Обычная магия

Бьёрн расспросил про поход в сквер, с которого всё предположительно началось. Не услышал ничего нового и велел ждать его звонка, следить за состоянием подруги и не позволять ей спать дольше двух часов подряд.

В парке красиво. Шуршали сугробы золотых и бурых листьев с редкими крапинками красного и оранжевого. Стрекотали сороки, настоящие и не очень. Голуби качались на ветках, склёвывая алые ягоды. «Рыбки» мельтешили над группками студентов и оживлённо болтающих мамаш с колясками.

Совершенно обычный погожий октябрьский денёк. Из обычности выбивались только Бьёрн с Русланом. Они внимательно осматривали всё, что хотя бы теоретически могло быть подозрительным: чашу старого фонтана, полумёртвое дерево, зловещий пень, статую с раскрошившимся лицом (Бьёрн сказал, что статуи с целыми лицами совершенно безопасны, а вот такие, «истлевшие», без глаз, рта и носа, частенько становились прибежищем опасных тварей). Но тщетно.

— Так, давай-ка пойдём по следам клиентки: она букет собирала — и мы будем. Всё равно других идей нет.

Руслан кивнул. Надо — значит надо.

Зелёно-золотой, пяток чисто золотых, оранжевый с алыми прожилками, коричневатый, ещё золотой. О, а вон под тем кустом с алыми листьями притаился огромный красный лист — просто создан для красивого осеннего букета!

Руслан сунулся под куст — и его окатило дождём из мелких веточек, сухих листочков и прочего сора. Сор забился за шиворот, нападал в капюшон, кажется, даже в карманы попал. Руслан недовольно встряхнулся и ухватил намеченный лист. Готово.

Бьёрн свой букет выкинул, а Руслан вспомнил, как в детстве они с мамой собирали осенние букеты, и решил отнести охапку пёстрых листьев домой.

Букет маме очень понравился. Папе тоже, хотя он редко участвовал в их с мамой детских осенних забавах.

…А ночью Руслану приснился листопад. Листья всех размеров и всех осенних цветов падали с бесконечно высоких деревьев, покрывая всё вокруг бескрайним ковром. Хотелось зарыться в эти листья и уснуть. Навсегда. Или хотя бы до весны.

Утром Руслан проспал будильник. Мама еле разбудила его.

— Ты не болен?

Он покачал головой, вяло жалея, что нельзя упасть обратно в тёплую кровать.

— Тогда собирайся. В универ опоздаешь.

В универ Руслан не пришёл, а притащился. Двигаться не хотелось, но память о том, что идти нужно, не давала снова заснуть. Оделся, не глядя взяв первые попавшиеся под руку вещи, сполоснул лицо вместо нормального утреннего душа. Завтракать не стал. Брать наушники и браслеты — тоже.

Ни с кем не общался, не записывал лекции. Еле вспомнил, что нужно встретиться с Бьёрном после занятий.

На дорогу ушло не полчаса, как вчера, а часа два: Руслан то зависал у скучных в общем-то витрин, то усаживался на скамейку и сидел, глядя в пространство.

— Я тебя потерял, читал тут умные книжки, пока… — с порога хмыкнул Бьёрн, но, едва разглядев ученика, перестал усмехаться и рявкнул:

— Листопад видел ночью?!

— Ага…

— Родители как?

— Нормально…

— Тогда раздевайся. Живо-живо. По всему видать, это какой-то паразит. Живо, я сказал.

Руслан пожал плечами, скинул сумку, потом ветровку. Стянул футболку.

— Хватит пока, — Бьёрн подошёл и принялся вертеть ученика туда-сюда.

Осматривал руки, щупал спину вдоль позвоночника. Заглянул в глаза, в уши и даже в рот. Запустил пальцы в волосы.

— Вот! Вот оно! Так, теперь сядь.

Бьёрн подопнул к ученику стул.

— Терпи! Будет больно.

И рванул что-то в районе затылка.

Руслану словно спицу в затылок вонзили. Раскалённую спицу с двойным или тройным остриём. Первую секунду он не мог не то что говорить, а даже дышать. А потом вернулся голос — и он заорал.

— Тихо, тихо! — Бьёрн похлопал его по плечу. — Уже всё. Зато смотри, какая штука интересная.

Руслану всё ещё хотелось и бить Бьёрна чем придётся, и бежать куда-нибудь прочь. Но не глянуть на интересное он просто не мог.

Бьёрн зажал в пальцах крошечное зёрнышко, похожее на крупинку гречки, с тремя длинными и тонкими — меньше волоса — то ли усиками, то ли корешками.

