Страница 48 из 98
– Как это ни странно, но сейчас мое самое важное дело, это вы. Пусть я бог, но я не знаю, что мне с вами делать, – мужчина осекся, и дочь герцога поняла, речь снова идет о ее жизни. Сердце стало биться медленнее, дыхание перехватило буквально на несколько секунд, пока глаза его снова не опустились на платок, – если я сотру воспоминания о посвящении из вашей памяти, вы умрете на месте. Я вовремя это понял и вернул все, как было. Оставить вам память о столь близком контакте с богами нельзя, это против правил. Пусть вы и общались с некоторыми из вестников до ритуала, встреча с семью высшими богами, а тем более их препирания друг с другом и изгнание Алиста – совершенно другой уровень, – пока он говорил, в горле Миаленики пересохло, представляя выражение своего лица, девушка поняла, что не дрожит. Как это ни странно, но она оказалась готова к смерти, еще с того момента, в божественном зале, когда думала, что Хенорп убьет ее за непочтение к себе.
– Но как же так, вы же бог, неужели существует что-то недоступное вам? Разве стереть память человеку может быть смертельно? – неожиданно услышала Миа свой голос и застыла в ожидании ответа. Всю жизнь она действительно считала, что богам все подвластно, и они могут творить, что захотят. Такое впечатление складывалось по книгам и рассказам, которые дочь герцога читала дома, но раз Апатия не верила в богов, то они все могли оказаться не правдивыми.
– Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Пусть я и создал жизнь, но тело человека – это очень сложный механизм, управляемый душой. Я бы мог отрастить вам новую руку, или тело целиком, но мозг – это своего рода пристанище души, а стереть часть памяти, тоже самое, что вырезать из него кусочек. Когда мы наделили некоторых первых людей способностями, и те умерли, мы поняли, что простой разум не выдержит такой нагрузки, какая требуется. Так и появились советники, они получили от нас зеленые глаза, дар и особенно сильный мозг, способный восстановиться при применении любого на него воздействия. В вашем возрасте я уже не могу наделить необходимым. Если я сделаю то, что должен, вы умрете, и медлю я только оттого, что в этом нет вашей вины, и мне вас жаль, – попытался объяснить ей ситуацию собеседник, но Миаленика все равно плохо его поняла. Вздохнув полной грудью, она закрыла глаза и откинулась на спинку кровати, словно заранее приготовившись к смерти. Но затем отрицательно закачала головой. Нет, такого просто быть не может, рядом с ней сидит бог, а они всесильны!
– Вы же бог жизни! Неужели нельзя стереть мне память, дать умереть, и вернуть обратно? Вы же всемогущ! – воскликнула Миа, а на лице собеседника появилась едва заметная улыбка. Как бы ему на самом деле хотелось, чтобы в мире все было так просто, как говорит она, но к сожалению это не так. Отрицательно покачав головой, Лайсер нежно дотронулся до нее. Теплая рука бога жизни коснулась щеки девушки, и та затаила дыхание в надежде, что он найдет решение.
– Все сложно, Миаленика, вы бы поняли все сразу и согласились со мной, если бы могли. Помните Хенорпа? Он бог смерти. Он и его вестники приходят к людям в самом привлекательном для них виде. Когда человек умер, его душе проще уходить, если за ним пришел идеал совершенства, в нашем мире их уже ничего не держит. Воскрешение основано на том, что душу умершего привязывают к кому-то, чаше всего тому, кто этот ритуал провел, и он становится зависимым, теряет свою свободу. Любой приказ – и он не имеет права ослушаться, физически не может. Порой бог смерти или его вестники не хотят отдавать некоторые души, они нравятся им самим, и они оставляют их себе, не смотря на ритуал. Я могу стереть вам память и убить вас, но не факт, что после того, что было на посвящении, Хенорп отпустит вас обратно. Даже если его кто-то уговорит, вы потеряете свою свободу, и что бы получить ее назад придется лично убить того, к кому вас привяжут, – попытался разложить ей все по полочкам бог жизни, наблюдая за тем, как меняется выражение глаз девушки. Она уже слышала про воскрешение от Венториэля, но не хотела в это верить.
