Страница 22 из 47
А сердце женское шутя.
Взгляни: под отдаленным сводом
Гуляет вольная луна;
На всю природу мимоходом
Равно сиянье льет она.
Заглянет в облако любое,
Его так пышно озарит,
И вот уж перешла в другое
И то недолго посетит.
Кто место в небе ей укажет,
Примолвя: там остановись!
Кто сердцу юной девы скажет:
Люби одно, не изменись?
А. С. ПУШКИН, Цыганы
Через несколько дней после этого чтения тетушка предложила нам всем после ужина прогулку в Михайловское. Пушкин очень обрадовался этому, и мы поехали. Погода была чудесная, лунная июньская ночь дышала прохладой и ароматом полей. Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном в одном; сестра, Пушкин и я в другом. Ни прежде, ни после я не видала его так добродушно веселым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов; хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: «Люблю луну, когда она освещает красивое лицо». Хвалил природу и говорил, что он торжествует, воображая в ту минуту, будто Александр Полторацкий остался на крыльце у Олениных, а он уехал со мною; это был намек на то, как он завидовал при нашей первой встрече Александру Полторацкому (брату), когда тот уехал со мною. Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад,
с длинными аллеями старых дерев, корни которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать. Тетушка, приехавшая туда вслед за нами, сказала: «Милый Пушкин, покажите же, как любезный хозяин, ваш сад госпоже». Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно…
На другой день я должна была уехать в Ригу вместе с сестрою Анной Николаевной Вульф. Он пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр второй главы «Онегина», в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:
Я помню чудное мгновенье, и проч. и проч.
АННА КЕРН
К***
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный,
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
А. С. ПУШКИН
Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю.
АННА КЕРН
А. С. Пушкин — А. Н. Вульф. 21 июля 1825 г.
…я каждую ночь гуляю по саду и говорю: она была здесь; камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе подле ветки поблекшего гелиотропа.
Пишу много стихов — все это, если хотите, очень похоже на любовь: но клянусь вам, что ничего этого нет. Если бы я был влюблен, то в воскресенье со мною сделались бы судороги от бешенства и ревности; мне же было только немного обидно.
Однако же мысль, что я для нея ничего не значу; что, пробудив и заняв ее воображение, я только потешил ея любопытство; что воспоминание обо мне ни на минуту не сделает ее рассеяннее среди ея торжеств, ни мрачнее в дни грусти; что ея прелестные глаза остановятся на каком-нибудь рижском вертопрахе с тем же пронзающим сердце и сладостным выражением — нет, эта мысль несносна, скажите ей, что она убьет меня; — нет, не говорите ей этого, она насмеется над этим, очаровательное создание! Но скажите ей, что если в ее сердце нет на мою долю тайной нежности, если в нем нет таинственной, меланхолической ко мне склонности — я презираю ее, слышите ли? да, презираю, несмотря на все удивление, которое должно возбудиться в ней этим столь новым чувством…
…Я наделал столько глупостей, что мочи нет — проклятый приезд, проклятый отъезд!
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 13 июля 1825 г.
…я предпринял такой литературный подвиг, за который ты меня расцелуешь; романтическую трагедию! — смотри, молчи же: об этом знают весьма немногие…
Передо мной моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтоб не выписать ее заглавия; КОМЕДИЯ О НАСТОЯЩЕЙ БЕДЕ МОСКОВСКОМУ ГОСУДАРСТВУ, О Ц[АРЕ] БОРИСЕ И О ГРИШКЕ ОТРЕПЬЕВЕ] ПИСАЛ РАБ БОЖИЙ АЛЕКСАНДР] СЫН СЕРГЕЕВ ПУШКИН В ЛЕТО 7333. НА ГОРОДИЩЕ ВОРОНИЩЕ. Каково?
А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 7 ноября 1825 г.
Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!..
Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию, — навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!
Писанная мною в строгом уединении, вдали охлаждающего света, плод постоянного труда, добросовестных изучений, трагедия сия доставила мне все, чем писателю насладиться дозволено: живое вдохновенное занятие, внутреннее убеждение, что мною употреблены были все усилия, наконец одобрение малого числа людей избранных…
Успех или неудача моей трагедии будут иметь влияние на преобразование драматической нашей системы.