Страница 5 из 33
— А если падёт как раз Тридевятое королевство? — едко поинтересовался принц.
— Дурак, — вздохнул король. — Вроде на 5 курсе Академии учишься, а мозгов не прибавилось. Сам посуди: вы пошалили, а погибнут тысячи солдат. Не даром в кулуарах её папашу Змея Горынычем кличут. Дюже вспыльчивый он. За дочь свою наше Тридевятое королевство до головёшек спалит… И всё потому, что ты решил поиграть в благородство.
— Так пусть накажут одного меня!
— Пусть!! — вспылил король. — Как только твоя мать родит мне нового наследника! Да ещё и вырастит его здоровым, бестолоча такого… А если не родит, предлагаешь мне новую жену подыскать?
Кристиан изменился в лице.
Отец же продолжил:
— А что? Сейчас это модно: бездетную в храм, молодую — вот сюда, — король хлопнул ладонью по соседнему обычно пустующему трону. — Стоит только заикнуться новой королеве — очередь до самой границы выстроится.
— Не надо, — произнёс еле слышно Кристиан.
— То-то же, — выдохнул король Тридевятого, будто стометровку пробежал. — Приходи в разум, сын… И не доводи отца до греха.
Кристиан вышел тогда из тронного зала с гадким ощущением. Будто его обвели вокруг пальца.
— Не будто, а обвели, — сказал потом по этому поводу Марко.
— Только не король тебя, а ты — сам себя, — вставил свои пять грошей Элендил.
— Будто вы не делали ошибок, за которые вам стыдно, — буркнул Кристиан, бросая в огонь камина письмо с извинениями к Виренее.
Он давно его написал. Но теперь его нельзя было отправлять.
Царевна меж тем не шла из головы. Где бы он ни был: на парах, в библиотеке, на грядках или в оранжереях целительниц, которые их компания пропалывала и рыхлила до самой зимы — всюду ему мерещилась Виренея.
На выпускном, опять же…
Незнакомка нагло улыбалась и смотрела в упор. Нет, это не Виренея. У той глаза изумрудные, у этой — ореховые. И волосы у этой темнее. И платье такое, что его будто нет, царевна бы не позволила себе такое.
Они пили. И говорили. Обо всём и ни о чём. Незнакомка назвалась сестрой первогодки, которого Кристиан не знал.
Перед встречей рассвета она открыла сумочку и достала из неё… не то булочку, не то пряник. Такой круглый и румяный, что сразу захотелось откусить.
— Сама готовила. Братцу привезла, а он есть отказался, — жеманно надулась девица. — Может хоть ты отведаешь?
— А сама чего же?
— Фигуру берегу, — хихикнула девица, — чтоб такие, как ты, голову на меня сворачивали.
— А и давай. Съем я твою плюшку. В обмен на поцелуй.
Девица улыбнулась пухлыми напомаженными губами.
— Открой ротик… а-а-м, — она положила в рот Кристиану всю булочку, благо, та маленькая была. — Ой, мне надо отойти ненадолго, — картинно смутилась шатенка. — Ты не жди меня, иди на крыльцо рассвет встречать. Там я тебя и разыщу.
— А если не найдёшь? — пробубнил принц с набитым ртом. — На крыльце сейчас целая толпа выпускников соберётся. Девушек будет много… красивых.
— Тогда поцелуй кого-нибудь вместо меня, — хихикнула девица.
«Наглая,» — жующий Кристиан проводил взглядом стройную фигурку в сверкающем платье, и проглотил, наконец, печёный кругляш.
Виренея
Выйдя из трапезной, где заканчивали праздновать выпускной бывшие уже студенты Академии, Виренея поспешила в свою комнату. Да-да, после того скандала она впервые в жизни воспользовалась царским статусом и попросила сохранить за ней комнату на время годового академического отпуска.
— Обожаю праздничную суету, — мрачно прошептала она, вспоминая, как беспрепятственно попала на территорию Академии, незаметно проникла в свою комнату и переоделась в красотку.
А теперь снова сюда вернулась.
Сняла парик, смахнула с глаз иллюзию цвета. И наконец, стянула с себя ужасно тесное платье, которое позаимствовала у тёти Русаллы.
Смыв макияж и переодевшись в простое дорожное платье, Виренея повязала голову шёлковым платком и, потупив взгляд, вышла из жилого корпуса.