– Но ведь вы не хотите моей смерти. Что если я дам обещание, что никогда и никому не расскажу о случившемся? Сделаю вид, будто ничего не помню? Я дам вам слово, вы можете мне верить. Если дело только в этом, – поспешила уточнить девушка, дабы узнать все возможные причины будущей смерти.
– Вы же были готовы к этому во время ритуала, что изменилось? – убрав руку от щеки Миаленики, мужчина склонил голову и вопросительно посмотрел на нее. Реакции, подобно этой на свои слова он не ожидал. Бог видел, как та смотрела на Хенорпа, не боясь его, и в ожидании смерти, что тот аж рассмеялся. Наверно оттого и не стал убивать девушку в наказание за непочтение.
– Я должна была попробовать найти выход, не смотря на свою готовность принять смерть. Так будет даже лучше, если меня не станет, строчка из легенды о конца не скоро сбудется, – пожав плечами честно призналась она и набрала в грудь воздуха, – сделайте это быстро, я не хочу чувствовать боли, – попросила Миаленика, в ожидании.
– Может, вы хотите попрощаться с кем-то перед смертью? – эта фраза показалась такой душераздирающей, что из глаз непроизвольно хлынули слезы, но дочь герцога поспешила сама их размазать по щекам руками. Так будет правда лучше. Если она умрет, то истинный бог не влюбится в беглянку и легенда о конце не исполнится. Хоть что-то хорошее принесет миру ее смерть, и это согревало девушке душу. Вспомнив, что от нее ждут ответа, Миаленика перебрала в голове всех, кого знала и с кем действительно хотела бы поговорить на прощанье. Их оказалось почему-то слишком много. Рэндалл, Микалис, Перегрин, Розалинда, даже Виктор, не смотря на попытку убить ее, если он жив, и, конечно же Венториэль, – Только кто-то один, и при условии, что вы сохраните в тайне подробности посвящения. Иначе, если я не смогу стереть этому человеку память о вашем рассказе, его постигнет такая же участь, как бы мне не хотелось так не поступать, – сразу остановил Лайсер размышления девушки, и тогда ответ пришел сам собой.
– Венториэль. Я бы хотела попрощаться с ним, – собеседник положительно кивнул, и растворился у нее на глазах. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь биением сердца лидерши совета. Она лежала в кровати, не решаясь встать, слезы не переставали течь из глаз, дышать становилось все тяжелее. Скоро она так задохнется, всхлипывая и рыдая. «Венториэль не должен видеть меня такой» – неожиданно подумала девушка, откинула в сторону край одеяла и медленно спустила ноги на пол. Ковер был холодный, резкий порыв ветра из окна заставила Миаленику поежиться и обхватить себя руками. Ее переодели в тонкую ночную рубашку, которая совершенно не грела. Встать с кровати оказалось труднее, чем думалось, но тело послушно поднялось и двинулось в сторону уборной. Руки дрожали над раковиной, пока холодная вода наполняла ладони. Умывшись, Миа посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Растрепанные волосы торчали во все стороны, красные от слез глаза, чуть заметно покрасневший нос. Дочь герцога и так была не очень привлекательна, но от своего вида после рыданий ужаснулась. Все это надо срочно исправить. Причесаться придется своими силами, неизвестно сколько времени у Лайсера займет устройство ее последнего свидания с возлюбленным. От мыслей об этом хотелось сжать раковину руками и завопить, бить кулаками по стене, и продолжать рыдать, но лидер совета не могла себе такого позволить.
«Все правильно, так и должно быть. Моя смерть отсрочит конец, ведь неизвестно, когда появиться еще кто-то, в кого Венториэль сможет влюбиться. Если все это правда, то я поступаю правильно, ради него и ради всего мира» – с этими мыслями девушка вышла из уборной, сделав там все необходимое и начала одеваться. Кроме стандартной одежды советника и плащей с ее именем в шкафу ничего не обнаружилось, придется умирать в форменном облачении. Краем глаза она заметила вещи на полу в углу комнаты, видимо туда их принесли и скинули, пока она валялась без сознания. Среди одежды виднелась кожаная обложка подаренной книги. Вытащив ее из сумки, Миа перечитала «Легенда о конце». Все осталось так, как она помнила, да и как слова на бумаге могли измениться? Запихнув ее в карман плаща, куда та с трудом поместилась, девушка вернулась к зеркалу.