Проклятие пикси

— Я точно знаю, что пикси выбрали меня следующий жертвой, — обречённо проговорила женщина, — Знамения чётко указывают на меня.

— У вас были знамения? — подтолкнула разговор в нужное направление Рика.

Но ответить графине не позволил Гектор.

— Какие там знамения! — картинно рассмеялся он, ища поддержку у офицера Короны, — так пустяки, которые моя горячо любимая и премного уважаемая матушка возвела в ранг знамений, указующих, ни больше – ни меньше, как на скорый конец света!

Вил усмехнулся, только конца света ему не доставало. Он хотел быстро завершить визит, обещанный королю, успокоительной беседой и уже принялся обдумывать формулировки доклада, как вмешалось эта чародейская выскочка.

— Иногда истинные Знамение остаются непонятыми простыми обывателями или, хуже того, их неправильно истолковывают, — авторитетно заявила она, — расскажите подробно, что вам были за Знамения?

Доброжелательный тон чародейки произвёл на графиню самое положительное впечатление. Она пригляделась и за вызывающе броским макияжем увидела хорошенькое личико совсем молодой девушки. Поэтому все своё внимание приключила на чародейку, демонстративно повернувшись спиной к своему пасынку.

— А Знамения, не постесняюсь сказать были самого зловещего свойства. Супруг мой по складу характера с младенческих годов был склонен к хождениям во сне, — со вкусом принялась рассказывать графиня, — и перед своей трагической кончиной он стал регулярно просыпаться все ближе и ближе к злосчастному дереву. Хочу пояснить, — она жестом остановила поднявшегося со стула и уже готового вмешаться в разговор пасынка, — старый сад позади дома у нас считается запретной территорией. После ритуала закрытия врат никто, понимаете, никто, включая нашего садовника, не заходит в старый сад без особой необходимости. Накануне кончины мой бедный Чарльз проснулся возле самой ивы.

— Я бы высоко оценил, если бы вы, леди Элеонор, скорее перешли к знамениям, а не посвящали нас в историю лунатизма вашего покойного мужа, — проговорил коррехидор, украдкой взглянув за окно, где сгущались ноябрьские сумерки.

— Это имеет самое прямое отношение к главному знамению, — словно непонятливому ребёнку объяснила графиня Сакэда.

— Значит, были и другие? — Чародейка даже не думала упускать инициативу разговора, — начните лучше с них. Тогда нам проще будет во всем разобраться.

— Похвально видеть в наше бездушное время столь глубокое понимание чужих проблем со стороны столь молодых людей, — умилилась пожилая дама, — и такую чуткость! Знамения начались голосов. Противные тонкие голоса стали преследовать меня по ночам. Они звали, пугали, утверждая, будто я – та самая сакральная жертва, которая откроет путь Проклятию пикси.

— Как вам не стыдно, маман, повторять посторонним людям подобные глупости, — заметил Гектор. — Если вы, господа, спросите моего мнения, то я скажу, что все эти злокозненные голоса, которые так пугали мою многоуважаемую матушку, ей просто-напросто приснились. Такое возможно?

— Вполне, — пожал плечами Вил, — иногда во время бессонницы нам кажется, что мы не сомкнули глаз, а мы просыпались и засыпали не единожды. И вот в момент таких засыпаний- задрёмываний могло привидеться и не такое.

— Но, с другой стороны, — чародейка зачем-то достала из кармана своего черного платья очки в металлической оправе и надел их, — именно в ночное время истончается зыбкая грань между сном и явью. Это — лучшее время для контакта с потусторонним миром. А как вы определили, что голоса принадлежат именно пикси?

— Во-первых, голоса были не человеческими, писклявыми и очень противными. Во-вторых, родовое Проклятие нашего семейства идёт именно от пикси, а, в-третьих, я видела следы.

— Следы? — оживилась Рика, — какие конкретно?

— Ладошки, точнее их отпечатки на зеркале. И они не стирались! — многозначительно подняла палец графиня, — я дохнула на стекло, потёрла их платком — и ничего! Отпечатки остались на месте. Они указывали, что маленький народе заглядывал мою спальню с той стороны зеркала.

— Я хотела бы взглянуть, — чародейка потянулась к своему саквояжу, — без сомнения, мне удастся определить, кто наследил на вашем зеркале.

