Страница 13 из 38
Стало почему-то очень стыдно от этой заботы — я сейчас расчетливо высчитываю, кто из них нужен мне больше, а он, даже не рассуждая и не сомневаясь, уже принял всю ситуацию.
— Дин, ты понял уже все, да? Вас двое, людей, которые мне очень дороги, и я не буду выбирать одного. Просто не хочу.
— Я упустил свой шанс, да? — независимо усмехнулся он, не слишком обманывая меня своим безразличием.
— Нет, ты заслуживаешь как раз гораздо больше, чем я могу дать. Решать тебе, но я хочу, чтобы ты остался.
— Тогда я останусь.
— Оставайся… — я встала и подошла к нему, обнимая сзади, кладя руки на плечи и зарываясь лицом в волосы. — Можем даже проверить, понравится ли тебе.
— Очень понравится, — выдохнул он, подставляясь под ласку.
Да, нам все время что-то мешало, и я раньше не чувствовала, какие широкие у него плечи, мускулистые руки под тонкой тканью рубашки… а кожа в вырезе этой рубашки теплая и гладкая. Это я изучала, уже усевшись к нему на колени, вглядываясь в ошалевшие от эмоций глаза, пока устраивалась поудобнее, еще удобнее… естественно, удобно должно быть мне, а не ему.
Дин героически сдерживался, только осторожно обнимая и придерживая меня, чтобы я не упала, поэтому я перестала издеваться:
— Пойдем уже, если хочешь.
Даже не отвечая, он подхватил меня на руки, встал и перенес на кровать. Нет, не все так просто…
— Нет, по-другому. Ложись. Нет, сядь пока, — его рубашку я, возможно, расстегнула, а, возможно, оторвала все пуговицы. Смуглая кожа, широкая грудь, аккуратные мужские соски, пресс почти классическими кубиками — спортзал или просто тяжелая работа? Пока прекращу игру на раздевание, а то он может не выдержать, буду освобождать эскимо от обертки постепенно.
Такой… милый, другого слова не могу подобрать, хотя всякие «мимимишки» обычно совсем не в моем стиле. Но эта глубоко спрятанная наивность в глазах, какая-то чистота… Ох, девчонки, дурочки, такого парня проглядели. Хотя, конечно, денег пока нет, только готовность и желание работать, может, не разглядеть им было его настоящего сейчас. А потом будет поздно, уже не отдам!
— Дин, тебя женщины должны были на части рвать.
— Ну, меня обычно пожилые женщины жалели…
— Дин, пожилые женщины… даже ты не можешь быть настолько наивен! Или можешь?
— Да понял я, о чем вы говорите, не идиот… Не было у меня ни с кем серьезных отношений. Там, на родине, все еще по-детски было, а если не по-детски, то надо уже о свадьбе думать, а я не готов как-то. Да и кому я нужен сейчас такой, ни заработка, ничего. Надо или в поле работать, или в город ехать, работу искать. Или… денег можно много заработать, это да, но живут эти люди обычно недолго. Да и не по мне такие деньги. Так что я в город поехал. Ну, а здесь… когда еще и поесть нормально не получается, и приютили меня ненадолго такие же, как я, приезжие, десятым в комнате… Не о том, в общем, думается, да и как бы я подошел к девушке на улице или в магазине? Сказал бы, что красивая, и получил бы по морде? За дело бы получил, между прочим.
Не о том разговор получился, он уже и забыл, с кем разговаривает и где, ушел в воспоминания.
— А я вот сама подошла, — дотронулась я до его плеча, выдергивая из прошлого.
Дин глубоко вздохнул, удерживая мою руку, перестраиваясь на «здесь и сейчас»:
— До сих пор не понимаю, почему и зачем, и как скоро ты разочаруешься. Ничего из того, что я хотел сделать, не получилось, вляпался в такие проблемы… да еще этому мужику деньги подарил, как на свидание сходил, блин.
— Получится у тебя все. Ты не тот, кто станет себя жалеть или сидеть на чужой шее, поверь, со стороны такие вещи виднее. А вообще-то это я сама разговор не туда увела, так что хватит мне мешать и думать о глупостях. Подошла я тогда потому, что ты понравился. А сейчас…
Я действительно вначале хотела проверить пределы его терпения и желания быть со мной, на манер забав местных девушек, но сейчас передумала.
