Страница 4 из 73
Отец в период службы в царской армии. Омск, 2.2.1917. Слева направо: в первом ряду отец Е. Т. Грачев, полковой писарь; двоюродный брат Николай Константинович Грачев, рядовой. Во втором ряду: дядя Константин Терентьевич Грачев, рядовой; неизвестный сослуживец
До 1932 года отец занимался единоличным сельским хозяйством и как любитель исполнял обязанности псаломщика при Кабаклинском церковном приходе. Хорошо помню о своём детском участии в изнурительных трудовых буднях крестьянина-единоличника. Наверное, с этим связано и то, что в школу пошёл не с семи, а с восьми лет, в 1933 году, когда уже окончательно стали членами колхоза им. Сталина. Поэтому меня никогда не покидает мысль: не будь бы коллективизации, возможно, так бы и остался в родном селе безграмотным или малограмотным крестьянином. О преимуществах коллективного сельскохозяйственного производства, мне кажется, не следует забывать и теперь, в период насильственно навязываемой «капитализации» села. Глубоко в этом убеждён на собственном опыте.
В начальный период членства в колхозе отец под укорами: «грамотный, но не хочешь помочь в организации колхоза», а затем и прямыми угрозами со стороны комитета бедноты о раскулачивании за причастность к церковным делам вынужден был согласиться исполнять должность т. н. организатора труда колхоза (объединяла функции счетовода, частично землемера и агронома). В этот период к нам в дом нередко приходили на ночёвку и ужины, сопровождавшиеся выпивками, различные уполномоченные района, а иногда и области. Отец постоянно тяготился своим организаторством, и к 1936 году нашлась замена, а он перешёл на разные работы почти бесконтрольного надомника, умельчески исполняя на дому заказы на всякого рода сельские изделия. Он был мастером «на все руки». Очень был доволен тем, что ни от кого не зависит, свободен в возможностях найти «минутку» для чтения книг (особенно любил юмористические новеллы О. Генри и А. П. Чехова, многократно перечитывая их короткие рассказы). Последний раз я общался с ним во время отпуска в июле 1951 года (после этого в Кабаклах не был), а он через месяц умер. Из-за сильной занятости по службе не смог проводить его в последний путь «на царствие небесное». Осталось моей несбыточной мечтой побывать на его могиле, оборудовать её каким-нибудь памятником и отдать должное его светлому образу.
Мать Грачёва (девичья – Кондратьева) Татьяна Кузьминична, рождения 14 января 1886 года, уроженка села Ивановка (ж. д. разъезд Кабаклы) Татарского района Новосибирской области. Вместе с отцом занималась крестьянством единолично, а затем в колхозе и благодаря своему упорному трудолюбию всегда была в числе передовых, получая многочисленные благодарности и вознаграждения, а в 1937 году ее рекомендовали на Всесоюзный съезд колхозников-ударников в Москву, от чего категорически отказалась в пользу своей подруги Волковой Феклы, ссылаясь на то, что та член ВКП(б). Обладая высокой жизнеутверждающей энергией и волей, она никогда и никому не могла уступить в чём-либо, стремясь всегда и во всём быть первой. Даже на покосе сена или жатве зерновых косой, где в большинстве были мужчины, она вырывалась быть ведущей, т. е., «вести первую ручку».
Мать обладала крепким наследственным здоровьем и не помню случаев, чтобы она в годы моих детства и юности когда-то болела. С её слов известно, что даже в период колчаковщины, в 1921–1922 годах, когда свирепствовал тиф, им болели отец и шестеро их детей, похоронив их всех и с трудом выходив отца, она, единственная, оставалась здоровой и не упала духом. У неё после всего этого хватило сил и воли в тридцатидевятилетнем возрасте родить меня, а через два года, 2 мая 1927 года брата Сашу, и ещё через два года, 18 января 1929 года, брата Ивана.
Не зная устали, мать обеспечивала наш дом (безусловно, с участием остальных членов семьи) всеми необходимыми запасами, огородными овощами и дарами природы (грибами, различными ягодами и т. п.). Как добрая, сердечная и заботливая мать она всегда особую заботу проявляла о том, чтобы её три сына были хорошо одеты, обуты и накормлены. Навсегда остались незабываемыми случаи, когда в сильную зимнюю пургу, в выходные дни, не дождавшись моего появления дома из Чанов, где я учился в школе, что в 18 километрах от дома, она, рискуя жизнью, приходила ко мне с приготовленными полуфабрикатами еды (пельмени и прочее). Не могу не вспомнить и о том, как резко пресекая иногда попытки отца наказать кого-либо из нас, сыновей, за какие-нибудь провинности ремнём, брала в таких случаях полотенце, шлёпала им провинившегося и комически-шутливо приговаривала: «Вот тебе, вот тебе».
