Выползина

Скромный менеджер5 по продажам компьютерного оборудования Фёдор Ипатьев возвращался из командировки.

Новомодное слово «менеджер», полтора высших образования обязывало вести себя с достоинством представителя бурно развивающейся фирмы. Но зарплата в 270 американских «рублей» не позволяла приодеться соответствующим, фирменным образом. Портфельчик с колёсиками шифрозамков и тот был приобретён на вьетнамском рынке. Клеёнчатая, клетчатая сумка для «челноков» куплена в киоске на площади «Трёх вокзалов» за час до отправления поезда исключительно под сувениры для многочисленной ленинградско-петербургской родни. Одни родственники Фёдора Ипатьева в советское время именовали себя петербуржцами, другие – упорно назывались ленинградцами. Если к блокадникам и участникам войны не было вопросов. То брат деда Фёдора, в юности жандармский пристав, в зрелости мелкий партийный работник категорично не принимал переименования города «революционной славы» обратно в Санкт-Петербург. С внучатым племянником у деда по этому поводу разгорались горячие споры. Но сошлись на том, что город можно было бы переименовать в Петроград. Но оставим исторические экзерсисы для потомков.

Поезд «Москва – Санкт-Петербург» отправлялся через двадцать минут.

В тишине спального вагона, уставшему от недели выставочной беготни, командированному холостяку, Фёдору Ипатьеву хотелось одного и одному: выспаться под мерное постукивание колес и покачивание огромной люльки «мягкого» вагона. Утром, сразу с платформы Ленинградского вокзала, не заходя домой, надо было бежать на работу, готовить отчёт по выставке. На второе спальное место разоряться не захотелось. Перед отправлением поезда Фёдор напряжённо ожидал, кто же займёт свободное место с ним в купе. От этого зависело, насколько спокойной окажется ночь пути к родному городу.

В прошлом, специалист по звёздам, нынче скромный консультант компьютерной фирмы. По совместительству, торговый агент, с красивым названием должности – «менеджер», Фёдор Ипатьев, при условии оплаты проезда в командировке только в купейном, раскошелился на билет в СВ. Расстроенная неудачами на коммерческом фронте, нервная система неудачника не вынесла бы в эту ночь любой компании в купе на четырёх человек, ни женской, ни мужской. Одного несносного попутчика всегда легче перенести, чем троих.

В переездах долгой командировочной жизни Фёдору (более десяти лет!) не везло категорически. В купе обязательно попадались пьющие или храпящие соседи, если попутчики-мужики. Если дамы, то, в основном, беспардонные, толстенные, рыночные торговки, бухгалтера, завотделами дефицитных товаров или мясных и колбасных секций универмагов. Сопящие, скандальные, болтливые, визгливые… зануды-сплетницы!

Минут за десять до отправления поезда Фёдор воспринял с болезненной тревогой и досадой появление в купе жгучей молоденькой брюнетки с хищным взглядом рыси и таким же оскалом искусственных зубов.

«В землянку, с оплывшими глиняными стенками, с бревенчатым потолком в два наката из неотёсанных стволов берёз, грязную, вонючую берлогу, пропахшую кислыми портянками и потом давно не мытых солдатских тел, в облаке запаха новенькой шинели и начищенных хромовых6 сапог вползла чистенькая связисточка из штаба фронта» – пришла на ум Фёдору замысловатая строка из фронтового романа советских времен любимого маминого литературного журнала «Роман-газета».

Современная «связистка» была молода, хороша собой, в дорогущей песцовой шубке, коротенькой юбчонке и лаковых сапожках под самое колено. Весь коридор вагона наполнился вязким запахом дорогих духов, возможно, той же «Шанели», в чём Фёдор слабо разбирался.

Пялиться, лёжа на полке, из-под столика на женские прелести соседки по купе и мучительно ворочаться в бессоннице всю дорогу до Петербурга уставшему консультанту как раз только и не хватало. Тем более, перед грядущим напряжённым рабочим днём на грани увольнения.

Эдакая юная Шэрон Стоун, местного разлива, пожаловала в его холостяцкий отсек. Девица, явно вольного поведения, нервным движением плеч сбросила на постель песцовый накид, фыркнула, оглядела с презрением «спортивный» «прикид» попутчика – «адидасовский» костюм китайского пошива, домашние шлёпанцы на дерматиновой подошве, – недовольная и раздражённая, тут же вернулась в коридор вагона. Фёдор терпеливо ожидал решения злодейки – судьбы.

