Страница 17 из 86
— Отдай мне документ.
— Не отдам, пойми ты это. И меня пойми. Тебе вот реально не насрать?
На его лице действительно читалось недоумение.
— На тебя действительно насрать.
— Ну так это взаимно. Каждый за себя, — усмехнулся Андрей. — У тебя неделя в Питере осталась. За это время новое свидетельство тебе не пришлют. Так что вариантов у тебя никаких нет, только оставить все, как есть. И главное, тебя это вообще трогать не должно. Ну не мне же очередную гадость сделать — твоя цель? Довольный жизнью человек не думает, как насолить другому. Или у тебя все далеко не в шоколаде с твоей американской мечтой?
Вопрос про американскую мечту был задан Андреем с нескрываемой издевкой. Какого ответа он ждал, непонятно. Даже если бы моя жизнь не удалась, я бы все равно не дала ему повода для злорадства. А у меня действительно все хорошо — даже лучше, чем я могла мечтать. Ну, за вычетом того, что в моих мечтах изначально присутствовал сам Андрей. Вплоть до развода — американского, единственного и настоящего. Сунил стал настолько замечательным отцом для Алекса, что я нарадоваться не могла тому факту, что биологический канул в лету. И зачем я его сетями сейчас выловила? Из омута, совсем не тихого.
— Моя жизнь настолько хороша, что я боюсь расстроить тебя подробностями, — скривила я губы и подняла меню, но не замахнуться на визави, а сделать знак официанту подойти к нашему столику.
— Не бойся, я действительно за тебя рад. Сейчас, — добавил с усмешкой. — Я не мешал тебе жить и ты не мешай, пожалуйста.
— Объясни хотя бы, почему ты так боишься свободы? — не с меньшей издевкой спросила я и в свой черед откинулась на спинку стула: так мы еще больше отдалились друг от друга. Хотя куда уж больше!
Ничего не шевельнулось в душе. Как к мужчине я к Андрею ничего не почувствовала. Как к личности — он почему-то меня вообще не интересовал.
После того, как мне удалось наконец сделать заказ и проследить за взглядом и улыбкой официантки, направленным на стопку купюр, прижавших край салфетки, я завершила вопрос:
— Разве в твоем кругу не модно быть неженатым?
— С чего это вдруг? Где ты видела свободного успешного мужика? В сорок пять только алкаши да бомжи на выданье! — хмыкнул Андрей в голос.
— Отлично! Так чего не женился? Жена не стена, как говорится. Можно и любовниц до кучи кучу иметь… Ответь уже.
Но вместо ответа Андрей протянул мне деньги с просьбой убрать. Да хрен с тобой, золотая рыбка, я знаю цену деньгам и не стану расшвыриваться — всегда можно направить их на благое дело. Под звук закрывающейся молнии я повторила вопрос:
— Марина, а почему тебя это вообще трогает? — снова, как вчера, буравил меня взглядом Андрей.
— Просто интересно.
— Двадцать лет не было интересно, а тут вдруг ты озаботилась моей личной жизнью. Не поздно ли спохватилась?
— Лучше поздно, чем никогда… — улыбнулась я выданному клише.
— Лучше никогда. С тобой лучше никогда.
Мой взгляд тоже давно был исподлобья.
— Зачем ты пригласил меня сегодня? Мог бы закончить все вчера. Я бы не кинулась на тебя с кулаками забирать свидетельство.
— Утро вечера мудренее. Думал, может мне нужна эта встреча.
— Нафига козе баян?
— Думал, будет, о чем поговорить. Но не выходит как-то у нас с тобой разговора.
— Ну… Ты сам не отвечаешь на мои вопросы.
— А ты на мои ответишь? Если задам?
Мы молча пялились друг на друга — вопросом много, но ответы уже не нужны.
— Нет, зачем… У меня к тебе вопросов нет. Тема за давностью лет закрыта.
— Что ж не позвонила, когда были вопросы? — буравил он меня взглядом, точно алмазным сверлом: делал по маленькой дырочке, и меня то здесь, то там било током.
— Потому что не знала, что делать с твоими ответами. Если бы ты приехал, был бы разговор, а так…
— Ну, могу ответить так же — если бы ты приехала… Думаю, я бы и вопросов не задал. Уверен, жили бы долго и счастливо.
Я сразу даже не нашлась с ответом.
— И что по-твоему счастье? Чтобы все было по-твоему, да?