— Редкий гость в городе. Медвежий сонник. Растение-паразит: по осени раскидывает семена по живым существам. В идеале — по тем, что в спячку впадают, а потом носитель, значит, спит себе, а сонник прорастает. Чем больше спит носитель, тем активнее зреет семечко.

— И что, медведь умирает к весне? — боль наконец отпустила, и Руслан заинтересовался судьбой несчастных мишек.

— Да нет, сонник силы набирается и к весне отделяется и прорастает в деревце, а медведь просыпается и живёт своей жизнью. А вот с человеком так не получается, человек — существо хрупкое и не такое сонное, — хмыкнул Бьёрн. — Едем.

Клиентка походила даже не на зомби, а на тень зомби той девушки, которую они видели на фотографиях. Встревоженная подруга ответственно не давала Алёне спать, но казалось, та видит ненастоящий листопад уже и наяву.

Бьёрн велел подруге выйти из комнаты, усадил безвольную Алёну на стул у окна и принялся откидывать русые пряди в поисках паразита. Женщина не проявляла никакого интереса к происходящему.

— Так-так-так, где же этот маленький паразит?… иди сюда… счас мы тебя вытащим… Ага, вот он! Руслан, иди сюда. Придержи её, а то мало ли.

Руслан кивнул, приблизился к клиентке вплотную, наклонился и осторожно обнял-обхватил её.

— Начинаю! — Бьёрн, видимо, ухватил семечко и потянул.

По телу женщины прошла судорожная волна. Клиентка затряслась и беззвучно заплакала. Вырваться не пыталась, но плечи и спину свело: Руслан ощущал её чудовищное напряжение.

— Хватит! Она не выдержит!

— Мда, сам вижу.

Бьёрн отошёл, а его ученик продолжил обнимать женщину. Трястись она перестала, но по лицу без остановки текли слёзы.

— Почему не получается?

— В ней за эти восемь дней сонник пророс гораздо глубже, чем в тебе. Возможно, проник во все органы. В мозг — вот точно.

Бьёрн извлёк из нагрудного кармана небольшую записную книжку в чёрном кожаном переплёте, открыл на заложенной странице и двумя сложенными пальцами начертил в воздухе серию знаков, видимо, сверяясь с рисунком. Тело Алёны словно обрело параллельную кровеносную систему: всюду виднелись тонкие ниточки, отсвечивающие зелёным. Ниточки сплетались, разделялись, пульсировали и пронизывали её с головы до ног.

— Что будем делать? — Руслан очень надеялся, что у наставника найдётся что-то и на такой тяжёлый случай.

Но Бьёрн выглядел раздосадованным.

— Сонник её достанет, где бы она ни была. Надо как-то изводить эту пакость. Вообще его некоторые жуки едят. Не настоящие, само собой, — Бьёрн оживился. — Наловим чернокрыльников или синих мушек — и пусть себе жрут эту гадость. Прямо в клиентку пусть ползут и обедают.

— Бр-р-р! А ей это не повредит?

— Неа, им люди не интересны. Им только растительных паразитов подавай. Хотя… — Бьёрн нахмурился, — счас они тоже в спячке! А спящие, они невидимы. Мда.

Руслан взволнованно прошёлся вдоль стены:

— И что, мы просто дадим ей… просто сдадимся?

Наставник встряхнулся:

— Нет, ни за что! Кто же нам за заказ заплатит, если клиент уйдёт в спячку? Я поспрашиваю наших: может, кто выращивает зелень в масштабе хотя бы теплицы.

В комнату заглянула Нина и несмело спросила:

— А вам какие-то особенные растения нужны?

Бьёрн глянул на неё так, словно забыл, что в квартире есть кто-то кроме них с учеником.

— Нет, любые, лишь бы достаточно много.

— Тогда, может, вам поискать… лекарство в Ботаническом саду? Вы извините: я не подслушивала нарочно, но тут даже соседей слышно. Если поможет Алёнку вылечить, то хоть жуки невидимые, хоть рог единорога — пусть! Вы можете, я знаю: мне вас тётя посоветовала — вы не помните, наверное, но вы её спасли, когда она ослепла.

— Врать не буду — не помню. Но главное сейчас то, что вы мне верите. Следите, чтобы она не засыпала, — велел Бьёрн. — Можете поливать, щипать, кубиков льда наделайте. Счас я ещё кое-что тут нарисую. Вот так. Всё, мы по вашей наводке пока сходим.