Подпольная империя

Итак, что мы имеем. Длинную шикарную барную стойку. Полностью импортозамещённую, сияющую полированными поверхностями с юргинской мебельной фабрики. Ладно, может быть, не идеальную, но я точно присуждаю ей 97 из 100. Вдоль неё стоят барные стулья с хромированными ножками, приехавшие из далёкой заграницы.

У окон с чудесным видом на столицу Сибири размещаются столы и стулья. Белые скатерти, крахмал, хрусталь и чешский фарфор из гостиничного ресторана. Неувядающая классика. Очень элегантно.

У дальней стены — подиум, небольшая эстрада. На ней музыканты, найденные Баксом, и великолепный Антонов в белоснежном двубортном пиджаке с золотыми пуговицами и тёмно-синих брюках.

Поверь в мечту, поверь в мечту,

Поверь в мечту скорей!

Верю, Юра, верю… Как тут не верить! Музыканты джазовые и это придаёт музыке налёт богемности и лампового тепла.

Вот… Ну, и собственно ради чего мы здесь сегодня собрались… Два стола для игры в блэкджек. Игра чуждая нам, а социально близким элементам — тем более. С другой стороны, интересно, что-то новенькое и от зэковского флёра дистанцируемся.

Ну, в общем, решили, что будет блэкджек, а не двадцать одно. Так что придётся народу чуть-чуть переучиваться, игры-то похожие. Крупье расскажут и объяснят. В крайнем случае, если совсем не зайдёт, будем на этих столах в двадцать одно рубиться.

Стол для покера установили между рулеткой и эстрадой, а шикарный, белый, лаковый, сияющий как концертный рояль стол для рулетки поставили посреди зала. Колесо тоже шикарное, правда белого не было, пришлось заказать чёрное. Но в принципе на контрасте смотрится хорошо.

Посетители ходят, осматриваются, поигрывают приобретёнными заранее фишками, попивают Советское шампанское, заморский коньячок, вина из стран социалистического содружества, а кто и простую горькую. Дамы в платьях, как в оперном театре. Мужчины в костюмах. Все они впечатлены.

— О! Это же Юрий Антонов!

— Невероятно!

— Потрясающе!

А как вы думали? То ли ещё будет. Пока никто не играет. Будет официальная церемония. После неё — пожалуйста. Все желающие будут приняты и по-дружески тепло инкассированы. Правда официальная церемония в японском стиле отменяется. Зря мучили Айгуль этим дурацким акцентом…

Хочется убить кого-нибудь.

Касса у нас устроена прямо в отеле, снято три номера рядом друг с другом. Но это только на сегодня, ради дня открытия. Три — чтобы не было толпы и охранять было удобно. А охраняют профессионалы. Прокудин подогнал охрану, которая возит инкассаторов.

Первый контур охраны зала сегодня тоже доверен ментам. Разумеется, в частном порядке, но, тем не менее. Целое подразделение готово оказать отпор и наказать правонарушителей. Работают ребята не за деньги, а за большие деньги! Разница есть. Вооружены и очень опасны, враг не пройдёт. У них даже липовый приказ имеется.

Второй контур держится урками. Молодчики не модельной внешности, конечно, но в костюмах. Выглядят представительно, хотя искушённый взгляд влёт распознает кастовую принадлежность этих стражей.

Все наши уже здесь. Большак, Цвет, Куренков, Прокудин, Лида и даже Алик пожаловал. Рулит Бакс. Он администратор и фактический начальник.

— Смотрите, — тихонько говорит Прокудин нам с Куренковым. — Вон тот седой дядя из обкома партии. Начальник отдела. А с ним рядом, видите, кобелиного вида, директор СМУ-17. А там у рулетки директор ЦУМа, за ним мелкие дельцы. Вон тот кент патлатый с проплешиной, директор дома быта. Художественный руководитель Оперного театра. Художник. Диктор из Дома радио. Газетчик. Писатель. Актёр. Актриса. Директор базы. Директор магазина. Вон тот невзрачный — мой коллега. Помогает мне.

Народу много, но рабочих, крестьян и служащих низшего звена здесь нет. Ну, оно и понятно — откуда у них деньги, которые не жалко прожигать? А прожигать надо со вкусом, со смаком.

— А вон тот жиртрест, — незаметно показывает Роман на обрюзгшего, влажного от пота и поправляющего несвежие волосы человека в мятом костюме со стаканом в руке, — очень любопытный персонаж. Игрок с большой буквы. Все катраны страны прошёл.

