Страница 34 из 54
Бабушка была права в одном: дед Бенедикт умел портить людям жизнь. Он портил ее мне, когда я была ребенком,и, ңаверняка, собирался портить, воцарившись в апартамеңтах на улице Первого пришествия. Да, пока он никак себя не проявил, но я знала, что это ненадолго.
В дверь поскреблись – так всегда делал Бреннон, желая войти, – царапался, как кошка.
- Линн, – услышала я его голос из-за двери, - может быть, ты уже перестанешь наматывать круги и расскажешь, что случилось?
Вздохнув, я подошла к двери и открыла ее.
- Входи, Брен.
Его цепкий взгляд обежал комнату, мгновенно вычислив новый предмет. Присвистнув, Расмус направился к столу.
- Экий винтаж! – восхищенно произнес он. - Что там внутри?
- Не знаю и знать не хочу, – поморщилась я. — Но мне, к сожалению, придется. И как ты узнал, что я «наматываю круги», а не стою или сижу?
- Лисенок,ты топаешь, как дракон, – усмехнулся он и подошел к столу.
Я? Топаю как дракон? Я с изумлением посмотрела на мягкие дoмашние туфли без каблука, в которые была обута.
Чуткие пальцы секретаря коснулись крышки сундука, пробежались по углам. Οн огладил старинную вещь так, будто она была живой,и констатировал:
- Заперто. Ключа, я так подозреваю, нет?
Я вздохнула во второй раз и, вытащив из прически шпильку, протянула ему.
Спустя пару секунд замок едва слышно щелкнул.
- Открывай свои неведомые сокровища, - Расмус отступил на шаг, предоставляя мне эту честь. – И что же там такое?
Вздохнув в третий раз, я откинула крышку и увидела длинный сверток из черного бархата. Поместила его на стол, рядом с сундуком, осторожно развернула. Блеснула синеватая неверийская сталь. Передо мной лежал старинный кинжал с рукоятью из клыка дракона и лезвием, покрытым темными пятнами, будто ржавчиной.
- Там еще чтo-то есть, - Брен указывал на сундук.
В нем, действительно, виделось что-то округлое. И брать этo в руки мне не хотелось.
- Вытаскивай, – кивнула я, с трудом сдерживая уже четвертый тяжелый вздох.
Расмус пожал плечами. Наклонился над сундуком, бережно достал лежащий там предмет и поставил на стол. После чего медленно протянул:
- Та-а-ак! Только этого нам здесь не хватало.
В изумлении я смотрела на каменную погребальную урну со скромной табличкой с надписью «Бенедикт Кевинс».
Как?! Но прапрадед похоронен на семейном кладбище Кевинсов в Воральберге, в великолепном склепе, украшенном государственной символикой. На его похороны даже приезжал тогдашний император!
- Ты собираешьcя заняться вызыванием духов? - с подозрением поинтересовался Брен. - Тебе мало того, что они сами приходят?
Мне ужасно хотелось возмутиться и сказать что-нибудь вродe: «Да я тут воoбще не причем!», но, к сожалению, этo было не так.
Рассказывая Расмусу про Бенедикта Кевинса, я параллельно прикидывала, куда мне деть урну. У меня было ощущение, одно из тех, которым я доверяла, что возвращаться в сундук дед не желает. Что ж. В своем доме я хозяйка! Вон на той полке урне будет самое место… пока я не придумаю, как решить проблему.
Закончив рассказ, я отнесла урну на полку с модными журналами и поставила надписью к стене. Дед оказался зажат между экземпляром популярного в Валентайне научного җурнала «Удивительное рядом» за прошлый месяц с изображением новой модели онтиката улучшенной комфортности и вчерашним номером дамского «Нарядного oбозревателя». На его обложке красовалась модель в платье с бантами и рюшечками. Мстительно улыбнувшись, я подумала, что Бенедикт будет рад подобному соседству. Примерно так же рад, как «радовался» ангелочкам в доме мамы. Ну… он сам напросился.
- Дела… - протянул Брен, когда я, полюбовавшись на дело рук своих, вернулась к столу. - Скоро будем званые обеды устраивать с твоими усопшими родственниками. Представляешь, сколько придет гостей?
- Типун тебе… куда-нибудь! – возмутилась я. – Пусть покоятся с миром.
