Страница 59 из 86
Его рука медленно двигалась по моей груди: вверх, вниз, по кругу.
— Ты сейчас ищешь отмазки? Ты ничего для себя не решила?
— Не хочу подставлять тебя.
— Чем ты меня подставляешь?
— Заявятся к тебе представители опеки — где девочка? Какая девочка, нет никакой девочки.
— С женой на реабилитации в Израиле. Мне поверят. Марина, ты действительно веришь, что ребенка у тебя заберут?
— Да, я верю. Я доверила этой женщине твоего сына… Можно сказать, что он рос с двумя матерями. И эта Маша вырастет с нами двумя…
— Ты сумасшедшая.
— А ты — дурак. Непонятно еще, что хуже. Я пойду в душ, а ты принеси мне одежду. Ты знаешь, где ее кинул. И вообще я хочу есть.
Я вообще много чего хотела: проснуться дома, в тепле и сытости, чтобы пойти на работу, где меня уже ввели в курс дела, купить себе с первой зарплаты платье и, главное, чтобы эта Маша была уже с Романной. Хочу свою привычную жизнь здесь и сейчас, а не душ в чужом доме после постели с чужим мужчиной и невкусный обед с паспортом, в котором стоит печать о несуществующем браке. Но что имеем, то имеем… Нет только стеснения — никакого, будто я так каждое утро падаю в объятья махрового полотенца, растянутого в руках Андрея. Бред…
В памяти всплыла строчка из старого поп-хита: он сдал меня другому напрокат… А сейчас забрал, да?
— Что ты так на меня смотришь?
— Я на тебя не смотрю, — вырвала я полотенце из рук Андрея. — Иди в душ…
Послать, конечно, хотелось в жопу или ещё дальше. Но в жопе пока сидела я — без паспорта, как оловянный солдатик в утлом бумажном кораблике. Мне вдруг захотелось такой сделать… Из… Из нашего свидетельства о браке. И пустить розовый кораблик в сточные воды. Туда нашему браку и дорога!
Я злилась на себя, что поддалась искушению. Ну зачем мне был нужен этот секс? Это подобие секса… Какого хрена повелась на уговоры? Хотелось просто секса или его, Лебедева?
Я одевалась под звуки льющейся воды со скоростью идиотки, застигнутой в голом виде дождем. Только вместо воды на меня лилось дерьмо из перевернутого помойного ведра, перевернутого Андреем с моей помощью. С моей! Мне на голову…
Я вышла в прихожую и выдохнула, вытащила из сумочки расческу и принялась драть чуть влажные волосы. Пальцем убрала под нижним веком следы косметики. Я не блондинка, брови и ресницы видны и без краски, а морщины — они меня красят, напоминают, что не стоит вести себя, как двадцатилетняя дура! Тогда я радостно поставила в новый паспорт штамп о браке с Лебедевым!
Вытащила со злостью из кармашка сумки блеск для губ, придала рту выразительность — пусть только визуальную, выразить все, что я думаю о бывшем муже ртом я не смогла. Вагиной тоже, как получается… Что остаётся? Кулаки?
— Ты что такая…
Это то ли вопрос, то ли просто возглас, который вылетел изо рта Андрея, когда тот, во второй раз за утро, появился передо мной замотанным в полотенце.
— Какая?
— Злая.
Могла бы догадаться…
— Я думала, не накрашенная…
— Такая ты мне больше нравишься. Слишком много украшений на тебе… Не думаешь?
— Я же ни одного браслета сегодня не надела. Даже часы дома оставила. Знаешь, на кого ты похож?
Из моего голоса злость не испарилась, пусть я и нацепила на себя улыбающуюся рожу.
— На пойзон-ок, — произнесла я название ядовитого растения, с которым мы оба успели познакомиться в первый же месяц жизни в Калифорнии.
Маленькими кустиками усеяны все парки. От соприкосновения с листиками ожог появляется не сразу, а спустя несколько часов, и если случайно стереть с кожи незаметный ядовитый сок и сходить, например, в туалет, то о семейном долге можно смело забывать на неделю минимум, а вместо этого отмокать в ванной с овсом, мазаться кремами и глотать таблетки, чтобы не содрать с себя кожу заживо…
— В плане?
Андрей, конечно же, не понял намека, но на его лице я прочитала неподдельную заинтересованность в моем ответе.