— Кажется, все было по-твоему. То есть тебя заботило только твое внутреннее равновесие. То, что мне было плохо, тебя не особо интересовало. Вот какого хрена не дать было шанс Питеру? — не повысил он голос, а наоборот понизил до рыка. — Почему ты поставила свою чертову Америку выше семьи?
— А, может, никакой семьи у нас и не было?
Я не выплюнула желчь, но Андрей откинулся на спинку стула.
— Тебе не в чем меня упрекнуть. Вот не в чем, Марина. Я ничем не отличался от других мужей и отцов. Думаешь я спал первый год? Но я ни разу не сказал тебе ни слова — я пил кофе и валил на работу. Хоть один выходной я просил тебя уйти с ребенком из дома и дать мне поспать? Это ты просила, и я уходил с коляской. Не было этого, нет? Ну скажи!
Я сглотнула горькую слюну.
— Было. Зачем ты это сейчас сказал?
— Чтобы ты наконец поняла, что ты украла у меня сына. Ук-ра-ла. По слогам не понимаешь? Могу по буквам сказать.
— Ты уехал сам.
— Я никуда не уезжал. Я попытался жить в чужой стране. Я понял, что не в состоянии обеспечить там семью так, как этого хочу. Я не мог сдать ребенка в ясли и выгнать тебя на работу, как делали другие. Каким бы я мужиком тогда был? Хотя бы в собственных глазах. Я с тобой говорил, говорил не один месяц — ты меня не слышала, вообще не слышала. Если тебе так хотелось писать код, то какого хрена ты рожала? Женщины делают аборты, выбирая карьеру. Но ты выбрала семью, мне так казалось… Неужели ты тут, — он постучал по столу. — Не могла код писать? Ну вернулась бы ты в Силиконку через пять лет, когда Леше в школу идти, если бы тебе Питер не понравился, никто б у тебя гринку не забрал. Никто!
— Андрей, прекрати орать!
А он действительно орал. Сейчас только замолчал.
— Варианты были, но ты их не рассматривала. Ты просто решила, что меня можно вычеркнуть.
— Зачем ты сейчас на меня орешь? — я сжимала в кулак край скатерти. — Мог бы позвонить.
— Не мог. Ты меня выгнала. Я ждал, что ты позовешь меня обратно. Не позвала.
— В Америку обратно? — скривилась я, чувствуя, как начинает предательски дрожать левое веко.
— В нашу семью. Знаешь, сейчас смотрю на тебя и понимаю, как была права моя мать. Ты просто использовала меня в качестве трамплина. Тебе нужно было попасть в Штаты — только это было тебе нужно…
— Как Вера Александровна?
— Умерла.
— Мои соболезнования.
— Мне они не нужны. Мне ничего от тебя не нужно. Я надеюсь, что Леша действительно счастлив в вашей Америке. Я не знаю, какая ты была для него мать. Покормить, поменять подгузник — полдела. Я не знаю, что ты дала ему потом… Что этот человек ему дал. Я только знаю то, что ты не позволила мне ему дать…
— У тебя еще есть дети? — перебила я.
— Возможно.
Я хмыкнула.
— Хороший ответ.
Он поднял глаза выше моей головы. Я обернулась к приближавшейся к нам официантке.
— Осилишь две солянки? — скривился Андрей. — За себя и того парня… Здесь порции маленькие, не американские.
— Уходишь?
— Да, — поднялся он резко и сказал девушке, чтобы выставили ему счет онлайн.
— Я сама могу расплатиться, — перехватила я взгляд своего бывшего мужа, своего первого мужчину.
— Раз в сто лет я могу оплатить тебе не только кофе. Приятного аппетита!
Он был без пальто. Наверное, припарковался напротив ресторана. Я не проводила его взглядом. Смотрела в оранжевый ободок жира на поверхности супа. Потом перевела взгляд на вторую тарелку. Не буду есть за того парня. Пошел этот парень куда подальше! Можно не обновлять паспорт. Вообще выкинуть его и забыть про штамп с именем Андрея Лебедева. Мне нечего делать тут… И фамилию мне пора сменить. В американском паспорте. Нужно было сделать это во время получения гражданства. Правда, без дополнительного судебного решения можно было взять только фамилию нового мужа, чего мне не хотелось. Взять девичью мне не предложили, хотя она и значилась у сына в американском свидетельстве рождения, как и положено по их законодательству. Да и лишние заморочки мне тогда не были нужны — еще документы все менять… Но сейчас время есть. Поменяю. Вообще жизнь меняется — это третий ее этап, настоящее взросление.