Страница 7 из 187
— Интересно, что тут делаешь ты? Не боишься, что снова начнется метель, и твоя мамочка будет тебя ругать?
Гэт яростно сощурился, с трудом сдерживая себя, чтобы не ударить противника. Однако, при всем желании, он не мог этого сделать, ибо вокруг было много людей, и, если вдруг начнется потасовка, его тут же отправят домой. Вдобавок ко всему мальчик пришел не один, а со своей матерью. Она стояла поблизости, облаченная в роскошную коричневую шубу из соболя: напомаженная, надушенная и невероятно довольная собой. Кажется, она с кем-то вела непринужденную беседу.
— А где же твои приятели, Гэт? Или они тоже не узнали тебя в таком девчачьем наряде? — продолжал издеваться Артур, с наслаждением наблюдая за тем, как лицо его врага приобретает бордовый оттенок. Действительно, Гэт был облачен в женственное манто белого цвета, впрочем, невероятно дорогое. Мать приучила сына к тому, что в жизни надо иметь только все самое лучшее, при этом не прилагая ни малейших усилий.
«Пусть у тебя будут вещи от самого элитного портного города. Работа и тяжелый труд — это удел бедняков, а у нас достаточно средств, чтобы мы могли позволить себе жить в свое удовольствие», — объясняла она сыну. Благодаря таким наставлениям Гэт рос капризным белоручкой и лентяем; он хотел только всего самого лучшего для себя, и, желательно, чтобы это доставалось максимально легко и быстро, а иное было ему без надобности.
— Назначаю тебе встречу завтра, в Зеленом тупике. Там мы и разберемся, что к чему, — тихим голосом прорычал Гэт, от неконтролируемой ярости сделавшись похожим на хищного зверя. Но Артур только насмешливо засмеялся:
— По-моему, это ты не отличаешься умом и сообразительностью. Ты же сам не так давно запретил мне ходить в город, разве нет?
Гэт фыркнул, отведя глаза в сторону. В словесных поединках он был не особенно силен; мальчик предпочитал применять силу. Однако неожиданно ему на помощь пришла его мать. Женщина подошла к сыну и презрительным взглядом смерила Артура, словно тот был не человеком, но каким-то неприятным насекомым.
— Как ты здесь оказался, попрошайка? — противным и нарочито громким голосом осведомилась мама Гэта. — Инспектор! Тут лезут без билета, и куда вы смотрите?!
При этих словах блюститель порядка незамедлительно направился к ним, поигрывая в руках своей палкой. Его большое круглое лицо за одно мгновение претерпело несколько удивительных изменений: оно было угодливо-заискивающим, когда он, улыбаясь, смотрел на богатую клипсянку, но как только инспектор перевел взгляд на Артура, лицо его сделалось угрожающим и жестоким. Казалось, такие метаморфозы весьма характерны для государственных служащих, ибо им, чтобы не потерять свое место, нужно было уметь угождать одним и презирать других.
Артур кинулся было прочь, но Гэт вновь крепко схватил его за руку, не давая ему скрыться в плотных рядах горожан, собравшихся на площади. Мальчик беспорядочно заметался, пытаясь освободиться, однако неожиданно Гэт ослабил хватку. Казалось, что-то интересное отвлекло его внимание.
— Мама, мама, смотри, они летят! — вдруг выкрикнул он, напрочь позабыв о своей жертве.
Все от мала до велика зачарованно смотрели, как по ясному голубому небу быстро перемещается неестественно белое облако. Наступила благоговейная тишина, ибо зачарованные зрители боялись спугнуть своих удивительных гостей. Между тем, стая единорогов величественно пролетала над их головами, устремляясь куда-то в далекие края, где, возможно, нет снега и где могла быть совсем другая жизнь.
Артур тоже их увидел, и его счастливое лицо смягчило инспектора, которому, в некотором роде, даже стало жаль мальчишку, одетого совсем не под стать зажиточным клипсянам, собравшимся сегодня в центре города. Пузатый страж порядка нерешительно убрал руку с палкой за спину. Хотя, впрочем, действиями инспектора руководила не одна только жалость — даже его черствое сердце оказалось на миг во власти чар волшебных животных, и именно поэтому он забыл, что надо проявлять твердость и решительность.
Стая летела ровно, но вдруг от общей массы отделилась маленькая белая точка. Она приближалась к площади. Все ахнули в восторге. Значит, кого-то снова выберут! Первые ряды с трепетом всколыхнулись — несколько молодых людей, облаченных в серебряные доспехи, старались встать на цыпочки, только чтобы единорог их заметил. Они были очень красивы в этом облачении — все хороши, как на подбор. Юные, изящные, с правильно поставленной осанкой… Глаза их смотрели храбро и даже немного вызывающе — ведь именно кому-то из них предстояло отправиться в неизведанное путешествие. За их плечами висели дорожные котомки, заботливо наполненные походной провизией.
На землю спустились два единорога. Они являли собой как бы две противоположности, так как один из них был белее только что выпавшего снега, а другой выглядел так, словно на его белоснежную спину нечаянно пролили ведро с фиолетовой краской, ибо он весь, от кончика хвоста до рога посреди головы был какого-то грязновато-баклажанового цвета. Животные были высокими и гибкими, с мускулистыми ногами и огромными крыльями за спиной.
Белый единорог как-то неуверенно ступил на землю и шумно вдохнул свежий морозный воздух, внимательно осматриваясь. Вокруг него столпились люди с глазами, полными обожания; человек всегда готов любить нечто красивое, а эти удивительные животные, безусловно, по праву могли считаться одними из самых прекрасных существ, когда-либо бывавших в Клипсе. Белый единорог по-щегольски встряхнул серебристой гривой и стал медленно пробираться к краю площади сквозь толпу — туда, где тесно жались друг к дружке бедняки, так и не получившие разрешения находиться в самом центре событий. Он шел гордо и степенно, словно его не заботила вся эта суета вокруг своей персоны; однако, приглядевшись повнимательнее, можно было догадаться, что красавец все же чем-то озабочен. Его маленькие синие глазки, выглядывавшие из-под кустистых бровей, тщательно выискивали в толпе подходящего всадника.
Артур замер от восторга, глядя, как прекрасное животное решительно минует богатых беруанцев в первом ряду и приближается все ближе и ближе к нему, обычному мальчишке с окраины города. По мере того, как расстояние между ним и единорогом сокращалось, какое-то странное умиротворение воцарялось в его сердце: беспокойные мысли, мучавшие его прежде, растворились без следа, а все неприятности, связанные с его жизнью в городе, показались ему сейчас смехотворными.