Страница 5 из 45
— Ты возьмешь ее в жены! — отчетливо произнес Хлотарь. — Ты же ничего не можешь сделать сам. За тебя правят Пипин из Ландена и епископ Арнульф. Если на твоей стороне будет ее брат Бродульф, ты станешь сильнее, и не будешь так зависеть от этих двоих.
— Я женюсь, если ты вернешь все земли, что положены мне по праву[7], — резко ответил Дагоберт. — Королевство Теодориха мое!
— Об этом не может быть и речи, — покачал седой головой Хлотарь. — Ты и со своими владениями не можешь управиться. Зачем тебе еще какие-то земли?
— Эти земли мои! Я потребую суда по старому обычаю[8]! — гордо поднял голову Дагоберт. — Старейшие люди франков рассудят нас.
— Ты грозишь мне судом? — удивился Хлотарь. — Мне? Хорошо, будет тебе суд. Как только вернемся из похода и сыграем твою свадьбу.
— Из похода? — вскинулся Дагоберт. — Какого еще похода?
— Какие-то разбойники на десяти кораблях разграбили и сожгли Руан, — горько ответил король. — То ли юты, то ли саксы, то ли еще какие-то германцы-язычники. Епископу Хидульфу разбили голову топором, словно какому-то сиволапому мужику! Видишь, как ты покарал тех налетчиков, сын? Любая шваль считает, что может безнаказанно грабить мои города. Теперь мне самому придется отбивать нападения со всех сторон, вместо того, чтобы уничтожить зазнавшегося князька вендов. Мы выходим завтра, Дагоберт, но сердце подсказывает, что это бессмысленно, их там давно уже нет.
Глава 25
За три недели до этого разговора. Окрестности Руана. Нейстрия.
Неспешный плеск вёсел далеко разносился по речной глади, подернутой нежной дымкой утреннего тумана. Плеск рыбы, схватившей жука, упавшего с ветки, да пение птиц — вот обычные звуки в это время. Небольшие деревушки, разбросанные по берегам реки, спали сном праведника. Ведь еще не пропели петухи, а солнце пряталось за горизонтом, крася в розовый цвет взбитый пух облаков. Легкий ветерок качал кроны огромных дубов, растущих по берегам, а шелест листвы убаюкивал неспящих гребцов. Длинные корабли непривычного вида с высоко поднятой кормой и носом шли вверх по Сене, повторяя капризные изгибы ее русла. Острые носы резали воду, словно ножи, разгоняя тугую волну, неспешно затухающую у сонного берега. Первый корабль был украшен резной головой дракона, показывая всем, что именно на нем плывет ярл. Паруса были спущены, ни к чему они здесь, да и ветер сегодня не помощник, он дует прямо в лицо Эйнару, который пристально вглядывается вдаль. Руль на корме ведет тяжелый корабль, где четыре десятка гребцов ворочают веслами так, словно не люди они, а какой-то точный механизм. Казалось, воины и дышат в унисон, толкая драккар вперед по безмятежному зеркалу реки. Дорога в эти земли была уже известна, ведь осенью ярл Эйнар приходил на местный торг, где неплохо сбыл меха. Торговля — это хорошо, но зачем торговать, если можно взять бесплатно? Особенно здесь, в тихом зажиточном захолустье, куда даже воинственные бретоны больше не ходят, устрашенные силой франков.
В песчаный берег, где стояли лодки горожан, привязанные к кольям, со скрипом врезались острые днища кораблей. С их бортов начали молча прыгать в воду крепкие бородатые мужики с топорами и копьями. Они тащили грубо сколоченные лестницы, которые изготовили из жердей, срубленных выше по течению. Воины побежали к городским воротам, не обращая внимания на дома в небогатом предместье. Они сюда вернутся потом, когда возьмут город. Стены в два человеческих роста высотой десяток воинов перемахнул мигом. Двое франков, дремавших на воротной башне, встрепенулись было, но поздно. Лезвие топора, летящее в голову — это было последнее, что они видели. Ворота со скрипом отворились, впуская в город ужас, неведомый до этих пор.
Истошный крик воина пробудил спящий город, и на улицу посыпались сонные обыватели. У многих в руках было оружие. Графская стража была изрублена в первые же минуты, а по улочкам города разлилась безжалостная орда из четырех сотен викингов. Все, кто пытался оказать сопротивление, были убиты на месте. Кое-где соседи сбивались в кучки, пытаясь задержать неукротимый поток ярости, но все было тщетно. Сомкнутый строй копейщиков, укрытый щитами, сносил горожан за считанные мгновения.
