Разбойничья злая луна

Напуганные загадочным «тепарахи», островитяне притихли.

– Валентин! – исступлённо проговорила Наталья. – Я тебе никогда этого не прощу! Ведь говорила же, говорила мне мама: хлебнёшь ты с ним…

– Паникёры! – опомнившись, сказала Галка. – Ничего пока не известно. Может, он вас хочет использовать при штабе… или что там у него?

– В общем, так… – с трудом выговорил Фёдор. – По замыслу Таароа это будет ночной десант. Пойдём, как он выразился, «на тихих вёслах». А нас четверых из уважения поставят в первую цепь на самом почётном месте.

Слово «почётном» в пояснении не нуждалось – Фёдор произнёс его с заметным содроганием.

– Да нет, это просто смешно! – взорвалась Галка. – Ну ладно, Толика я ещё могу представить с копьём, но вам-то куда?! Интеллигенты несчастные! Вам же первый туземец кишки выпустит!..

Она замолчала.

– Ребята, – воспользовался паузой Валентин, – как-то странно всё получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо отнеслись… А теперь нас просят о помощи. На них напали… В конце концов, мужчины мы или нет?

Никто не перебил Валентина – слишком уж были ошарашены островитяне его речью.

– И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них же, наверное, тоже кто-то остаётся по хозяйству… Но представителя-то для этого дела мы выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант…

Он увидел глаза жены и умолк.

– Сядь! – проскрежетала Наталья – и Валентин опустился на циновку рядом с Фёдором Сидоровым.

14

Примерно через час вернулся Толик, довольный уловом и «Гонораром». Кое-как утихомирив женщин, он коротко допросил Фёдора и, уяснив суть дела, присел на резную корму каноэ.

Вождь мыслил.

Племя смотрело на него с надеждой.

– Так, – подвёл он итог раздумьям. – Воевать мы, конечно, не можем.

– Угрю понятно, – пробормотал Лёва.

– Ты это Таароа объясни, – развил его мысль Фёдор.

– А ты почему не объяснил?

– Мужики, бесполезно! – в отчаянии вскричал Фёдор. – Это скала! Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об него. Я ему битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плёл, хотя сам в ней ни черта не разбираюсь…

– Интересно, – сказал Толик. – А что ты ему ещё плёл?

– Всё плёл, – устало признался Фёдор. – Я ему даже доказал, что война безнравственна…

– Ну?

– Ну и без толку! Да, говорит, нехорошо, конечно, но богам было видней, когда они всё так устраивали.

Толик рывком перенёс ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать рыбу на берег.

– Может, не надо, а? – робко сказала Галка. – На ночь глядя…

– Ну ни на кого ни в чём нельзя положиться! – в сердцах бросил Толик. – Корму спихните.

Корму спихнули, и он погрёб к выходу из бухты.

И всё опротивело Фёдору Сидорову. Он ушёл в хижину, лёг там на циновку и отвернулся лицом к стене. Самоуверенность Толика объяснялась тем, что он ещё не беседовал с Таароа. Ничего. Побеседует. Всё было бессмысленно и черно.

Фёдор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему удар копьём в живот, – и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить, что удар копьём в живот туземцу наносит он сам, – и почувствовал себя ещё хуже.

Прошло уже довольно много времени, а Фёдор всё лежал, горестно уставясь на золотистое плетение циновки.

Затем он услышал снаружи лёгкие стремительные шаги, оборвавшиеся неподалёку от хижины.

– Это что такое? – раздался прерывистый голос Натальи. – Ты что это сделал? А ну дай сюда!

Неразборчиво забубнил Валентин. Странно. Когда это он подошёл? И почему так тихо? Крался, что ли?

– Сломай это немедленно! – взвизгнула Наталья. – Ты же видишь, у меня сил не хватает это сломать!

Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла Валентина мимо стенки, за которой лежал Фёдор. Циновки всколыхнулись.

