Страница 12 из 45
А в княжьем тереме шло производственное совещание. Щуплый застенчивый парень с орлиным носом смотрел на знать Норика и слегка робел. Его звали Никифор, и он резал штемпели на монетном дворе столицы. До недавнего времени резал… В Норик он прибыл совсем недавно, и окружающее удивляло его, и даже немного пугало, до того все было непривычно. Вроде и не обижал пока никто, да только ничего хорошего он от начальства никогда не видел. А сейчас, когда его, словно скотину бессловесную, или раба какого-то, запихнули на корабль и отправили в неведомые земли, и подавно. В княжеской горнице, помимо его светлости, сидел глава Денежного Приказа Збыслав, глава Земского Приказа Лют и Николай, римлянин из Лугдунума, который недавно возглавил приказ Ремесленный. Собственно, и приказ этот совсем недавно возник, когда большой боярин Лют с ног валиться начал, разбирая дрязги ткачей, кузнецов, колесников, бондарей, кожевников, и прочих мастеров, несть им числа. Молодой мужчина с бритым подбородком и длинными усами, сидевший во главе стола, протянул Никифору золотую монету. Монета была непривычно большой и красивой до того, что парень даже глаза зажмурил.
— Сможешь так сделать? — спросил его князь.
— Что это? — от удивления Никифор ответил вопросом на вопрос, и вжал голову в плечи, испугавшись собственной смелости.
— Римский ауреус[14], — ничуть не обиделся владыка здешних земель. — На ней изображен император Луций Вер. Он правил лет четыреста назад.
— Господи Иисусе, красота ведь какая! — восхищенно выдохнул мастер, а потом грустно вздохнул. — Никто на свете такого сделать больше не сможет. Да и святые отцы не одобрят, грех это! Вон, демон нечестивый на обороте.
— Я епископа Григория попрошу, — сдерживая смех, сказал князь, — он благословит.
— Все равно не смогу, — потерянно сказал мастер. — Не дал господь мне такого таланта.
— Понял, — поморщился князь. — Ладно, можешь идти. Боярин Збыслав тебе даст все, что для работы нужно. Зайдешь завтра, рисунок штемпеля обсудим.
Мастер попятился из горницы, непрерывно кланяясь, а бояре удивленно смотрели на князя. На их лицах читался один и тот же вопрос: А что за нужда у нас в таких мастерах? Или мы внезапно богаты стали?
Самослав, вздохнув, выложил на стол металлический брусок, который своим тусклым сероватым цветом притянул к себе все взгляды. Губы Николая зашептали молитву, а Збых и вовсе неприлично раскрыл рот.
— Это то, что я думаю, государь? — боярин Збыслав дал петуха, сразу став похож на взъерошенного мальчишку.
— Оно самое, — кивнул Само, — серебро из наших гор. Первый слиток гонец привез. Горан уже там, охрану проверяет.
— Святой Мартин, помоги мне! — белыми губами прошептал Николай. — Да ведь его величество Хлотарь сюда со всей силой придет, если узнает. И каган аварский тоже, и даже король лангобардов Аделоальд тут же снова в разум войдет от таких вестей.
— А что делать? — развел руками Само. — Волков бояться, в лес не ходить.
— Тут нет волков, — непонимающе посмотрел на князя Лют. — Они за стадами оленей и косуль ушли. Им тут есть нечего.
— Забудь, — махнул рукой князь, который давным-давно потерял надежду быть понятым.
— Это же теперь какая торговля пойдет! — выдохнул Збых. — Княже! Да мы же…! Да ведь все купцы наши будут! А войску платить насколько легче теперь! Я же с ума сходил, пока ключники соль отмеряли, да мех считали. А шкурки разные все, зимние есть и летние, с целыми лапами и без, есть и молью траченые… Да я не знаю теперь, каких богов молить! Владыка, кто из богов у нас по денежным делам, а? Я ему богатые жертвы принесу.
— Велес, — подумав, ответил князь. — Больше некому.
— Николай-чудотворец, — со знанием дела ответил христианин Николай, — небесный покровитель мой. Все торговцы ему молятся.
— Вот как? — задумался князь. — Велес и Николай — чудотворец, значит… Кто у нас еще на сегодня?
