Ночные твари

Улыбка на лице Чанса погасла.

– Я узнал, что делал со своими жертвами Такер. Он – сексуальный садист. Ему нужна боль, поэтому он подвергает этих девочек таким мучениям, какие мы с тобой даже не можем себе представить. Я просто увидел свою сестру там… и понял, что должен что-то предпринять, потому что вы, ребята, ни хрена не делали.

– Ты выяснил, что случилось со Сью Эллен?

Чанс кивнул, уставившись в пустоту.

– Такер держал ее несколько месяцев в домике своего деда на Багряном озере. Обыкновенно он развлекался со своими жертвами всего пару недель, так что в ней было нечто такое, что ему… нравилось.

– Ты узнал, как она умерла? – спросил Гаррет.

– Какое это имеет значение, черт возьми? Смерть – она и есть смерть. Жаль, что я не могу сказать то же самое про Энджелу.

– А тут что случилось?

– Знаете, человек просто не задумывается о каких-то мелочах, когда у него колотится сердце и он на взводе. Все шприцы были полнехоньки. Достаточно, чтобы завалить боксера-тяжеловеса. Ну кто бы мог подумать, что Энджела Ривер останется в живых? Наверное, у каждого человека обмен веществ идет по-разному… Но было бы здорово, если б и она тоже умерла.

– Почему? Она-то что тебе сделала?

– Дело не в ней. Дело в Майкле Закари. Я хотел сделать больно ему. Угадайте, кто были соседи Такера по Багряному озеру? Феликс и Анна Закари. Майклу Закари было семнадцать лет, он видел там Сью Эллен, знал, что ее удерживают в том доме, и ни хрена не предпринял. Он лжет. Ему прекрасно известно, кто такой Такер Фарр. Они были приятелями, и Закари годами его покрывал. Добрый доктор по заслугам должен был получить то, что ему причиталось. Ему предстояло стать третьей картиной, но, черт возьми, я рассудил, что пожизненное тоже будет неплохо. А вы, ребята, перестали бы меня искать, отправив его за решетку. – Чанс покачал головой. – Но все пошло наперекосяк.

– Как ты узнал о том, что Закари было известно, чем занимался его сосед?

– Одной из девочек, жертве Такера, удалось остаться в живых. Она не заявила в полицию, но я ее разыскал. Бедняга рассказала, что до того, как ей удалось вырваться от насильника, она уже пыталась бежать и встретила во дворе соседнего дома Закари. Взмолилась о помощи, тот отвел ее к себе и сказал, что вызовет полицию, но вместо этого пригласил Такера.

– Вот те на!

– Хотите верьте, хотите не верьте, ребята. Мне все равно. Просто передаю вам то, что сказала эта девочка, а ей можно верить. Подонок прекрасно знал, что происходит. – Чанс посмотрел на экран выключенного телевизора. – Он принимал в этом какое-то участие. Проверить это я так и не смог, но готов поспорить на что угодно. Вот кого Джессика собирается выпустить на свободу, агент Болдуин. Они с Такером живут припеваючи, все эти девочки в могиле, а я за решеткой. Вы правда считаете, что это справедливость?

Гаррет покачал головой.

– Ты что, хочешь нас разжалобить? Тебя не мучают угрызения совести за все то, что ты натворил? Хармони было всего четырнадцать лет!

– Девочка умерла, не приходя в сознание, не ощутив ни капли боли. Уверяю вас, Такер измывался над ней с тех самых пор, как вышел из тюрьмы. Я совершил акт милосердия! Вам известно, что службу опеки вызывали к Кейти Фарр восемь раз? Она якшалась с наркоманами, приводила их к себе в дом. Восемь раз, а вы, ребята, даже не попытались забрать Хармони из дома. Блин, то, что я сделал, продолжалось всего одну минуту! А вы спокойно смотрели, как ее мучили на протяжении нескольких лет!

– Значит, у них ничего не было? – спросил Болдуин. – У Кейти Фарр и Закари?

Чанс постучал сигаретой по ноге.

– Нет. Фото состряпал я. В надежде на то, что Такер прибьет Закари. Но он оказался трусом. А насчет звонков Кейти с телефона Закари… В Канаде есть одна фирма, которая может устроить такое всего за пятьсот долларов. Проще простого. Особенно если учесть, что вы с Джесс слишком тупы и не убедились в достоверности звонков, прежде чем использовать данные в качестве улик.

