Железное золото

– Где же приветственная вечеринка? – спрашивает Севро, выискивая взглядом Виктру, свою жену.

Мустанг и Даксо остались в Гиперионе, чтобы разобраться со своим строптивым сенатом, но обещали прибыть к ужину.

– О, дети недавно вернулись из трехдневного путешествия, – говорит Седрик. – Госпожа Телеманус водила их к обломкам десантного корабля «Дэви Крокетт»[2] в Атласских горах. Корабль самого Мериуотера! Я слышал, они провели немало времени у этих обломков. Провели… немало… времени, да. Усвоили много уроков и развили индивидуальную инициативу. Как того требует ваша учебная программа, господ… – Глаза Седрика вылезают из орбит, и он быстро исправляется: – Как того требует ваша учебная программа, сэр.

– Моя жена тут? – мрачно интересуется Севро.

– Пока еще нет, сэр. Ее камердинер сказал, что она опоздает к ужину. Насколько я понимаю, на ее складах в Эндимионе и Эхо-Сити были забастовки. Об этом говорили в новостях.

– Она даже не появилась на триумфе, – ворчит Севро. – А я выглядел потрясающе!

– Она пропустила момент вашего торжества, сэр.

– Верно. Вот видишь, Дэрроу? Седрик согласен. – Чего Севро не замечает, так это того, что Седрик потихоньку отходит подальше от зловонного волчьего плаща.

– Седрик, где мой сын? – спрашиваю я.

Он улыбается:

– Думаю, вы догадываетесь, сэр.

Когда мы с Севро входим в дуэльный грот, нас встречает стук неопластовых мечей и топот ботинок по камню. Виноградные лозы вьются над гранитными фонтанами, стелются по влажному каменному полу. Вечнозеленые иглы кучевыми облаками увенчивают деревья. А в центре грота, под пристальным взглядом горгулий, украшающих фонтаны, мальчик и девочка кружат друг против друга в очерченном мелом кругу. Семеро детей, явно из общей компании, и две женщины-золотые наблюдают за поединком. Севро тянет меня в сторону, к бортику фонтана, чтобы нас не заметили и можно было бы полюбоваться происходящим.

Мальчику в центре лет десять, он худощав и горделив. Он смеется как мать, а хмурится как отец. У него волосы цвета соломы, а на круглом лице играет румянец юности. Под длинными ресницами сияют глаза оттенка розового золота. Он выше и старше, чем я помню, и кажется невероятным, что это моя плоть и кровь. Что у него есть собственные мысли. Что он будет любить, и улыбаться, и умрет, как все мы.

Сейчас он сосредоточенно морщит лоб. По лицу его стекает пот, волосы взлохмачены. Тем временем противник наносит ему скользящий удар в колено.

Девочке девять, она узколица и оттого неуловимо напоминает холеную охотничью собаку. Электра, старшая из трех дочерей Севро, выше моего сына и вдвое тоньше его. Но Пакс излучает внутреннюю радость, отчего глаза взрослых начинают искриться, а в этой девочке есть какая-то глубинная мрачность. Ее тускло-золотые глаза прячутся под тяжелыми веками. Когда взгляд Электры устремлен на меня, я порой ощущаю, что она оценивает меня с отчужденностью, свойственной ее матери.

Севро нетерпеливо подается вперед:

– Ставлю лезвие-хлыст Айи против шлема Аполлония, что мое крохотное чудовище выбьет дерьмо из твоего мальчишки.

– Я не собираюсь делать ставки на наших детей! – негодующе шепчу я.

– Добавляю кольцо Айи из училища.

– Севро, веди себя прилично. Это наши дети.

– И плащ Октавии.

– Я хочу дерево из слоновой кости, взятое у Фальтов.

У Севро перехватывает дыхание.

– Я люблю это дерево! Куда же буду вешать свои трофеи, если отдам его?

Я пожимаю плечами:

– Нет дерева – нет пари.

– Чертов дикарь! – бросает он, протягивая мне руку для рукопожатия. – Договорились.

Севро сделался страстным коллекционером: он собрал изрядное количество реликвий золотых императоров, рыцарей и самозваных королей. Он вешает их кольца, оружие и гербы на ветки дерева из слоновой кости, которое выкорчевал в резиденции дома Фальтов на Земле и перевез в свой дом на Луне.

