Страница 27 из 33
– Пьюссанто сказал, чтобы я позвонил по этому номеру…
– Если вы – Марвелл, то он меня предупредил.
– Вот как? Хорошая новость.
– Он сказал, что это плохая новость. Но велел вас забрать. Где вы?
Я объяснил, и он нашел в справочной директории адрес Ядовитого Пита. А тем временем Боливар – ах, легкомыслие юности! – совершил роковую ошибку, попробовав еду. И вот его затылок опирается на стойку, а я заливаю пиво ему в рот. Оно с шипением испарялось. К моменту появления человека, похожего на грызуна, Боливар почти пришел в себя.
Оглядываясь, прибывший подергивал носом и щеточкой усов.
– Это вы – Марвелл? – Он пнул алкаша носком туфли.
У Паки и зубы оказались крысиные – острые, желтые.
– Я здесь, – сказал я.
Он оглядел меня с головы до ног и съежился при виде отвратительной Боливаровой личины.
– Мы из цирка, как и Пьюссанто, – объяснил я. – Мы его друзья. У вас есть на чем нас увезти?
– У меня кенгурудль. Пьюссанто приказал доставить вас в его контору.
– А я и не знал, что у ГНУСа есть контора.
– Тихо! – Он испуганно огляделся, но ни алкаш, ни робоповар не услышали моей последней фразы. – Не к чему трубить на весь мир о налоговых расследованиях. А контора у него, конечно же, есть. Но это, разумеется, секрет, потому что никому не полагается знать, чем он здесь занимается. Я его бухгалтер. Вы готовы ехать?
– Разумеется.
Мы покинули ресторан, и я с подозрением осмотрел машину. Подобное я видел лишь у цирка в вечер премьеры. Пассажирская кабина кенгурудля была подвешена между огромными пружинно-поршневыми ногами. Мы взобрались по трапу, привинченному к ближайшей ноге.
– Пристегнитесь, – велел Пака. – Эта штуковина умеет двигаться. Придумана специально для геологов, на пересеченной местности ей цены нет.
Он врубил двигатель как раз в ту минуту, когда, завизжав тормозами, позади остановилась полицейская машина. В тыл кенгурудлю ударил луч мощного прожектора. Мы с Боливаром съежились, сползли на дно кабины.
– А ну, слезай! – властно прорычали снизу. – И держи руки на виду.
– Я ничего плохого не сделал! – пискнул Пака.
– Мы не спрашиваем, что ты сделал и чего не сделал. Мы приказываем слезть с этой штуковины. А ну, живо!
– Только попробуй, и ты покойник! – обещал я со всей свирепостью, на какую только был способен. И ткнул его в бок согнутым пальцем.
Пака ойкнул.
– Это пистолет, – сказал я, – и мой палец дрожит на спусковом крючке. Вперед!
Паке ничего не оставалось, как нажать на акселератор. Кенгурудль взвился в воздух. Когда он приземлялся, пружины и поршни смягчили удар. И тут же последовал новый гигантский прыжок. Пока мы находились в воздухе, я не испытывал особых неудобств, но при ударе о землю подбородок с силой бился о ключицу.
Патрульная машина с включенной сиреной пустилась в погоню. Я понял, что наш попрыгунчик в дорожных пробках незаменим – он разом перемахивал через несколько машин. Но на пустом шоссе ему не тягаться с колесным транспортом.
На окраине города полиция начала приближаться. Мы скакали по промышленному району, вдоль дороги чернели фабричные корпуса. За очередным перекрестком здания уступили место оградам, и я махнул рукой.
– Вон через тот забор! Прыгай!
– Не могу! Мы погибнем! Я не знаю, что там!
– Ты погибнешь, если выстрелит этот пистолет. Прыгай!
Вереща от ужаса, Пака рванул рычаг. Когда приземлились, кенгурудль на одной ноге развернулся ровно на девяносто градусов и снова взмыл в воздух. И опустился на вспаханное поле. И красиво поскакал. Полицейская машина осталась далеко позади.
– Вы бы меня не застрелили, правда? – пролепетал наш спаситель.
– Конечно нет. Тем более что я забыл пистолет дома.
Он пробормотал какое-то крысиное ругательство.