— Мастер, который орудия разные делает, — оживился Николай. — Скорпионы, баллисты разные…
— Зови! — кивнул князь, а когда невысокий грек с обширной лысиной склонился в поклоне, озадачил его вопросом:
— А скажи мастер, сможешь сделать оружие, которое будет похоже на баллисту, только маленькую? Чтобы мог воин-пехотинец стрелять.
— А-а… — растерялся мастер. — А зачем? В древности делали гастрафеты, а сейчас иногда богачи заказывают хейробаллисты для охоты. На войне от них толку немного. Лук скорострельность намного выше имеет, для простой пехоты вполне достаточно. У ручной баллисты выстрел, правда, куда мощнее, но их почти не делают. Уж очень дорого она стоит. А всего-то и достоинств, что из нее любая деревенщина может воина в доспехе убить, и то, если попадет. А если не попадет, то эту деревенщину зарубят тут же. Ведь перезарядка у такой баллисты очень медленная. Никому эта игрушка не нужна, баловство это!
— Я, пожалуй, купил бы себе такой, — сказал после недолгих раздумий Збых. — И плевать, что дорого. Не дороже жизни.
— Я, наверное, тоже, — поддержал его Николай, тоже не отличающийся героическими пропорциями. — Жить захочешь, раскошелишься.
— Вот видишь, — развел руками Само. — Нужная в хозяйстве вещь, оказывается. Первый образец мне покажешь. Мы с тобой обсудим, как его заряжать будем. Ты про «козью ногу» что-нибудь знаешь? Нет? Ну, так я тебе сейчас расскажу…
* * *
Через две недели. Новгород.
Мастер Никифор, робея, выложил перед князем плод своего труда. На его лице было написано нешуточное волнение и гордость. Шутка ли, первую монету в государстве сделал! Самослав, взяв в руки металлическую чешуйку размером с ноготь, замер в тоскливом недоумении.
— Что это за дерьмо? — спросил он у мастера, который чуть не потерял сознание от ужаса. — И что это за жуткая рожа на монете? Только не говори, что это я, иначе мне сейчас плохо станет.
— Это вы, ваша светлость, — просипел мастер, который чувствовал себя так, словно на него вылили ушат ледяной воды. От гордости за хорошо сделанную работу не осталось и следа. Не получить бы плетей!
— Я что, такой урод, по-твоему? — озадаченно спросил князь. — Людмила!
Никифор торопливо склонился, когда княгиня пришла с кухни, одетая в простой сарафан, подпоясанный узорным поясом.
— Вот скажи, — спросил Самослав, протягивая ей монету. — Это на меня похоже?
— Это на болотную кикимору похоже, — сказала княгиня после недолгого раздумья. — Можно я эту страсть себе возьму, а то княжич Святослав все интересуется, как настоящая кикимора выглядит? Мне теперь куда легче ему это объяснить будет.
— Но, ваша светлость…, — мастер был бледнее полотна. — Даже сам Август… И Августа… Никто не может на монете настоящие портреты резать. Нет таких мастеров больше!
— Ну ладно! — вздохнул Самослав. — Тогда давай совсем без портрета. Лучше уж никак, чем так.
— У Батильды, новой служанки, что недавно из Кёльна привели, сын есть, — сказала вдруг княгиня. — Он из дерева ножичком таких зверюшек вырезает, просто заглядение! Как живые прямо!
— Да? — задумался князь и обратился к Никифору. — В ученики возьмешь этого мальца! Ты будешь старшим на монетном дворе, а он вместо тебя будет штемпели для монет резать. А пока изобрази на одной стороне римскую цифру один, а на другой воина на коне, который поражает змия. С такой задачей справишься?
— С такой справлюсь, — мастер Никифор проглотил непослушный комок в горле. — Ваша светлость, вы же язычник. Неужто повелите святого Георгия на монете изобразить?
— Иди, делай, что сказано! — в глазах князя плеснулся смех, и мастер удалился, кланяясь, как заведенный. На его лице было написано неописуемое удивление.
— А зачем ты этого Георгия хочешь на своей монете выбить? — нахмурилась Людмила. Она, как и все женщины словен, истово почитала Мокошь, женское божество.
— Это не я сказал, что это святой Георгий, — рассмеялся князь. — Это он сам! Христиане будут считать, что это их святой, а на самом деле это бог Яровит с копьем. И всем хорошо.