Снова уложила его на кровать, но теперь уже без разговоров, и стала пробовать эскимо дальше — если лизнуть грудь, обнимая в это время за плечи, а потом гладя его по спине, по сильным ягодицам — сколько он продержится? Кажется, издевательство вышло лучше любой местной пытки: Дин сдерживался, помня, что руками я просила не трогать, а я еще даже не раздевалась и исследую, какие эти кубики пресса на ощупь и на вкус. Мой, он весь мой!
— Можешь раздеть меня… если хочешь.
Хочет, видимо, очень хочет. Платье снимает быстро, но аккуратно — одежды, порванной в клочья, я бы точно не простила, и не в одежде тут дело. Белье можно оставить, оно ничему не помешает. Мешает отсутствие местных средств защиты — контролеров, ими я точно не догадалась запастись, как и привезти с собой наши средства, ну да ладно.
Я не знаю, какие деньги или какой социальный статус могут заменить это неподдельное восхищение любимой женщиной, искреннее желание сделать все для моего удовольствия и такую удивляющую и умиляющую благодарность, словно это только он один получил сейчас удовольствие.
Правильно я тогда непристойное предложение сделала, надеюсь, что Дин тоже ни о чем не жалеет.
На следующий день в клинике уже было заметно, что улучшения в состоянии Кэла есть, и заметные. Он мог садиться, хотя и с чужой помощью, слушал то, что ему говорили, не проваливаясь в сон, и сам мне отвечал. Правда, я заметила, что он очень стесняется своего внешнего вида: повязки, остриженных волос. Он как будто пытался спрятаться от моего взгляда, смущаясь, когда на него долго смотрели. Наверное, у них тут это на подкорке головного мозга записано — будь красивым, привлекай внимание женщин, а сейчас у Кэла сплошные стрессы: в своем старом Доме он уже не муж, его уже вроде бы и на свете нет; здесь, в клинике, он абсолютно беспомощен после операции, да еще и внешность совершенно изменилась.
— Кэйли, Кэйли, — почему-то захотелось назвать его этим именем, может, потому, что сейчас он смотрелся моложе, чем всегда, и беспомощнее, — не переживай так, пожалуйста. Длинные волосы мне у тебя больше нравились, но они ведь отрастут! Главное, что никаких осложнений нет, ты полностью поправишься. Ваш домашний врач был прав, это очень хорошая клиника. А на фоне того, чем тебе обвинение вашей Старшей грозило… так все закончилось просто нереально хорошо. Осталось только немного потерпеть, когда врач разрешит выписаться, и я тебя к себе домой заберу. А я тебя не только за внешность полюбила. Сейчас вообще наслаждайся, лови момент — буду тебя кормить и за тобой ухаживать.
После слова «полюбила» Кэл, по-моему, уже ничего не воспринимал, но послушно открывал рот и глотал суп, думая, наверное, что он еще спит. Спрашивать его: «Вкусно?» было бессмысленно, потому что из моих рук он сейчас съел бы и горькое, и кислое, и пересоленное.
На следующий день у Лары никак не получалось понять, когда у нее появится свободное время, чтобы навестить Кэла, и тогда Дин предложил вместе прилететь в клинику; он останется там, а Лара заедет за ним на обратном пути и заодно навестит выздоравливающего.
Кэл был явно разочарован, увидев вместо госпожи только ее мужчину, и немного испуган этой переменой.
Дин попытался, как мог, успокоить его:
— Лара сейчас занята, так что я за нее. Кстати, она, кажется, там с твоей бывшей женой встречается, что-то насчет документов. Мне рядом с ними точно нечего делать, поэтому я здесь, заодно тебя покормлю. А потом и Лара освободится, прилетит сюда.
Он был удивлен, но в клинике в нем почти никто не опознавал чужака-инопланетника. Видимо, экзотическую внешность объясняли разными причинами — тем, что он сын уроженки Венги от инопланетника, может быть, вообще клон. Похоже, что происхождение здесь определяли больше по поведению, чем по внешности. Ему же спокойнее — не нужно объяснять любопытствующим, как он на этой планете оказался и то, что ДИС про него давно знает. И наверняка так же давно мечтают отправить его на Землю, чтобы не мозолил глаза.