Мы поехали, вернее, поскакали дальше. В конце концов оказались на грейдере. Он привел нас обратно на бетонку, там прыгать было легче. Судя по всему, Пака хорошо знал эти места. Он уверенно сворачивал в переулки и закоулки, и вскоре мы достигли района мастерских и прочих мелких предприятий. И резко затормозили около «Финансовых услуг Удонго». Смолк двигатель, и мы, вторя шипению поршней, облегченно вздохнули. Пака открыл дверь и провел нас в здание.
– А будь у вас пистолет, вы бы меня застрелили?
Похоже, мнимая близость смерти потрясла его до глубины души.
– Сожалею.
Я преувеличивал. В то время я мог думать только об одном: встреча с полицией не сулит ничего хорошего. Я глянул через окно на кенгурудль, на большую лицензионную пластину, украшавшую его огузок.
– А нас не могут найти по номеру?
– Могли бы, если бы номер был подлинный. Мистер Пьюссанто очень предусмотрителен. Кенгурудль приобретен вполне законно, но я заменил номера. А это здание арендовано несуществующей компанией.
Я огляделся. Офис как офис, битком набит компьютерами и каталожными шкафами. Боливар снял мегалитическую голову и тоже осмотрелся.
– У вас тут нет водоохладителя?
Очевидно, воспоминания о Ядовитом Пите все еще жгли ему душу.
– В соседней комнате. Вон в ту дверь.
Боливар вышел.
– Мне надо позвонить, – сказал я.
– За звонок я буду вынужден предъявить вам счет.
– Ну, о чем разговор.
Я извлек бумажник, жалея, что поступаюсь стародавним принципом никогда не платить налоговой инспекции.
Потом я набрал номер. Гудки, гудки, гудки. С каждой секундой ожидания температура моего тела падала на градус. Почему Анжелины нет в артистической уборной?
Я позвонил в администрацию «Колоссео».
– Это из «Уолдорф-Кастории», – сказал я измененным, как надеялся, голосом. – У меня сообщение для одного из ваших гостей. Миссис ди Гриз…
– Ее здесь нет.
– Где же она?
– Не имею ни малейшего представления. Я только заметил, как она вышла вместе с друзьями. Они уехали в большой черной машине.
Разговаривая, я глядел в окно. Дождь унялся, и в сиянии уличных фонарей отчетливо виднелся длинный черный автомобиль.
Я положил телефон, отошел от окна, озабоченно посмотрел на Паку.
– Вы кого-нибудь ждете?
– Да, Пьюссанто. Он обещал приехать, как только отделается от полицейских.
Хлопнула дверца машины. Затем раздался стук в дверь.
– Это не Пьюссанто! У него ключ!
– Спокойно! Вы тут один.
Я схватил Боливарову голову и метнулся в соседнюю комнату.
– Минутку! – крикнул Пака. Я услышал, как он отпирает дверь. – Приемный день закончился, мы уже закрыты.
– Весьма досадно, но я все равно войду.
Голос показался знакомым. Кто же это?
– Вы не посмеете… Ой! Это что, настоящий пистолет?
– Уверяю вас, не игрушечный. Так можно войти?
Снова – испуганный возглас. Не везет сегодня Паке с пистолетами.
– Где он?
– Я здесь один.
– Пака, вы бездарный лжец. К тому же я давно засадил «жучка» в ваш телефон. И знаю, что Пьюссанто поручил вам доставить сюда одного субъекта.
«Одного субъекта»? Я попытался воспроизвести в памяти телефонный разговор с Пакой. Упоминалось ли в нем о Боливаре? Я вернул сыну голову и приложил палец к губам.
Если человек с пистолетом не знает о его присутствии, у Боливара остается шанс.
Боливар кивнул своей родной головой, я дал ему знак отойти и отворил дверь.
– Что вам нужно?
Человек с пистолетом, щедро разукрашенным серебром и жемчугом, повернулся ко мне и расплылся в улыбке.
Кайзи? Имперетрикс фон Кайзер-Царский? Мой босс?
– Сдается мне, Джим, у вас неприятности. И у вашей семьи.
– Допустим. Но при чем тут пистолет?
Черное жерло уставилось мне в солнечное сплетение.
– Вас разыскивает полиция. Будем считать, что я забочусь о собственной безопасности.
– Кайзи, вы лжете! И у меня такое чувство, что вы никогда не говорили мне правду.
Он улыбнулся:
– Так уж и никогда! Ошибаетесь, Джим. К тому же я всегда вовремя платил.
– Можно спросить, зачем вам понадобилось прослушивать телефон?