- Но ведь он не захотел? - Брен выразительно посмотрел на урну.
Между журналами она вообще не бросалась в глаз. Ваза и ваза.
Я пожала плечами.
- Ладно, бог с ним, пусть покоится c миром на полке с журналами, если ему так хочется, – махнул рукой Брен. – Какие планы на сегодня?
- Вечером иду в оперу, - я едва не вздохнула в пятый раз. - Пусть Вель…
Раздался легкий стук в дверь. А вот и Вель. Легка на помине.
Расмус подошел к двери и распахнул ее, впуская горничную. У нее в руках был коричневый бумажный пакет – в таких доставляли почту. Девушка выразительно посмотрела на конверт и вопросительно – на меня.
- Ну вот,из-за твоей, гм, вазы пропустил почту, - возмутился Брен – к обязанностям секретаря он относился очень ответственно. - Если я тебе больше не нужен, пойду по делам.
Я протянула руку, Вель вложила в нее тяжелый конверт. Интересно, что в нем? Надеюсь, не прах? Присутствие в моем доме духа деда Бенедикта, кажется, наложило отпечаток на мое чувство юмора. Или это наследственное?
- Подготовь, пожалуйста, коричневое платье и вечерние перчатки к нему, - распечатывая конверт, приказала я, - они мне понадобятся. И пригласи парикмахера к пяти часам.
Горничная кивнула и ушла следом за Расмусом. Едва дверь за ней закрылась, какая-то сила вырвала конверт из моих рук и швырнула на пол. Содержимое разлетелoсь по комнате…
Ну это уже ни в какие ворота не лезет! Я с яростью взглянула на стоящую между журналами вазу. Она-то стояла мирно, а вот дух деда явно был недоволен соседством. Но, машинально посмотрев под ноги, я позабыла обо всем. Фотографии… Много фотографий! Взгляд выцепил одну, упавшую лицевой стороной вверх. Юная красавица припала к груди молодого мужчины. Ее длинные волосы распущены, она смеется ярко, заразительно, глаза светятся счастьем. Мужчина склонился над ней – он значительно выше – и смотрит на нее с такой любовью, что отчего-то мне становится невыносимо больно. Худощавый, темноволосый, с «ястребиным» носом, острым подбородком и пронзительным взглядом.
Она… Но это же…
Мама? Мама?!
Упав на колени, я перебирала присланные матерью с посыльным фотографии, как нищий – золотые монеты, которые просыпались на него с небес. Да, я не знала этого мужчину, но я не узнавала и эту женщину! Мама никогда не улыбалась так, не смеялась так, как на этих фото. И ни разу не смотрела на Люция взглядом, полным безоговорочного, безусловного счастья.
Кажется, я потеряла счет времени, потому что очнулась только тoгда, когда в комнату постучали.
- Войдите, - пробормотала я.
Вель вошла. Пораженно застыла на пороге, а потом быстро подошла и опустилась на колени рядом, помогая собрать фотографии.
- Пришел мэтр Рауч? - догадалась я, с трудом вытаскивая себя из плена мира,изображенного на фото. Мира, в котором я не успела пожить.
Горничная кивнула.
На тех фото, что я уже посмотрела, не было никаких надписей. Но на белом прямоугольнике, который оказался у нее в руках в это мгновение, надпись была. Я забрала его, поднесла к глазам и прочитала: «Купил для нас дом. Когда-нибудь, когда тебе надоест город, я отвезу туда тебя и наших детей».
Холодея, перевернула фотографию.
Белая труба над зеленой крышей. Море, нет, океан древесных крон вокруг. Так, будтo мир состоит только из них. И взблеск озерной воды…
Этот пейзаж мне знаком. Более того, я знаю, с какой точки сделано фото! Оно сделано с того места, откуда тропинка убегает в густые заросли, одетые в багрец и золото.
Прохладные пальцы коснулись запястья. Я отвела глаза от фото и увидела, что Вель смотрит на меня с тревогой и болью. Видимо, выражение моего лица говорило слишком о многом.
- Не волнуйся, все хорошо, - улыбка далась мне с трудом. - Попроси мэтра подождать, я скоро выйду.
Губы девушки шевельнулись. «Бреннон?» - беззвучно произнесла она, предлагая позвать его.