Страница 23 из 44
Убранство города было прекрасным. Разноцветные пещеры, разные по величине, были нанизаны одна на другую, и, издалека обозревая эти туннелеобразные проходы, создавалось впечатление, что смотришь на яркую радугу, только появившуюся после дождя. Сталактиты и сталагмиты, сформированные естественным путем, служили жителям города украшениями и декорациями для подземных улиц. Из них местные мастера формировали прекрасных животных: большие камни явились подспорьем для создания красивых оленей, стоявших рядом и любовно переплетавшихся рогами, маленькие полевые зверьки, похожие на хомяков и сусликов, были сделаны из камней поменьше. Некоторые сталагмиты мастера превратили в настоящие сады — с яблонями, декоративными деревьями, цветами — короче говоря, во все то, что так восхищает наш взор на земле. Можно даже было понять в какой-то степени нежелание кагилуанцев покидать свой город. Конечно, он находился под землей и, возможно, не отличался благоприятным климатом, но при этом — как же он был прекрасен!
Артур шел вперед, очарованный этим местом так же, как он когда-то восхищался Беру. Главное отличие человека от животного — это то, что он не приспосабливается под среду обитания, меняя оперение или сбрасывая шерсть. Человек старается все переделать под себя, чтобы ему было удобно жить, не меняясь самому. И подобные великолепные города лишний раз показывали, насколько человек способен изменить мир вокруг себя.
Впрочем, подземелье только в первые минуты очаровывало своим роскошным убранством. Внешняя красота не могла затмить той тревожной обстановки, которая была навеяна встречей с мертвым стражником, а также неприятной пустотой подземных улиц. Кагилу был неприветливо молчалив, словно находился в ожидании чего-то страшного, и шаги путников звучали здесь звонко, отражаясь гулким эхом от сводов, немного дико и странно. Пришельцы казались лишними в торжественной обстановке почившего города, который отчего-то растерял всех своих жителей.
— Ты идешь не туда, — заметил Алан, который наконец-то овладел собой. — Нам нужно брать правее.
— Иди первый, — предложил Артур.
— Я не знаю, стоит ли нам подходить к ее дому, — шепотом произнес Алан, когда поравнялся с юношей. — Здесь произошла какая-то ужасная трагедия, и я сомневаюсь, что мы… э-э-э… найдем кого-либо в живых…
Но предупреждение это было напрасным, так как Тэнка обогнала ребят и решительно устремилась вперед по длинным витиеватым коридорам. Она никого не слушала, ибо ею двигало желание увидеть родителей в целости и сохранности.
— Подожди, сумасшедшая! — в отчаянии крикнул Алан, но девчонка, не слушая его, уже неслась по давно знакомым ей проходам.
— За ней! — воскликнул Алан и побежал следом. Путешественники в данный момент пересекали проходные пещеры — чьи-то своеобразные жилища и одновременно улицы города. Эти пещеры были обставлены довольно лаконично, так как лишь немногие из бедняков могли позволить себе вещицу, более или менее украшавшую их скромный быт. Порою на стенах мелькали картины, написанные самими же жителями. Иногда встречались красивые предметы, вырезанные из камня. У каждой пещеры имелись круглые окошки, не закрытые занавесками, и проемы побольше, что служили дверьми. В некоторых пещерах потолок был так низко, что приходилось наклоняться, в других же, напротив, можно было стоять вполне комфортно, выпрямившись во весь рост.
Среди мелькавших комнат Артур узнавал гостиные, столовые и кухни. Залы были обставлены весьма скудно, но, тем не менее, их назначение легко угадывалось по разбросанным предметам. За все время своего продвижения ребятам не встретился ни один человек, который мог бы хоть сколько-нибудь объяснить произошедшую здесь трагедию.
О том, что это была трагедия, мальчик не сомневался ни на секунду. Сами стены, подпиравшие город, стенали от боли.
И вот, наконец, перед друзьями возникла пещера, где когда-то жила семья Тэнки. Девочка уже скрылась в одной из многочисленных комнат этого большого зажиточного дома. О том, что пещера принадлежала богатым людям, говорили драгоценные украшения на внешних стенах. Оконные проемы здесь были закрыты деревянными ставнями, и даже кованая дверь в этом странном пещерном доме присутствовала.
Ступив в первую комнату, Артур поразился красоте внутреннего убранства. Тут стояли резные медные сундуки, по которым были аккуратно разложены вещи и предметы обихода. Гостиная была украшена столами с красивыми каменными стульями, чьи спинки были вырезаны в виде морды какого-то дикого животного, не то волка, не то лисицы. Стол вальяжно разместился на четырех столбиках, которые также представляли собой лапы каких-то диковинных зверей. Шикарные комоды из темного дуба, расписные ковры на полу и на стенах с рисунками единорогов, резвившихся в лесу, дополняли образ этой роскошной пещеры. Стены в доме были темными, освещался только потолок, вследствие чего в комнатах не рябило так сильно в глазах, как на улицах города.
Тэнка сидела на стуле, положив голову на руки.
— Никого не нашла, — глухим безжизненным голосом произнесла она, и Артур, глядя на потухшие карие глаза смешливой девчонки, не узнал ее. Сейчас это была маленькая старушка.
— А отец… Кажется, с ним что-то случилось, — добавила Тэнка все тем же голосом и протянула ребятам какой-то лист.
Кагилуанцы писали на бумаге, используя вместо чернил разведенный древесный уголь. На листке, который Тэнка показывала ребятам, этим самым углем было начертано послание. Сложно было понять, кому оно адресовано; письмо являлось скорее посланием всем и в то же время никому. Как потом понял Артур, записи принадлежали матери Тэнки, Лейланде.
Страшными были эти письмена женщины, которая в нескольких фразах смогла передать весь ужас случившейся трагедии. Ужас, но все же не то, что на самом деле произошло. Непонятным был тот факт, почему одни жители города стали нападать на других. Какая воля побудила мирных кагилуанцев совершить подобное зло?