каком состоянии пребывает рабыня вождя, несколько женщин сразу же вызвались помочь ей с нехитрым скарбом, а заодно и поспрашивать о делах и интересных новостях из других кланов.

Анифа восхитила их и своей внешностью, и скромным нравом. Женщины добродушно охали и сетовали на ее щуплость и кажущуюся хрупкость, но шумно восторгались невероятной красотой волос и правильностью черт.

Но перед ставшим уже традиционным ночным ритуалом танцем девушка снова осталась одна. И решила воспользоваться этим, чтобы искупаться в озере и постирать все же свою старую одежду, чтобы за ночь та высохла.

Под открытым небом купаться приятно, даже в прохладной воде. Анифа отлично плавала, но больше плескалась, ныряла и даже счастливо смеялась. Пока не остановилась, недоуменно прислушиваясь и прижимаясь к обрывистому берегу.

Голоса вождя и его побратима Рикса она узнала раньше, чем их увидела. И вместо того, чтобы воротиться обратно в стан, девушка почему-то спряталась за низкими кустиками, плотно прижавшись к земле. Но потом все же аккуратно выглянула.

Эти мужчины отличались друг от друга, но все же мужественная стать и особая аура бестрашных и свирепых воинов делали их очень похожими. Однако если Шах-Ран был смуглым и темноволосым, то Рикс обладал шевелюрой короткой и выгоревшей на солнце почти до белизны. Да и кожа, пусть и загорелая, была куда светлее. Рикс быть выше вождя, а еще крупнее в плечах и в грудине. Лицо его казалось грубо вылепленных из камня, а многочисленные шрамы придавали угрожающее, почти безумное выражение.

Сейчас Рикс выглядел как никогда озверевшим. И тон голоса у него был соответствующий.

— Ты помешался на этой девке! — яростно высказывал побратим вождю, — Будто рассудком двинулся и совершенно потерялся!

— Ты с чего взял-то это? — вождь ухмыльнулся криво и неприятно, — Неужто только потому, что не поделился ею? Что, мало других тебе девок? Бери любую, какую только хочешь.

— Я бы не отказался, конечно, хотя бы ради того, чтобы понять, что такого особенного ты в ней нашел! — зло прорычал Рикс, — Ты обходишь вниманием всех прочих, а ведь ты никогда не отличался особым вкусом и желанием быть однолюбом. Что изменилось?

— Ничего не изменилось. Но меня, брат, беспокоит то, чтотебямучает этот вопрос, словно от него зависит моя или твоя жизнь. С чего бы?

— Ты не мальчик, чтобы так глупо поддаваться женским чарам. Что ж в ней такого особенного, кроме как умения дрыгаться под музыку и раздвигать перед тобой ноги?

— Может, когда она мне надоест, ты и узнаешь. Но танцует она и правда божественно, разве нет? Разве не меркнет разум, когда в окружении огней ты видишь ее извивающееся тело? Разве не похоже это на что-то… отмеченное самими богами?

— Да ты заговорил, как поэт! Книжек своих перечитал? Или же засиделся в покое и тепле своего шатра? Может, пора это изменить?

— Предлагаешь развлечься? Я не прочь, ты знаешь. Вот закончим с обходом и можно обдумать очередное дельце, коль у тебя руки чешутся обагрить их в крови.

— Да разве дело только во мне? Ты о себе подумай, брат. И о других своих братьях. Они разжиреют и отпупеют, как свиньи. И будут годны лишь на то, чтобы заливать в себя пиво и лапать девок. Наше призвание — разбой и война, брат! Пора об этом вспомнить!

В течение еще двух недель отряд Шах-Рана бродил по степи, посещая разные кланы, перед тем, как повернуть и направиться к Дариоршу — своеобразной столице кочевников, ставшей оной после объединения вождем различных кланов. Везде было однообразно и при этом неоднозначно. Какие-то племена были побогаче, какие-то победнее. Где-то род насчитывал аж тысячу человек, а где-то не было и сотни. Одно племя поражало разнообразием и богатством одежды и видов шатров, а другое — скудностью и нищетой своего существования.