Бойтесь своих желаний

— Айлия, девочки… я выросла немного в других условиях, я просто такие зрелища не люблю, я сразу начинаю не те сравнения и ассоциации проводить. Может, закончим, в виде исключения? Вроде бы уже наказания достаточно…

Как ни странно, со мной согласились: «Да, это уже скучно становится, надо в следующий раз что-нибудь новенькое придумать».

Надеюсь, их фантазия поработает в каком-нибудь другом направлении.

Кэл встает, как будто отряхивается, снимая с себя грязь происходящего. Да, меня эти бесстрастные маски уже ни в чем не убеждают, ему совсем не все равно и далеко не приятно то, что сейчас происходило.

Все эти мелочи я замечаю, стараясь замаскировать свой интерес к одному из участников, твердя себе: «Чужой муж, нельзя проявлять излишнее внимание». Разведчики несчастные, шпионы в тылу врага…

Как его можно забрать у Али? У меня начинает работать рациональное мышление. Купить — нельзя, даже на патриархальных планетах жен не продают, здесь мужа тоже нельзя продать. Что там было про тридцать лет, по достижении которых мужчин сдают в приют? Касается это мужей или нет? Мне кажется, что ему как раз что-то около тридцатника. Вообще-то, Айлия с радостью избавится от него любым способом, а уж если заплатят — вообще мечта, но тут еще и мама замешана. Кто знает, какие у нее планы, она явно не даст дочке самовольничать в этом вопросе.

Я пытаюсь придумать, что делать, но приходит только эти строки:

Кэл снова накрывает на стол, а у меня так и стоит перед глазами недавняя картина. Видимо, их учат чувствовать настроение женщин, потому что через некоторое время он прерывает молчание:

— Вам неприятно, госпожа. Вам теперь и дотрагиваться до меня будет противно?

— Нет, ты не о том думаешь…

— Если бы я понял, что вам противно смотреть, я бы сопротивлялся.

— И неизвестно, что бы с тобой сделала твоя жена.

Что мне делать? Я уже не могу «не трогать чужого», мне не заменить его кем-то другим, мне не нужна замена. Но как я получу чужого мужа?

— Ну и пусть, — продолжает Кэл, — главное, что думаете вы. А моей жене меня навязали и я ей был не нужен с самого начала.

— Ух ты, а ты вообще генетический брак, по-моему, — удивляюсь я. — У вас же не принято оценивать и обсуждать решения женщин?

Мне в ответ только улыбнулись, осторожно и понимающе: хочешь — накажи сама за дерзость, хочешь — скажи госпоже, тогда точно мало не покажется, а хочешь — просто пойми, что свои мысли в голове есть, и от того, что он промолчит, они никуда не денутся. Причем черту, за которой все это превращается в дерзость и наглость, он не переходит, и никогда не перейдет, какую бы свободу ему ни подарили.

И ведь там, под этой идеальной внешностью, железный характер! Интересно, как же этого не заметили, и как он вообще выжил с таким характером? Хотя, может быть, заметили и «перевоспитывают» его не просто так…

— Ну, хорошо, а почему ты позволяешь издеваться над собой мужчине? Это тоже правила какие-то?

Мой собеседник сразу понял, о ком речь.

— Он первый муж, госпожа, а я второй…

— Он первый мудак! — не сдержалась я.

Кэл неожиданно рассмеялся, негромко, но от души. Было удивительно приятно видеть, как на его лице проступает искреннее веселье, без страха передо мной, и он, смеясь, отвечает:

— Это вам можно так говорить, госпожа, мне нельзя.

— Но этот сопляк моложе тебя!

— Это его достоинство, госпожа, — тихо ответил он.

— На редкость глупые правила. Но выбора, как я понимаю, у тебя нет.

Кэл

Есть выбор. Я теперь понимаю, что у меня есть выбор. Прожить эти несколько дней так, чтобы хотя бы было, что вспомнить. Этой госпоже не все равно, что со мной будет, а мне не все равно, что она обо мне подумает. И теперь мне безразлично, что потом будет со мною, я не буду отказываться ни от малейшей возможности получить свой кусочек любви.

