Хочешь мою жизнь?

Глава 51

Лайна

- Мне просто показалось в прошлый раз, что вы меня понимаете, - говорит мне Кир.

- Запомни: задача раба – служить своей хозяйке, - открываю ему прописную истину.

У меня было плохое настроение, очень плохое настроение. Дома для таких случаев был Кейлин и еще множество рабов. Множество - потому что один мог бы и не выдержать. Здесь этого парня так жестоко обрабатывать не хотелось. Но он просто нарывался, маяча перед моими глазами таким соблазном…

Он снова выдал, считая, что выглядит независимым и невозмутимым:

- Понял. Был неправ. Всем на всех наплевать.

Какие все нежные. Да, я что-то прочитала о том, что Доминант должен быть всегда непробиваемым, что его задача – доставлять удовольствие. Не себе. Тем, кого он подчиняет, наказывает. Что-то они там попутали. Или много захотели. У меня все будет так, как я привыкла – это я буду получать удовольствие. На Венге для этих целей есть наложники, для которых любое внимание госпожи – повод для радости. И служат они для того, чтобы госпожа сорвала на них свое плохое настроение. А здесь я, похоже, переоценила местных мужчин, и конкретно – вот этот экземпляр. Придется все же оплачивать сессию, или… меня, вроде, в клубе желающие ждут? Хотя соблюдать их правила мне не нравится.

А вот этот, стоящий на пороге, умудрился вывести меня из равновесия. Плохо. Чужой мир. Надо себя контролировать полностью. На местную начальницу срываться – тоже плохой вариант. На Венге надо мной начальства не было, если не считать отчетов перед Советом и Первой. Ну, так лично со мной она разговаривала… дайте вспомнить, когда это вообще было. А чтобы спецов и служанок строить – для этого у меня Старшая хозяйка была. И после этого я еще на что-то жаловалась в той жизни!

Что же это чудо от меня хотело? Нет, сейчас называть так ласково совсем не хотелось, сейчас он меня начал бесить. Почему у мужчин так легко тараканы в голове заводятся? Этому ведь даже до тридцати еще далеко, рановато странности иметь.

Ответил на мой звонок, сказал, что чувствует себя хорошо, тут же попросился прийти ко мне. Не успел прийти – заявляет мне что-то странное, я даже уяснить смысл не могу. Только создается ощущение, что я ему что-то должна. Должна обеспечить его удовольствие? Ну, это он зря надеется. Я думаю только о своем, а если мужчине стало от этого хорошо – ему крупно повезло. Впрочем, нормальный венговский мужчина счастлив от мысли послужить женщине. Инопланетники, конечно, бракованные изначально.

- Дверь прикрой и зайди. Поговорим.

Он вошел и закрыл дверь. Обреченно стоит на пороге. Ну, точно контрабандный инопланетник, которого пороть и пороть. Вот только те инопланетники практически никогда не выживали. Сейчас я вспоминаю – и мимолетно колет жалость. На меня плохо действует новая жизнь – я разглядела в звериках людей, которые тоже могут что-то чувствовать.

- С таким настроением можешь ко мне не являться. Впрочем, можешь вообще больше не приходить. Решать твои проблемы я не собираюсь. Мне проще заплатить кому-то, и наказывать этого человека без оглядки. Или взять желающего из вашего клуба. У меня сейчас очень плохое настроение. Очень. Возможно, ты невовремя зашел, - вдруг добавляю я, удивляясь себе. Наверное, в этом все дело – невовремя. Надо было предупредить – даже разговаривать не собираюсь, сразу с порога – под плеть. Или под стек, или паддл… Ох, прямо в руке почувствовала, так захотелось… И вот на нем все же, не на другом.

- Понял, - выдавливает он, отводя глаза. – У меня тоже плохое. Знаю, что с этим – не к вам. Зря пришел. Простите.

И поворачивается в сторону двери.

Кирилл

Идиот. Я с Ольгой и той, что была до нее, так не откровенничал. Захотел поговорить – иди, действительно, к психологу какому-нибудь. Хотя я, конечно, никогда к нему не пойду. Еще не хватало. И нет друзей, которым можно откровенно обо всем рассказать. Наоборот, я скрываю, чтобы никто ни о чем не догадался, даже не предположил.