– Я тебе покажу копьё! – вне себя приговаривала Наталья. – Я тебе покажу войну!

Фёдор выглянул из хижины. У порога валялся сломанный пополам дрын со следами грубой обработки каким-то тупым орудием. Судя по прикрученному кокосовой верёвкой наконечнику из заострённого штыря, дрын действительно должен был изображать копьё.

15

Наступила ночь, а Толика всё не было. В деревне жгли костры и сходили с ума от беспокойства. Галка уже грозилась подпалить для ориентира пальмовую рощу, когда в бухте, наполненной подвижными лунными бликами, возник чёрный силуэт каноэ.

Вождя встретили у самой воды с факелами. Их неровный красноватый свет сделал бородатое лицо Толика первобытно свирепым.

– Всё! – жёстко сказал он.

– Я же говорил… – вырвалось у Фёдора.

– Дурак ты, – тоном ниже заметил Толик. – Объявляй демобилизацию. Хорош, повоевали.

– Не воюем? – ахнула Галка.

– Не воюем, – подтвердил Толик и был немедленно атакован племенем.

Измятый, исцелованный, оглушённый, он с трудом отбился и потребовал ужин.

Мужчины остались на берегу одни.

– Толик, ты, конечно, гений… – запинаясь, начал Фёдор. – Чёрт возьми! Так мы не воюем?

– Нет.

– Мужики, это феноменально! – Бородёнка Фёдора прянула вверх, а плечи подпрыгнули до ушей. – Слушай, поделись, чем ты его прикончил! Я же выложил ему все мыслимые доводы! Что война – аморальна! Что война – невыгодна! Что война – не занятие для умного человека!.. Чёрт возьми, что ты ему сказал?

– Я сказал ему, что война для нас – табу.

16

Когда уже все спали, кто-то взял Валентина за пятку и осторожно потряс. Это был Толик.

– Вставай, пошли…

Валентин, не спрашивая зачем, нашарил руру и крадучись, чтобы – упаси боже! – не разбудить Наталью, выбрался из хижины.

Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку «Пенелопу». В роще кто-то скрежетал и мяукал – видимо, те самые тупапау, из-за которых сбежало прежнее население острова.

– Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копьё сделал…

Валентин вздохнул.

– Из-за Натальи?

Валентин расстроенно махнул рукой.

Они помолчали, глядя на высокие кривые пальмы в лунном свете.

– Слушай, – решительно повернулся к другу Толик, – хочешь, я вас разведу?

– Как? – Валентин даже рассмеялся от неожиданности, чем смертельно обидел Толика.

– А вот так! – взвился тот. – Вождь я или не вождь?

– Вождь, конечно… – поспешил успокоить его Валентин, всё ещё борясь с нервным смехом.

– Р-разведу к чёртовой матери! – упрямо повторил Толик. – Нашли, понимаешь, куклу для церемоний! Я войну предотвратил! Почему я не могу унять одну-единственную бабу, если от неё никому житья нет? Тупапау вахина!..[14]

– Да, но разводить…

– И разводить тоже! – Толик был не на шутку взбешён. – Всё могу! Разводить, сводить, убивать, воскрешать!.. Если вождь до чего-нибудь головой дотронется – всё! Табу. Мне это Таароа сказал!

– Всё-таки как-то… незаконно, – с сомнением заметил Валентин.

– Закон – это я! Таура Ракау Ха’а Мана-а!

Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.

– Да-а… – как-то по-детски обиженно протянул Валентин. – Это здесь… А там?

– Где «там»? – оборвал его Толик. – Нет никакого «там»!

– Ну, там… Когда вернёмся.

Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт «Пенелопа» и сел.

– Как вернёмся? – проговорил он. – А разве мы… Ты… ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?

– Нет, – удручённо признался Валентин. – Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.

Толик сморщился от мыслительного напряжения.

– А как же тогда… – жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди. – Ты что ж, гад, творишь? – прохрипел он. – Ты чем шутишь?

14

Злой дух, а не женщина (искаж. полинез.).