— Знаешь, я водила детей к индейцам на разные фестивали и как-то разговорилась там с дядькой. Он сказал, что это растение учит нас человечности. Люди по натуре очень хрупки: с ними нужно обращаться бережно и держать дистанцию. И если кто-то тебя сильно обидел, то говори с ним, уговаривай отпустить тебя, и тогда боль уйдет или станет частью тебя навсегда и ты перестанешь ее замечать. Мазей от этого нет, таблетку тоже не выпьешь. Мы поговорили, тебе стало легче?
— А тебе, вижу, нет? — растерянность из его голоса пропала, твердость не появилась, а вот злость почувствовалась.
— Трилистник — это символ целостности духа, души и тела. В момент, когда ты получаешь ожог, природа напоминает тебе о твоей утраченной целостности. Мы потеряли ее, как только приехали в Штаты, ты думал об этом в таком ключе? Поэтому наш брак и распался.
— Я не нашел себя до сих пор, если ты об этом?
— Я не нашла себя. Но я не думаю, что мы вообще когда-нибудь найдем свою целостность. Нам нужно привыкать жить разбитыми. Ты хочешь вернуться в прошлое, но там ты снова встретишь на своем пути пойзон-ок.
— Ты перемудрила, Марина. Я не пытаюсь стать молодым или поменять свою судьбу. Я не дурак… Я хочу жить дальше, руководствуясь полученным опытом, пусть и неприятным.
— У нас ничего не получится, Андрюш.
— Из-за секса это решила?
Ну да, что еще мужика может волновать!
— Нет, из-за пойзон-ока, с тобой у меня никогда не будет целостности духа, души и тела.
— Чем дух от души отличается? Без философий только!
— Дух — это силы жить, это просто энергия.
— Ты просто устала.
— Нет. Моя жизнь там, у меня нет сил начинать что-то новое в Индии или в России, у меня просто нет на вас, мужиков, сил.
— Поехать с тобой в Штаты?
— А потом нудить, какой ты тут неприкаянный? — вспомнила я заявление Романны по поводу возможного возвращения Сунила.
— Я не буду нудить…
— Просто встанешь и уедешь? — перебила я, скривив губы.
— Да, встану и уеду, если ты захочешь меня выгнать.
— Я тебя не выгоняла.
— Тогда — нет. Сейчас — да, гонишь. Давай поживем вместе год. Так сложно?
— Да, сложно. У меня будет новая работа, а она будет, я не собираюсь упускать такой шанс. У меня осталось волонтерство в приютах для животных. Между делом я работаю личным шофером девушки твоего сына, потому что она боится садиться за руль… Ну и… У меня есть друзья, с которыми я встречаюсь. У меня есть классы по йоги, совместные походы и… У меня есть жизнь, и я не уверена, что ты в нее впишешься.
— А если постараюсь? — Андрей замолчал, ждал ответа. — Хочешь сказать, что не прогнешься ни по какой статье?
— Я ценю свободу. Личную. Это не относится к постели. Вот тут я забочусь о здоровье не меньше твоего. Скорее о психологическом. Сказала же про единство духа и тела. Так и с человеком — плохо в постели, плохо и в жизни.
— Наладится жизнь, наладится и постель. Или обратной связи ты не видишь?
— Андрей, зачем мне это?
— Для души. Дух и тело ты назвала, про душу забыла.
— Разговоры по душам предлагаешь? — не смогла сдержать я улыбку. — Разговорчивый ты мой…
— Марина, не беги вперед паровоза. Сначала паспорт, потом ребенок, потом решим…
— А обед? Ты забыл про обед.
Глава 28. Туристка
Ни про что он не забыл, кроме одного — моих планах на собственную жизнь, но я помню, помню и не забуду. Слишком много лет уже и мне, и моему презрению к Андрею. Вскрывшиеся факты его полубегства из Америки служили скорее отягчающими обстоятельствами: дурак, какой дурак… Зачем мне такой нужен, зачем? Чтобы спасти ребенка, обреченного равнодушным государством на смерть.
— Марина, ничего не сорвалось? — позвонила Романна через пару часов.
Ну что ей на это ответить — сорвался хороший секс, а так — ничего.
— Я еще не звонила Вере. Дай мне паспорт для начала получить.
— Марина, я надеюсь, ты во мне не сомневаешься?
А мое мямленье именно так выглядит — вернее, слышится — со стороны? И Андрей не глухой. Моя неуравновешенная решимость открывает ему прекрасное поле для маневров.