Заблудившиеся

– Хорошо, значит, дать обеспеченные гарантии ты сможешь. – Сутеев заговорил быстрее. – Какова сейчас стоимость твоего комбината?

– Это объект высокой строительной готовности, без пяти минут действующий, он стоит больших денег.

– Ладно, может, и удастся тебя вытащить, – Сутеев потер лоб ладонью. – Когда человек имеет мужество признаться, что он без пяти минут банкрот, это, знаешь ли… Это по нынешним временам поступок. Не доверяю тем, кто пускает пыль в глаза. «Мерседесы», костюмы от Диора, а сам, по жизни содержит сомнительный притон и дожидается только конфискации имущества.

Подходящий человек у меня на примете есть. На приемлемых условиях он войдет в дело.

– Более десяти процентов прибыли обещать не могу, – вставил Сайкин.

– А ты не очень щедрый. От тебя потребуется план перспективного развития хотя бы на следующие полтора года, все экономические выкладки плюс собственные соображения. По-моему, этот мужик – настоящая находка для тебя. Понаслышке знаю, человек он более чем обеспеченный. Зовут его, – Сутеев достал бумажник, вынул из него визитную карточку и, взглянув на нее, протянул Сайкину, – Иван Трофимович Плетнев, он из Поволжья. Сейчас перебирается в столицу, на родине дела свертывает. Похоже, наследил там наш Иван Трофимович.

– Генеральный директор опытной селекционной станции? – Сайкин смотрел с удивлением.

– А что тебя не устраивает? – Сутеев водрузил очки на нос. – Плетнев многие годы кряду разрабатывал и реализовывал на областном уровне программу «Зерно Семена». Цель – обеспечить область и некоторые другие регионы семенами пшеницы твердых и ценных сортов. Еще несколько лет назад под такие целевые программы выделяли огромные государственные кредиты. Человек сумел хорошо заработать. Провинциал, но со временем оботрется. И деньги у него чисты – это тебе не Средняя Азия. Что думаешь?

– Нет у меня времени носом крутить, выбирать, – сказал Сайкин, допивая холодный кофе. – Попробовать стоит в любом случае. В случае удачи твой фонд не обижу.

– Не сомневаюсь, – заулыбался Сутеев. – Сегодня увижу Плетнева на вечере, там и заброшу удочку. Звони мне завтра с утра.

Сайкин позвал официанта и расплатился.

Через несколько дней Сутеев организовал встречу с Плетневым. После обеда в ресторане второго разряда Плетнев пригласил Сайкина в скромную квартиру, напоминавшую камеру хранения. Чемоданы, картонные коробки и ящики грудились по углам. Хозяину, как видно, совсем не хотелось к чему-то прикладывать руки, и он все откладывал на потом обустройство на новом месте и все бытовые заботы. Присматриваясь друг к другу, пили кофе на кухне.

Плетнев показался Сайкину мужиком хитроватым, себе на уме. Желая показаться простаком, крестьянином от сохи, он употреблял диалектные слова, полузабытые пословицы и прибаутки и не спешил переходить к делу. Сайкин рассказывал скабрезные анекдоты и старался выглядеть веселым, делая вид, что итог их беседы волнует его меньше всего на свете. Когда Плетнев предложил выпить рябиновой настойки, Сайкин отказываться не стал.

После нескольких рюмок сумбурность беседы прошла, разговор сделался предметным.

– Понимаешь, я мужик прямой, конкретный, – говорил Плетнев, быстро перешедший на «ты». – Ваши московские заморочки плохо понимаю. Мне подавай настоящее дело. Конкретное дело, которое можно вот этим пощупать.

Он показал Сайкину тыльную сторону ладоней, кисти рук выглядели грубовато, но мозолями испорчены не были.

– Вот что нужно. Под хорошее дело деньги будут. Биржевые спекуляции, игры с ценными бумагами, купля-продажа – это не для меня. Земля, недвижимость, производственная сфера – это уже теплее.

– Мой вариант как раз то, что ты ищешь, – убеждал Сайкин. – Здесь туфты нет, через год-другой заказчики за наши подряды станут друг другу глотки рвать. К нам очередь встанет через всю Москву.