– Аллё, проводник, места свободные найдутся в этом вагоне?! – раздраженно крикнула брюнетка.

– Местов нету! Вы сами-то, гражданка, с билетом будете?! – гаркнули в ответ хриплым женским голосом довольно близко в коридоре, но с недовольством, мол, кричать-то вовсе и не следует.

– Да, я – гражданка с билетом! – отвечала на повышенных тонах брюнетка. – Вы же только что проверяли!

– Тада займите своё место!

– Надо помещать женщин к женщинам! – возмутилась брюнетка. – А не к сомнительным типам!

– Воинствующая лесбиянка! – злобно пробурчал Фёдор. – Нда. Мне жутко повезло!..

– Алле, гражданка, здесь вам не Кресты7, – откликнулась задорная проводница. – Там помещают! У нас раз – мещают! Разница, наверно есть?

– Разница есть… она не может не есть, – проворчал Фёдор.

– Не хватало, чтобы всю ночью меня насиловал какой-то червяк в очках! – продолжала злобствовать брюнетка и орать на весь вагон. После отправления поезда добрая часть зевак и сплетниц, под предлогом сходить в туалет, наверняка, потянется посмотреть на червяка в очках и горластую скандалистку.

– Размечталась! – пропыхтел обиженный интеллигент Фёдор, демонстративно улёгся поверх одеяла, прикрылся журналом «Компьютерное обеспечение». Очки научному работнику нужны были только для чтения при слабом освещении. До этого момента Фёдор полагал, что очки придают ему как раз интеллигентный вид. Не прокатило.

На его несчастье, проводником оказалась щекастая деваха лет тридцати пяти с лишним… весом, с прищуром пройдохи и мелкой спекулянтки. Такая дама, из принципа, сделает скромному компьютерщику хуже, тем более, из женской солидарности. По слегка совпадающему внешнему облику роль проводницы можно было бы предложить актрисе Ирине Муравьёвой… Хотя нет, для обаятельной и привлекательной Муравьёвой это было бы слишком унизительным предложением. Пусть достанется эта роль безвестной провинциальной артистке.

Заглянув в купе, Щекастая злорадно оскалила лошадиные зубы, раскрыла бесцветные зенки размером с мутные донца стаканов, с удовольствием заподозрила в Фёдоре скромного, начинающего семьянина, решила продолжить эксперимент по возможному совращению знойной брюнеткой этого скромняги и заорала на весь вагон, словно брюнетка не рядом стояла, а курила в тамбуре:

– А чо, приличный пассажир! Займите своё место, гражданка, и не выступайте тут! Никто насиловать вас не станет! У нас поездная бригада милиции8 работает для этого.

– Для этого?! – громко переспросил Фёдор. – Тогда сразу вызывайте наряд. Моя попутчица так просто не успокоится!

Проводница фыркнула от смеха, оценила грубый мужской юмор, более приветливо улыбнулась.

– Чайку не желаете? – обратилась она к юморному пассажиру.

– Желаю, – благосклонно отозвался Фёдор. – С лимоном.

– С лимоном нету, – отрезала проводница.

– А с чем есть?!

– Чай можно есть с колбасой, – совершенно серьёзно ответила проводница. – Имеется нарезка копчёнки.

– Чай, – сказал Фёдор.

Недовольная скромным заказом и скромным клиентом, проводница удалилась, картинно качнув мощными бедрами в узкой форменной юбке.

Сдохшим аэрозольным баллончиком, брюнетистая попутчица зашипела от бессильного возмущения, вкатила в купе розовый чемодан на колесиках, сунула под столик нелёгкую свою клеёнчатую сумку, точно такую же, как и у Фёдора, размером с бухгалтерский портфель с документацией.

5

Управляющий низшего звена.

6

Хромовые – сапоги, изготовленные из мягкой, тонкой коровьей кожи, выдубленной хромовыми солями. В СССР такие сапоги в войсках, в основном, носил офицерский состав.

7

Следственный изолятор в Санкт-Петербурге. Получила название по расположению тюремных зданий в виде креста.

8

Переименование милиции в полицию в России состоялось 1 марта 2011 года. Слово «милиция» берёт начало из древнего Рима и обозначало военную службу солдат-пехотинцев.