Мы смотрим, как Электра снова атакует Пакса. Мой сын продолжает отступать и уклоняться, выматывая ее. Когда она устает, его хлыст обвивается вокруг ее грудной клетки, сомкнувшись в кольцо.

– Очко! – выкрикивает Пакс.

– Здесь считаю я, Пакс. Не ты, – говорит Ниоба Телеманус, жена Кавакса, невозмутимая женщина с вороньим гнездом седеющих непослушных волос на голове и кожей цвета вишневого дерева. Руки ее покрыты племенными татуировками ее предков, островитян Тихого океана. – Три – два в пользу Пакса.

– Следи за равновесием и перестань перенапрягаться, Электра, – советует Тракса. Она сидит на бортике фонтана с раздобытой где-то бутылкой пива. – Ты можешь споткнуться, если окажешься на ненадежной поверхности – на палубе корабля или на льду.

Хмурясь от гнева, Электра снова бросается на Пакса. Их движения быстры, но пока еще угловаты; эти дети научатся фехтовать более изящно, когда станут подростками. Электра делает ложный выпад, как будто метит вверх, а потом выворачивает запястье, чтобы полоснуть сверху вниз, и попадает Паксу по плечу.

– Очко Электре, – говорит Ниоба.

Севро приходится сдерживаться, чтобы не зааплодировать. Пакс пытается отыграться, но Электра обрушивается на него. Еще три быстрых удара выбивают лезвие-хлыст из его руки. Пакс падает, и Электра вскидывает оружие, чтобы с силой ударить его по голове.

Тракса проскальзывает вперед и перехватывает клинок на полпути металлической рукой.

– Спокойно, спокойно, маленькая леди. – Тракса выливает немного пива на голову Электры.

Девочка свирепо смотрит на нее.

Севро больше не в силах сдерживаться:

– Моя маленькая гарпия!

Он вскакивает со скамьи, и я иду следом за ним через грот.

Повернувшись, Электра видит отца, и на суровом личике расцветает улыбка.

– Папа вернулся!

Она кидается к Севро и разрешает подхватить ее, обмякнув в его руках. Со стороны кажется, будто он тискает снулую рыбу. Некоторые дети отшатываются при виде Севро. Я выхожу из-за плотной завесы виноградных лоз, и, заметив меня, ученики кланяются, демонстрируя безупречные манеры. Никто из рожденных после падения дома Луны не носит знаков на руках. Теперь мы собираем детей разных цветов в группы по девять человек в начале школьного обучения, надеясь создать те узы, что я обрел в училище, но без убийств и голода. Лучший друг Пакса Бальдур, тихий щербатый мальчик-черный, ростом уже почти что с Севро, помогает Паксу встать. Он пытается отряхнуть Пакса от пыли, но тот отмахивается от друга и смотрит на нас.

Я ожидал, что он бросится ко мне, как Электра к отцу, но нет. И внутри у меня все сжимается от острой боли. Я покинул Пакса, когда он был мальчиком, таким живым и непосредственным, а эта его нерешительность, эта нынешняя холодность – уже из мира мужчин. Помня, что на него смотрят сверстники, он выходит вперед и сгибается в поклоне, не ниже, чем того требуют манеры.

– Здравствуй, отец.

– Мой мальчик, – с улыбкой говорю я, – какой ты стал высокий!

– Такое случается, когда взрослеешь, – резко бросает он.

Я всегда думал, что с возрастом обрету бо́льшую уверенность. Но, возвышаясь над этим ребенком, чувствую себя ничтожным. Я потерял отца из-за его преданности делу. Неужели я обрек Пакса на ту же судьбу?

– Обычно он не такой нахал, – уверяет меня Ниоба.

Мы стоим бок о бок; детей уже отпустили с дневной тренировки. Пакс уходит быстро, он явно не в духе. Бальдур спешит за ним, стараясь не отставать.

– Считай этот маленький бунт комплиментом, Дэрроу, – бормочет Тракса. – Он просто скучал по отцу. Я чувствовала то же самое каждый раз, когда старик уезжал по очередному поручению Августуса.

Она достает из кармана тонкую сигарету и поджигает ее от углей в одной из медных жаровен, поставленных вдоль осыпающейся стены грота. Ниоба выхватывает сигарету из пальцев дочери и тушит об ее металлическую руку.

– Даксо когда-нибудь был таким? – спрашиваю я.

2

Дэви Крокетт – американский путешественник, военный и политик XIX века, ставший героем фольклора. – Здесь и далее, если не указано иное, – примеч. перев.