Плетнев кивал головой, потирал красную жилистую шею, пофыркивал не к месту. Он, дружелюбно глядя на Сайкина трезвыми глазами, и слушал. Просмотрев технико-экономическое обоснование проекта, Плетнев спросил, не готов ли план развития комбината хотя бы на ближайшие года три, попросил оставить ему все бумаги, что были с собой у Сайкина.

– Небось, большие взятки за землеотвод платить придется? – спросил Плетнев. – Знаю, у вас тут без взяток шагу не ступишь. Ну, да ладно. Жилье всем нужно. Через жилье много вопросов можно решить. Так?

Плетнев с решительным видом раздавил в пепельнице окурок и заявил, что в принципе готов частично финансировать строительство комбината на том условии, что двадцать процентов жилья, введенного в строй в первые пять лет после пуска ДСК, становятся его собственностью.

– Но ты ведь даже на комбинате не был, чтобы предлагать мне эти условия, – Сайкин удивился так, что прикурил сигарету с фильтра. Предложение Плетнева было конкретно. За последние недели Сайкин в поисках инвесторов вдоволь наслушался уклончивых ответов, неопределенных обещаний и совсем отвык от дельных предложений. Он закашлялся.

– Ошибаешься, дорогой. – Плетнев сощурил бесцветные глаза. – Ездил я на твой комбинат. А иначе и разговоры разговаривать не стал бы.

Глава 3

Сайкин смотрел в почти неразличимый темный потолок, лениво прислушиваясь к шуму ветра. Шум усилился, ветер ерошил кроны лип, срывал и нес куда-то листья. День сегодня летний, а ночь осенняя. За окном млечным светом чиркнула молния. Гром отозвался откуда-то издалека глухим неясным раскатом. Сайкин погладил Ларису по спине и, пытаясь не разбудить ее, стал осторожно освобождать грудь из-под ее головы.

– Я думал, ты спишь.

Сайкин, почувствовав, что Лариса покачала головой. Ощущая запах ее волос, он снова обнял ее за плечи, прижался лицом к этим волосам и вдохнул их запах, а вместе с этим запахом к нему пришло душевное спокойствие. Сверкнула молния, и порыв ветра донес запах сырой свежести.

– Который сейчас час? – спросила Лариса. Сайкин поднял голову, стараясь разглядеть в темноте, где стоит будильник, но так его и не увидел. Тогда он нашарил на туалетном столике свои часы со светящимися стрелками.

– Скоро два. – Он положил часы на место. – Поздно уже, а спать почему-то совсем не хочется, – сказала Лариса. – Ты слышишь дождь? Это теплый дождь… Завтра, вернее сегодня, ты уйдешь.

Сайкин ждал, что еще скажет Лариса, но она молчала.

– Мы ведь опять увидимся, ну, дней через несколько, – сказал он вслух. – Не на разных материках живем. Увидимся.

– Конечно, увидимся. Но утром ты уйдешь, поэтому мне и спать не хочется. Ночи короткие, светает рано.

Сайкин подумал, что многими счастливыми минутами жизни обязан именно Ларисе. «Бросить все к такой-то матери, уйти от дел, жениться на ней. Зажить семьей в своем доме за городом», – эта мысль уже не первый раз приходила в голову, ласкала воображение, и он не спешил с этой мыслью расставаться.

Сайкин представил, как он, уставший от дневных хлопот и, безусловно, праведных честных дел, возвращается под вечер в свой загородный дом, а Лариса встречает его на пороге. Шумят верхушками сосны, едва слышно поскрипывают их стволы, со двора видно горящий в камине огонь. Воображение рисовало идиллические картины их очень честной, честной друг перед другом семейной жизни.

Отчетливее всего представлялся их загородный дом. Большой, просторный особняк за высоким сплошным забором, террасами на две стороны, мраморным камином в гостиной, тремя спальнями, двумя комнатами для детей. Ведь должны же у них быть дети. Роскошный дом. Поблизости можно разбить зимний сад, вырыть прекрасный бассейн, оборудовать теннисный корт. Немного воображения – и это будет райский уголок.

Дом рисовался Сайкину столь выпукло и отчетливо потому, что не был плодом воображения. Сайкин недавно купил этот дом на аукционе через подставное лицо, а, купив, затеял реконструкцию особняка. По первой задумке Сайкина, дом предназначался для деловых встреч вдалеке от людских глаз. Никаких гулянок и пьяных увеселений с девками.