— Снорри! Веди своих к церкви! — ревел ярл, который тряс окровавленным мечом. — Скольм! Хедин! К дому епископа! Да не трогайте вы баб, дурни! Успеете еще!
Викинги с хохотом задирали юбки визжащим от ужаса горожанкам, валили их на землю и насиловали тут же, наскоро утолив похоть. Только приказ ярла остановил их. Но не жалость двигала Эйнаром, вовсе нет. Сначала дело, а развлечения потом. В городе полно еды и вина. Они сначала вырежут всех, кто способен оказать сопротивление, а уже потом повеселятся, как следует.
Двери церкви затрещали под ударами топоров. И вот уже вскоре из городской базилики вытащили кресты, кадила и ободранные оклады икон. Перепуганный до икоты дьякон, которого волокли за бороду, дрожащими руками открывал кладовые с припасами и вином. Прихожане не забывали церковь, щедро одаривая ее.
— Тащи все к кораблям! — орал ярл. — Вино не трогать! Это потом! Епископа нашли?
Перепуганного старца, которого вытащили из собственной постели, приволокли к Эйнару и бросили перед ним на землю. Тот в ужасе крестился, не в силах вымолвить ни слова. Давно, очень давно эти земли не видели войны.
— Где золото, старик? — раздвинул губы в жуткой улыбке Эйнар. — Говори, где ты спрятал золото?
— Господь покарает тебя, нечестивец! — еле выговорил тот дрожащими губами. — Ведь это храм божий!
— Тор и Один защитят меня от твоего бога, — убежденно ответил ярл. — Я слышал, что он добровольно пошел на смерть, вместо того, чтобы самому убить своих врагов. Так кем ты хочешь меня напугать, старик?
— Он покарает тебя! — убежденно сказал епископ. — Гореть тебе в адском пламени!
— Огня! Эта старая сволочь не хочет говорить, где золото! — заорал Эйнар. — Трюгги! Подпали ему пятки!
Старый человек запирался недолго, и уже вскоре тяжеленный сундук с епископской казной принесли Эйнару вместе с ключом. Тот с удивлением покрутил железяку в руках, но когда епископ трясущимися руками отомкнул замок, восхищенно зацокал языком. В этих землях еще были мастера, не забывшие старинное римское ремесло.
В сундуке лежала золотая и серебряная посуда, воинские браслеты, фибулы, кольца в мешочках и кошели с монетой. Тремиссы[9] франков и имперские солиды лежали отдельно, увесистой тяжестью радуя нового хозяина.
— Молот Тора мне в задницу! — восхищенно заорал Эйнар. — Парни, тащите из этого дома все, что есть! Чую, там еще много добра!
Крепкие дубовые двери были изрублены топорами, и кладовые епископского дома опустошили в считанные минуты. Из сундуков на свет божий достали драгоценные меха, бережно переложенные полотном, рулоны разноцветных тканей и бронзовые светильники. Неслыханное богатство для данов, не избалованных таким великолепием. А из дома тащили гобелены и резную мебель, которая сама по себе была немалой ценностью.
Викинги несли добро и из остальных домов, что давали хоть какую-то надежду на поживу. Там, где оказывали сопротивление, рубили без пощады всех. Королевский граф лежал в луже собственной крови. Он был добрым воином и отбивался мечом, зарубив двоих данов, но брошенное крепкой рукой копье пробило его насквозь. Его дом тоже был ограблен, а изнутри раздавались истошные женские крики.
— Проклинаю! — прошептал пересохшими губами епископ. — Проклинаю тебя, нечестивый язычник!
— Сдохни, колдун! — заревел ярл, и одним ударом расколол голову епископа. Он плюнул на труп старика и удовлетворенно сказал: — Отец говорил, что если колдуна убить, его колдовство не будет иметь силы! Тор благоволит нам сегодня! Вот это добыча! Окрестные ярлы удавятся от зависти! Скольм, собирай парней! Гоните трэллей к реке!
— А с городом что будем делать, ярл? — деловито спросил Скольм, крепкий парень лет двадцати пяти, его племянник по жене.