В то же время, с самого раннего возраста воспитывала у своих сыновей устойчивость к трудностям, умение держать удар, и не любила, когда кто-то из нас на что-то жаловался, а поэтому мы и не допускали этого, в какие бы крутые и трудные ситуации ни попадали.
Нас, трёх братьев, всегда объединяла взаимная привязанность, тёплая дружба, заботливое отношение друг к другу, родительская любовь, внимание и забота.
В нашей семье мама была бесконечно родной и близкой главой порядка, человеком высоких моральных критериев и требовательности. Мы никогда не видели её усталой, хотя и несла самую тяжёлую ношу. Мы, братья, это понимали и старались всячески ей помогать в «женском» труде: мыть полы, застилать, как выражалась мать, с любовью постели, ухаживать за массой комнатных цветов, и т. д. Её милое для нас лицо, залитое румянцем деревенского загара, всегда было приветливым к нам, детям, всегда мы видели на нём ласковое, любящее выражение.
Мы любили свою мать. И вообще считаю, что влюблённость в женщину берёт своё начало от влюблённости в мать и наследуется с той же силой чистых чувств. Это потрясающее состояние, по-моему, самое-самое что ни на есть серьёзное. Его всегда вольно или невольно чувствуешь, но сформулировать его суть крайне сложно, а поэтому единого понимания у человечества не существует, более того, нет какого-то общего понятия, как оно появляется при выборе супружеской пары и почему, иногда без видимых причин заканчивается. При этом всегда остаётся понятной, конечно, другая любовь – к матери, в целом к родителям, детям, внукам и правнукам.
Отец в семье находился как бы на втором плане, но не уступал никому, в том числе и матери, своего влияния на нас, сыновей, в вопросах образования и начитанности, формирования души, состоянием которой, вероятно, и отличается один человек от другого как совершенно невероятное библейское создание.
Говорил отец всегда медленно, но так весомо, убеждённо и достоверно, используя свои большие познания, что почти всегда не оставлял возможности спорить с ним. В то же время доброжелательно относился к собеседнику и внимательно выслушивал его, когда тот сообщал ему какие-то новые знания или интересные идеи. Будучи организатором церковного хора, обладая приличным баритоном, пользовался у односельчан постоянным уважением и авторитетом. Их в чём-то, не встречая с его стороны возражений, могла не признавать только мать. Ав семейных делах она была настолько щепетильна, что вообще никаких авторитетов не признавала. Может показаться странным, но именно на такой основе они мирно в любви прожили всю свою совместную 48-летнюю жизнь.
Отдавая должное моему отцу, его потомки должны знать известный православный миф о том, что если в роду имеется служитель христиане кой церкви, то он искупит грехи своих родственников до седьмого поколения. Уверен, что мой отец, бывший псаломщик, знавший почти наизусть библию, Новый Завет и Псалтырь, такой чести удостоится. А мы, все его потомки, нравственно заслужим это.
Закончив с отличными знаниями начальную Кабаклинскую школу без каких-либо трудностей поступил в 5-й класс Чановской средней школы. Принимали тогда в неё по конкурсному отбору, и не поступившим директор школы, всегда любезный Николаи Николаевич Мельников, душевно советовал не огорчаться, вернуться в село и учиться на тракториста, по известному девизу того времени: «Люди, овладевшие техникой, решают всё». До сих пор остались незабываемыми беззаветный труд, высокая образованность, душевная теплота и педагогический такт таких замечательных учителей, как Александр Васильевич и Мария Николаевна Колесниковы, у которых в дореволюционные годы в Луганской школе рабочей молодёжи учился слесарь К. Е. Ворошилов, Абдула Хасанович Камалов, очень уважавший меня и настойчиво советовавший стремиться стать математиком; Михаил Корнеевич Бойчук, физрук и учитель по рисованию; Берта Давыдовна Давыдова, преподаватель русского языка и классный руководитель 7 «б» класса. Восхищаясь их знаниями, всегда возникало желание быть похожим на них и стать учителем. Учёба в школе давалась легко, за исключением русского языка, по которому самой молодой, симпатичной и доброй учительнице, Берте Давыдовне, пришлось много вложить бескорыстного труда, в том числе и занятиями у неё на квартире вместе с одноклассником Шамаевым Дмитрием, всегда заканчивавшихся чаепитием с пирожками или пряниками.