Никто не обратил на неё внимания. Никто не остановил, пока она шла обходными дорожками к высоким решётчатым воротам. Туда как раз подъехала карета без гербов.
— Ваше высочество, — кучер Тихомир соскочил с облучка и открыл перед ней дверцу кареты. — Как прошло? Успешно ли?
— Весьма, — улыбнулась царевна. — С подружками повидалась, учебники на новые поменяла.
— Нешто и летом учиться будете? — изумился кучер, закрывая за ней дверцу.
— Нравится мне учиться, Тихомир, — Виренея высунулась из окошка.
«С тех пор, как женихи разбежались, только это и остаётся».
— А вы как? Навестили сестрицу? — поинтересовалась девушка, которая на ночь отправила кучера к родственникам.
— Навестил. Всё хорошо у них. Готовы ехать-то?
— Погодите немного, — Виренея подпёрла голову ладошкой. — Дайте немного на Академию родную полюбоваться. Сейчас рассвет ещё будет, белокаменные палаты да башенки в розовый окрасятся — такая красота…
Вид, открывающийся от ворот, и правда завораживал. Перед главным корпусом Академии раскинулась зелёная лужайка, настолько просторная, что старинные здания на другом её конце походили на кукольные домики.
И всё же можно было рассмотреть и колонны у входа в Главный учебный корпус, и широкую лестницу. И даже террасу, на которую уже высыпали цветные пятнышки — студенты, преподаватели и, конечно же, выпускники.
Все ждали рассвет. Виренея и та замерла в ожидании.
И вот, розовый блик коснулся острого конуса Башни с часами.
— Ура! Ура! Ура-а-а!! — закричали студенты.
В воздух поднялись воздушные шары, захлопали хлопушки, и над студентами взмыли облака блестящего конфетти. Все радовались.
Но вдруг раздался душераздирающий девичий вопль:
— А-а-а-а!!!! Кристиа-а-ан!!!
— Как?!
— Что произошло?!!
— Принц Кристиан!!! Что с ним?! — всполошилась толпа, собираясь в единый плотный комок.
Виренее бы радоваться — у неё получилось. Вот только губы никак не хотели складываться в улыбку. Выглянув в окошко кареты, она обратилась к кучеру:
— Трогай, Тихомир.
— Ваше высочество, там кажись что-то случилось.
— Ой, Тихомир, — махнула Виренея рукой, — это же Академия магии, тут всегда что-нибудь случается…
5 лет спустя
За окном кружились снежинки.
Виренея сидела за столом в светлой уютной подсобке и пила горячий чай с крупными финиками.
Тут же лежали стопки отчётов от кладовщика, дневные записи из торгового зала, предложения от новых поставщиков и списки заказов из других городов. Всё это нужно было просмотреть, обдумать да обсчитать, а потом отнести трём гномкам, которых она наняла для ведения бухгалтерии.
«Но сейчас у меня законный перерыв».
На краю стола желтели страницы «Тридевятого клеветника». Сама она такое не покупала, а вот продавщицы, которые у неё работали, любили почитать в перерывах о неприятностях в благородных семействах Континента.
Почему только о неприятностях? А о хорошем там не писали. То есть, писали, но мало. Новости а ля «такой-то женился», «такой-то родился» печатали на последней странице, ибо они мало кого волновали.
— Зато разводы и скандалы интересуют всех, — Виренея пригубила чай.
Любопытство всё-таки проняло, она потянулась за «Клеветником» и прочла передовицу:
— «Я от Баттори ушёл, я от Кремберри ушёл».
«Принц Тридевятого царства Кристиан, хотя и превращается от каждого поцелуя в кусок говорящего теста, однако же перебирает невест, как сказочный Прекрасный принц,» — Виренея поджала губы и оторвалась от газеты.
Месть, сотворённая ею 5 лет назад, не принесла ни удовлетворения, ни покоя. Напротив, с течением времени царевна всё отчётливее понимала: лучше бы она простила тогда принца-дурака.
А теперь её всё чаще мучила совесть. Она как никто понимала проблему Кристиана и его риски.
Но если сама она от поцелуя превращалась в лягушку и могла убежать…
«Кстати, давно уж не превращалась. В Тридесятом все знают, что меня нельзя целовать. А здесь — в Тридевятом — я не появляюсь в высшем свете, обычный люд про меня давно забыл. Сама же я намеренно ни с кем не сближаюсь».