– Это не тупость, а доверие. Джессика тебе доверяла.

– Ну да… Что ж, полагаю, это послужит ей хорошим уроком, так?

Болдуин покачал головой. У него оставался еще один последний вопрос.

– Почему Сарпонг?

– Твоя мамаша как-то призналась мне в постели, что он ей нравится, вот почему. Всё, надоело с вами трепаться. Зовите адвоката.

Глава 77

Такер Фарр смотрел, как медсестра проверяет швы у него на плече. Они чесались, а когда он провел по ним пальцем, ему показалось, что это застежка-«молния». Скальпель, которым резал его тот психопат, был такой острый, что, по словам врача, ему повезло, что рана оказалась совсем неглубокой.

Такер несколько раз жаловался на боль, и ему обещали поставить капельницу с обезболивающим.

– Попозже я еще зайду к вам, – сказала медсестра.

Когда она ушла, Такер откинул голову на подушку и взял пульт, чтобы включить телевизор.

Кейти и Хармони.

Твою мать!

Впрочем, минус два лишних рта. Брак с Кейти получился случайно: она была беременна, а ему было больше некуда податься. Никакой торжественной церемонии не было; ему сказали, что они официально поженились, только потому что долго жили вместе, он что-то подписал, и их объявили мужем и женой.

Хармони… Хармони ему будет не хватать. Она ни разу не навещала его в тюрьме, и Фарр усмехнулся, вспомнив выражение ее лица, когда он вернулся домой.

– Забыла меня на двенадцать лет, но теперь уж не забудешь, – объявил Такер ей через дверь, когда она в ту первую ночь заперлась в ванной.

Да, жаль. Но, с другой стороны, Хармони все равно уже стала слишком старой. А вот ее подружка, с которой она иногда встречалась… Как там ее зовут… Ума. Такер завороженно смотрел, как она в одном купальнике играла вместе с Хармони во дворе их дома. У нее были веснушки на плечах, и больше нигде.

Дверь открылась, и вошла другая медсестра. Такер уставился на татуировки у нее на руках.

– Кажется, кто-то заказывал обезболивающее, – сказала она.

– А то как же.

– Руку! – сказала медсестра, беря шприц и ампулу.

– Мне обещали поставить капельницу.

– Долго устанавливать. А вам, полагаю, хочется побыстрее.

– Это вы верно догадались, – усмехнулся Такер. Он долго и удовлетворенно выдохнул. – Хреновый денек выдался, это я вам точно скажу.

– Вот как? Что стряслось?

– А вы не слышали?

– Я только что заступила на дежурство, – медсестра покачала головой.

– Ну так слушайте. Меня захватил в заложники один больной дятел.

– Правда?

– Точно. Я вырвался от него, хорошенько его отметелив. Ему повезло, что он остался жив… Ой!

– Извините. Вены у вас трудно найти.

Такер почувствовал, как маслянистая жидкость теплом разливается по руке, медленно поднимаясь к плечу. У него закружилась голова, но внезапное ощущение полета, что ему так нравилось в обезболивающих, не приходило.

– Вы точно ввели мне достаточную дозу?

– В чем дело, вы ничего не чувствуете?

– Ощущения какие-то другие.

Медсестра пододвинула к койке табурет и села.

– Это очень интересный препарат. Будешь все чувствовать, останешься в полном сознании, однако твои мышцы не будут тебе повиноваться.

– Что?

Вздохнув, медсестра взглянула ему в глаза.

– Такер, ты меня не узнаёшь? Совсем не помнишь?

– А должен?

– А что, если бы мне было четырнадцать лет и я была бы в рубашке в белую и розовую клетку? Тогда ты меня узнал бы?

– Ммм, послушайте, мне как-то не по себе… Наверное, нужно вызвать врача.

Медсестра встала.

– Какое-то время все врачи будут заняты.

Такер раскрыл рот, но почувствовал, что не может произнести ни слова.

– О да, говорить ты не сможешь. Вероятно, так оно и лучше. Говорить буду я; что думаешь на этот счет?

Достав телефон, медсестра вывела на экран изображение. Это была картина. Та самая, которую ставил перед ним тот псих в подвале.