Ладно. Сам виноват, сам дурак. Придержал бы язык – не испортил бы отношения с девушкой, которую хотел видеть еще не раз. Ладно. Удалю номер телефона, чтобы не было соблазна позвонить. А как адрес-то забыть? Ну, не приду же я к ней без предупреждения? Тут уж гордость не должна позволить. Сам виноват. Рекорд – на второй встрече меня послали, и правильно, в общем-то.

А я хотел ее увидеть. Пока задница заживала, почему-то хотелось набрать ее номер и что-то услышать. Может, стоило тогда попроситься? Может, она поинтересовалась бы, как самочувствие, а потом пригласила?

Да ладно, что уж об этом говорить. Извиняться красиво я никогда не умел.

Лайна

Вернулись к тому, с чего я начинала: хочется заблокировать дверь и держать его здесь столько, сколько я хочу. И пороть, и трахать сзади, и пожалеть потом. Может быть. А сейчас…

Он старательно смотрит в стену, прячет взгляд. Почему-то догадываюсь, что, раз их не учат так скрывать свои эмоции, как наших, он прячет разочарование. Действительно хотел, чтобы его пожалели?

Есть такое. И я бы, наверное, не против. Только это глупо – вначале пожалеть, а потом наказать. Надо наоборот.

- Куда собираешься? – спрашиваю у него.

- Не знаю, - независимо отвечает он. – В спортзал, наверное.

Прогресс. Кажется, хотел сказать: «Не ваше дело», но опомнился. Проверим.

- А что ты на самом деле хотел сказать? – интересуюсь.

Он удивленно поворачивается ко мне. Да, не ошиблась: вижу чуть покрасневшие глаза. Похож на нежного гаремного малька, которого одной поркой легко сломать. А этот сам себе не позволит быть откровенным. «Их тоже учат скрывать эмоции», - усмехаюсь про себя.

- Хотел сказать, что вам ведь все равно. Это все мои проблемы. Вы не обязаны их решать.

- А ты хочешь уйти?

- Нет, не хочу, - тихо отвечает он. – Иначе бы не пришел.

- Все зажило уже? – меняю тему.

- Да, - независимо отвечает он.

- Пойдем, посмотрю, - говорю. – А ты за это время решишь, хочешь ли остаться, если будет очень больно и унизительно. Я не соблюдаю ваши правила, запомни! Живым точно останешься, и без увечий. А остальное не обещаю. Важно только мое удовольствие.

Говорю и понимаю, что точно не отпущу. Такая внутренняя дрожь предвкушения! И то, что он почти всего боится, только добавляет нереального удовольствия. Пожалуй, это круче, чем приученный ко всему мужчина. Что я там про девственника догадывалась?

- А что вы можете сделать такого, от чего мне прямо плохо будет? – наивно интересуется он.

Мальчик, ты правда не догадываешься? Не понимаешь?

- Больно могу сделать, очень больно, - подсказываю ему. – Трахнуть могу тебя, и не обольщайся, не так, как ты подумал. Знаешь, что такое анфаллос? Со мной узнаешь. Не ты трахаешь, а тебя.

Он с готовностью шел за мной по коридору, но при этих словах замер, явно начиная сомневаться.

- А если я попрошу этого не делать? – нерешительно спрашивает меня.

- А меня это не волнует – чего хочешь ты. Важно, чего хочу я. А еще я могу быть не одна. Могу быть с другими женщинами, могу с мужчинами. И могу отдать тебя им.

- Нет, неправда! – вдруг выкрикивает он, не помня себя. – Вы нормальная! Вы точно не захотите! Вы нормальная! А смотреть, как… как…

Он дернулся так, что едва меня не задел. Ничего себе, какая реакция! Причем на упоминание игр с мужчинами, мне кажется. Когда я про девушек говорила, он просто любопытствовал.

Тут он сам заметил, что потерял контроль.

- Я вас не напугал? Не задел? Простите. Не надо было так говорить. Я не ожидал.

И отходит подальше, видимо, чтобы точно не задеть.

- Какая реакция, - комментирую я. – Нет, не задел, прощаю. Ты, получается, на это не согласен?

- Нет, ни в коем случае! Никаких мужчин! Неужели вам самой нравится? – почти умоляюще спрашивает он. Явно ожидает, что скажу «нет». Смешной.

- Пойдем, - вздыхаю я.