Страница 7 из 77
Наши пальцы встретились у самой подушки. Наташа руку задержала, я же внезапно отдернул. На лице ее мелькнула обида. Губы дрогнули. Мне показалось, что еще чуть, и девушка расплачется. Это было откровенно лишним. Только женских слез не хватало сейчас для полной радости. Я поспешил ее опередить, спросил:
— Сколько времени?
— Пятнадцать минут девятого, — ответила она послушно.
Я глянул наружу сквозь окошечко в пологе. На улице было светло. Понять, что там, снаружи, не получилось.
— Утра или вечера?
Наташа улыбнулась. Рыдать передумала.
— Вечера. Ты почти двенадцать часов проспал.
Я оперся ладонями и сел. Довольно легко, почти без усилия. Наташа вытаращила изумленные глаза:
— Ты чего? Эдик сказал, что тебе нужно лежать!
Мне много чего нужно. Не рассказывать же каждой встречной девице о своих потребностях? Я и не стал. Осторожно поднялся, убедился, что земля ведет себя вполне прилично, не убегает из-под ног. Потом вдел лапы в кеды и выбрался наружу.
Там было немноголюдно. У навеса догорал костер. Над углями висел большой котелок. Даже отсюда я смог уловить, как вкусно пахло ухой. У огня сидел Эдик, отгонял комаров еловой лапой.
Я решил оставить нашего лекаря на потом и потопал между палаток в кусты. У моего организма там были неотложные дела. Ната все поняла, следом соваться не стала. Осталась тихонько бдить в стороне.
После кустиков стало куда легче. Головная боль почти утихла. Даже желудок вел себя вполне прилично — не просился наружу. Я подхватил Наташу под поставленный локоток и пошел к огню.
По другую сторону от котелка стояла пара раскладных брезентовых стульев. От палаток их заметно не было. Эдик поднялся, стал мешать черпаком варево, кивнул мне. Спросил между делом:
— Ты как? Лучше?
— Угу, — я кивнул. Совершенно не хотелось говорить.
Ната поддержала меня со спины, помогая сесть. Потом уселась сама. Эдик сходил под навес принес обливную кружку. Велел:
— Пей.
Жидкость в сосуде была горячей. По виду напоминала чай. Только пахла иначе — остро, пряно, непривычно, одуряюще вкусно.
— Что здесь? — спросил я.
Эдик заржал.
— Точно не яд. Только самое полезное. Пей, не бойся, не отравлю.
— Пей, Миш, — подключилась к беседе Наташа. — Эдик он, знаешь, как здорово чай делает. Он все-все травы знает, что от чего.
Рыжий смутился.
— Так уж и все.
Я обхватил кружку обеими ладонями, потянул носом одуряющий аромат, зажмурился от удовольствия и сделал большой глоток. На вкус отвар был ничуть не хуже, чем на запах. Ощущались в нем и тепло лета, и аромат цветов, и ягодная кислинка.
На лице у меня разлилось блаженство. Эдик довольно захмыкал. Поинтересовался ехидно:
— Вкусно?
— Вкусно, — согласился я. Потом открыл глаза и заново осмотрелся.
На этом кусочке тайги никого, кроме нас троих не было. Эдик прочел мои мысли, поспешил объяснить:
— Ребята опять пошли на поиски Гены. — Чуть помолчал и добавил: — Зиночка плачет.
— А кто ей Генка? — спросил я.
— Брат, — ответила Наташа, — старший. Он с нами, как эксперт пошел.
Ее слова все еще больше запутали. Я изумился:
— Зачем вам в тайге эксперт?
Теперь уже изумилась Наташа:
— Ну как же? А как мы сможем определить, что ценно, а что нет? Мы же в этом совсем ничего не понимаем. Только Зина немного.
Я нахмурился. Вроде бы она сказала кучу слов. И все знакомые. Только картину совсем не прояснила.
— Зина у нас учится в пединституте, — задумчиво произнес Эдик, — учителем истории будет. Или, если надумает, пойдет работать к брату в музей.
Так. Стоп. Надо все выяснить, пока они разговорились. Я отставил чашку и спросил:
— Ребята, а зачем вы… — на этом месте сбился и поправил сам себя, — мы вообще в тайгу пришли?
— Как зачем? — удивилась Наташа. — Ты же сам предложил.
— Я? — Палец для наглядности уткнулся мне в грудь.
— Ты. И карту принес. И проводить пообещал.
— Какую карту, — спросил я с нажимом.
— Старинную, — хмыкнул Эдик. — С кладом, с крестиком. Как в книжках.
Я обалдело вытаращился. Они сейчас серьезно? Или шутят? По кислым лицам осознал, что не шутят. Мысли мои подтвердил Эдик:
— И вот ведь что интересно, не врала карта! Нашелся клад. Чтоб ему пусто было.