— Вот это очень вряд ли, — Гектор почесал щеку, — видите ли, госпожа волшебница, все следы бесследно исчезали, как только моя матушка звала кого-то посмотреть на свои чудеса. Испарялось абсолютно все: и следы ручонок, и кровь в стакане на туалетном столике, и вонючая жижа вместо любимых духов. Даже следы маленьких ножек в муке, которую насыпала порога эта идиотка Мия, тоже исчезли. Чего, кстати, к сожалению, нельзя было сказать о муке: я чуть было не испортил свои любимые бархатные туфли для дома.

— Гектор, ты не смеешь называть мисс Таке́ру идиоткой! — раздался возмущённый голос графини, — Ми́я — моя компаньонка и прекрасная девушка. Она получила образование на континенте, никогда не смеётся надо мной, всегда готова выслушать и помочь. Идея посыпать мукой пол у порога, откуда накануне слышался топот маленьких ножек прекрасно зарекомендовала себя. Утром вся полоса муки пестрела следами босых ступней, только следочки эти были капелешными, вот такими, — графиня показала пальцем размер около дюйма.

А когда ты пошла позвать меня, все следы удивительным образом исчезли, на двухфутовой полосе (ведь не пожалели муки, чтобы сгубить мои туфли!), — усмехнулся пасынок, — не просматривалось ни единого следа. Даже мыши побрезговали марать свои лапки.

— Ну, — вздохнула пожилая дама, — и правда, кроме меня никто не видел оставленных пикси следов. Мне кажется, все потому, что являют их они только жертве Проклятия, не хотят, чтобы другие до поры до времени знали о готовящемся Конце света. Хотя нет, — победно воскликнула графиня Сакэда, — главное Знамение видели все!

— В чем же оно было явлено? — подалась поддалась вперёд чародейка. История обрастала новыми подробностями, становилось все запутаннее. С одной стороны, графиня Сакэда не проявляла малейших признаков душевного расстройства, с другой — получалось, что она слышит какие-то голоса, видит следы, которые кроме неё никто не видел и голосов не слышал.

— У меня стала регулярно болеть голова, — таинственным голосом сообщила леди Элеонор.

— Поистине, Знамение! — не выдержал Вил, — да у меня регулярно болит голова, а вместе со мной у двух третей населения Артании! Леди Элеонор, боюсь, вам лучше обратиться к врачу. Ни в моих силах и не в силах коронера вылечить ваши мигрени. Вы хорошо питаетесь?

— У меня раньше никогда не болела голова, никогда. Я понятия не имела насколько это тяжело и неприятно.

— Головная боль — весьма частая и распространённая реакция на магическое воздействие, — сказала Рика.

— Корнер, извольте отойти на пару слов проговорил, коррехидор.

Рика легко поднялась и вышла за дверь.

— Я вижу, вы совсем не заинтересованы в том, чтобы покинуть сей дом до окончания рабочего дня?

— А вы очень даже заинтересованы!

— Естественно, пожал плечами Вил, — в нашем прекрасном городе можно найти куда более интересные занятия, нежели бредни выживающей из ума женщины.

Рика попыталась метнуть в собеседника уничижительный взгляд, но сделать это было весьма затруднительно. Даже в обуви на каблуках и толстенной подошве макушка девушки едва доставала до его подбородка.

— Офицер, ваша жизнь принадлежит Кленовой короне, — отчеканила чародейка, — вы должны быть готовы провести в этом доме, если потребуется, всю ночь!

Мужчина окинул чародейку оценивающим взглядом и вскинул бровь в театральном удивлении.

— Ваше предложение весьма смело и неожиданно, — с широкой улыбкой проговорил он, — однако ж, я пока не готов провести с вами ночь ни в этом доме, ни в каком ином месте.

Рика залилась краской и готова была взорваться от подобной наглости. Она просто слов не находила! Он вывернул наизнанку её слова, в такой ситуации начать оправдываться — сделать только хуже.

— Наш долг — помочь несчастной женщине разобраться с её проблемами, — проговорила Рика, стараясь избегать взгляда миндалевидных глаз цвета спелых желудей, — понять, что за чертовщина происходит в доме графини Сакэда.