— Знаем мы его, — кивает Прокудин.

— Надо же, и кто он такой? — интересуюсь я. — Явно, не джентльмен. Купчина какой-нибудь? Спекуль? Или авторитет? Не, на вора не похож.

Жизнь играет с нами в прятки,

Да и нет слова загадки.

Это жизнь, это жизнь, наша жизнь

Куренков посмеивается:

— Физиогномист из тебя пока не очень. Давай ещё версии.

— Кто же он такой… — прикусываю я губу. — Смотрит презрительно, даже брезгливо… Глаза мутные, пьёт, за собой особо не следит, нет необходимости, официанта подзывает властно, как барин… Привык повелевать. Какой-то начальник. На обкомовского не похож… Есть в нём что-то такое… такое… Казарменное… Нет, не военный… А, точно, ментовской взгляд!

— Ну что же, — удивлённо качает головой Роман Александрович, — беру свои слова обратно. Да, он из УВД.

Меня как молнией пронзает. Неужели?

— Это… Печёнкин что ли?

— Так точно, генерал-майор Печёнкин. Новый глава нашего областного управления.

Пришёл-таки… Я щурюсь и продолжаю его разглядывать. Вот ты какой, вражина. И как к тебе подступиться-то, а?

— Ну, Егор, — хлопает меня по плечу Платоныч. — Неплохо ты развернулся. Молодец. Удачный старт — это добрый знак. Знал бы что так здорово будет, пригласил бы Маркусса с Мартой.

— А Марта обещала приехать, когда будем линию запускать, — говорю я, продолжая поглядывать на Печёнкина. — Она нам наладчиков привезёт. Можем к собственному открытию приурочить, если успеем. Чтобы в нашем казино и самогон тоже наш был. Ой, простите, виски.

— А Казанцева, — посмеивается он, — сейчас в командировке, кстати.

— Казанцева? — переспрашиваю я.

— Она самая, технолог ЛВЗ, помнишь? В Ереване, между прочим. Так что, скоро коньячок приедет. Не знаю, как там виски, а французский коньяк рекой польётся.

Поговорив с ним, подхожу к Цвету, стоящему у барной стойки:

— Паша, ну как впечатление?

— Посмотрим, — отвечает он, пожимая плечами, — когда кассу снимем. Тогда я тебе и скажу, как впечатление.

— Прагматичный подход, — киваю я. — Ценю, партнёр.

Он бросает на меня хмурый взгляд, но ничего не отвечает.

Вдруг я обращаю внимание на неопределённый шум, лёгкий непорядок. Оборачиваюсь ко входу и вижу несущегося к нам Мишу Бакса. Он старается выглядеть непринуждённо, чтобы не привлекать внимания, но дикие глаза и напряжённая походка сигналят, что-то не так.

— Там, — дрожащим шёпотом докладывает он, — Корней скандал устроил. Обещает всех перестрелять.

— Корней? — лицо Цвета делается каменным. — А в чём дело?

— Я не понял… Он сказал, если вы сейчас не выйдете, будет… э-э-э… Нехорошо, в общем.

— Ну, чё смотришь? — цедит Цвет, глядя на меня. — Каратист, мля. Иди, разруливай…

Я, честно говоря, не понимаю, что за претензии. Надо было что, отдать им Айгуль? Капец, предъявы… Главное, проблема же не в Киргизе. Впрочем, это он несерьёзно, просто понимает, что ничего сделать не может, вот и злится.

Мы проходим по коридору и выходим за первый кордон, туда, где дежурят инкассаторы, вернее их охранники.

— Цвет, братишка, чё за хренота? Ты где этих халдеев взял? Они же на нашем древнем языке вообще не разговаривают.

Здоровый амбал с крупными чертами лица широко и добродушно улыбается, глядя на Цвета. Впрочем, правильнее сказать, «как бы добродушно», потому что в его глазах сталь и лёд, а ещё свинец, способный убить наповал.

Блин, с таким на ринг выходить было страшно наверное. Человек-гора, Гулливер и дядя Стёпа. Это и есть Корней, живая легенда и крёстный отец Новосиба. Пока. Но мы тебя подвинем. Если живы будем.

Сзади него стоят два таких же здоровенных чувака. Все они в джинсах и кожаных пиджаках. Да, дресс-код тот ещё.

— Корней! Здорово! Рад тебя видеть. Что за проблема? — отзывается Цвет.