Заклятые в любви

Сначала ему показалось, что он угодил в один из самых безумных красочных снов: вместо ожидаемой кирпичной комнаты, на него со всех сторон обрушились цвета, в центре которых была сама Эйприл. Девушка стояла к нему спиной, потому что рисовала прямо на стене в свете десятка фонарей. Услышав шаги, она обернулась, и сразу опустила руку, в которой сжимала кисть.

– Пожалуйста, прости меня за всё. – Едва слышно произнес Эван сквозь сбившееся от волнения дыхание.

– Прощаю. – Столь же тихо отозвалась она.

Эйприл могла не озвучивать свои чувства – отражения в ее глазах было достаточно. Он ощущал этот взгляд каждым миллиметром кожи. В ее взгляде прямо сейчас он увидел жгучее пламя и знал, что в нем горит точно такое же. Это чувство ошеломляло своей интенсивностью, громадностью и искренностью.

Переведя взгляд, Эван скользнул по ее рисункам, прочувствовав каждый из них. Всё это долгое время, весь этот год она преображала огромную комнату в старом заброшенном здании, рисуя свои эмоции. Отображая фрагменты общих с Эваном воспоминаний.

Среди ее картин, нарисованных прямо на кирпичах, он разглядел исписанные сочинениями листки, и снимки на полароид, и крохотную серебряную мышку, зажатую в тонких пальцах. Он с легкостью узнал два обнимающихся желтых силуэта на экране тепловизора, и узор из нейролиний, и летящие сквозь заснеженный лес снежки… Как узнал и треснутую кружку из осенних листьев, и белые лилии, и два силуэта в красных нарядах, кружащихся в танце. А еще – серые глаза чуть ли не на всю стену. Его глаза.

День за днем Эйприл отображала всё то, чем они оба жили весь этот год. Весь этот грёбаный безумный год, когда они впервые и сразу в ужасающе полной мере ощутили несокрушимую власть любви.

Глядя на эту невероятную, совершенно особенную и самую потрясающую девушку, Эван думал только о том, чем же он заслужил само счастье узнать ее. Во всей его жизни не было ничего важнее, ничего особеннее этого чарующего момента, который хотелось проживать снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.

Названная в честь весны, в честь возрождения жизни, она преображала всё вокруг себя. Рядом с ней даже самые скверные, темные и безнадежные с виду места превращались в удивительную сказку. Она сумела преобразить даже его…

Подойдя к Эйприл, вместо слов, он накрыл ее губы своими. В их поцелуе, контрастно-медленном, надрывном и прекрасно неровном они утешали сердца друг друга. И это было похоже на начало чего-то, что будет существовать вечно.

Она ни разу не произносила этого вслух, но прямо сейчас Эйприл говорила о своей любви тем, как прижималась губами к его губам. Как пальцами зарывалась в его волосы. Как тяжело и томно дышала, выдыхая ему в губы.

Их поцелуи были страстными, но при этом неспешными. Не было ни горечи, ни резкости, ни обиды, ни чувства вины, только отчаянная необходимость друг в друге. Эван целовал ее так, как всегда мечтал. Так, как он втайне надеялся попробовать хотя бы однажды.

Когда они нашли в себе силы оторваться друг от друга, чтобы перевести дух, девушка спрятала лицо в сгибе его шеи, глубоко вдохнула и вновь запустила пальцы в его волосы.

– Ох, мисс Вуд, не забудьте сегодня закрыть дверь в свою спальню. – Горячее дыхание Эвана коснулось ее уха, и она вся покрылась мурашками.

– Почему? – Игриво отозвалась Эйприл, отстранившись лишь на мгновение и заглядывая в его потеплевшие счастливые глаза.

Приятная дрожь в очередной раз прошла по позвоночнику от ее голоса. Втягивая носом воздух, Эван ответил с не меньшей игривостью:

– Потому что я напрочь потерял от вас голову.

Властно прижимая ее к себе, Эван почувствовал, как воздух в лёгких нагрелся, а сердцебиение Эйприл вторит его сердцебиению, в то время как она охотно поддается ему навстречу, принимая свои собственные желания.

С этой поры, вновь накрывая ее губы жарким поцелуем, он знал – их маятникам больше не суждено разойтись в стороны. Поскольку прямо сейчас, в этом самом огне они стали единым сплавом. Сплавом из нервов и желаний, которые невозможно будет утолить даже спустя тысячу долгих лет.