Зачем же моя прежняя госпожа сделала моей жене такой ненужный для нее подарок? Лучше бы сразу меня усыпила. И моя жена, и ее первый муж не уставали доказывать мне, насколько они меня ненавидят. Муж так вначале ни дня ни упускал. Это теперь вроде бы уже устал, успокоился.

А я не люблю свою жену и госпожу, я почти ей изменил — и это вообще за гранью…

Лара

Я себе нафантазировала разные вещи, но забыла спросить главного героя этих фантазий: Кэл родился на Венге, здесь его мир, привычный и удобный. Может, на самом деле он не хочет ничего менять в своей жизни и как раз предпочел бы быть вторым в Риме, в смысле, у своей госпожи, а не первым в деревне — то есть, у меня?

Теперь я не успокоюсь, пока не получу ответ на свой вопрос:

— Насколько важно для тебя быть вторым мужем в богатом Доме? Ты смог бы от этого отказаться? Да, ты правильно понял, если бы ты вдруг попал ко мне, ты бы этого хотел?

Да, ответ я получила тот, который хотела, тот, на который надеялась. Но не слишком ли жестоко сейчас обнадеживать человека, давать ему обещания, которые не могу выполнить? Я ничего пока не обещаю, да он и сам понимает, что наши разговоры из разряда несбыточного.

Скучать я здесь не успеваю… попереживала, поговорила сама с собой, но пока ничего не придумала. Что ж, до отлета еще есть время, может, решение само придет.

Но муж у Айлии… точно бракованный! Наверное, кто-то из родителей у него инопланетник, они и передали ему шило в одном месте. Или, обрадованный возможностью говорить хотя бы наполовину откровенно, он отрывается за все прошлые годы.

Сейчас в дверь осторожно постучали, потом заглянул Кэл:

— Госпожа, я видел инопланетника.

— И как он? — я, развеселившись, представила себе симпатичного полуголого парня, привязанного к дереву, в окружении классических амазонок, как их в комиксах изображают, в одежде из шкур и с перьями на голове. Потом всплыли интерьеры в стиле псевдо-БДСМ, с цепями, ошейниками и персонажами в кожаной сбруе… Из фантазий вырвала следующая фраза:

— Плохо, госпожа.

— Ну, а чего он ждал? — мне все еще непонятно. — Раз приехал сюда, мозги надо было включать. Сам виноват.

— Госпожа, не все приезжают добровольно. Есть те, кто не хочет здесь быть…

— Я не поняла — ты говоришь о том, что людей похищают?

Ничего себе… Нет, пираты — до сих пор бич космических перевозок, редко, но случаются нападения. В какой-то мере мне было тоже страшно лететь, но любопытство перевесило. Но сейчас он говорит о том, что мужчин похищают и привозят на Венгу, то есть слухи правдивы? А я думала, что это давно уже байки для красного словца.

— Да, госпожа. Вы же сможете сообщить о нем в ДИС?

— А что, с ним действительно все плохо? И, погоди, а как ты отличаешь инопланетника от ваших, местных? Ведь им я точно ничем не смогу помочь, разве что выкупить, если хозяйка согласится.

— Ну, по внешности видно, госпожа: волосы темные, черты лица, а, главное, по поведению. Тот, кого я видел, сопротивлялся, хотя понятно было, что этим он только всех злит. А насколько плохо… помните, вы расстроились, когда моя госпожа развлекалась? Здесь хуже, я не буду вам все пересказывать.

— А тебе не все равно, что с ним будет? — вот не могла я не задать этот вопрос.

— Нет, госпожа. Я думал, что и вам не все равно, — сник он, — иначе просто забудьте об этом, пожалуйста…

— Нет, мне тоже не все равно. Но, вообще-то, инициатива наказуема, и ты уже этих наказаний насобирал… наверное, снова попрошу твою жену обучать меня обращению со стеком и плетью, — это чтобы он не думал, что женщина с Земли всегда белая и пушистая. И, без паузы, следующий вопрос: — Ну и, естественно, ты знаешь кого-то в ДИСе?