Страница 3 из 28
ВОЙНА С ВЕТРОМ ( БЛИЦ )
Александр Лысков
Формы борьбы с режимом отмирают в глубине России вместе с самой тамошней жизнью. Вот славные корабелы с завода “Звезда” маршируют к Транссибирской магистрали, чтобы сесть на рельсы, остановить движение поездов, “достать” правительство щупальцами железной дороги. Но сидят час, два, сидят полдня, жгут костры, смолят дешевое курево, а поездов нету. Замер Великий сибирский путь, редко простучит порожняк. Люди кидаются грудью на амбразуры, а доты давно брошены врагом. Давно в Кремле неприятель. Позади и Полтава, и Бородино, и Сталинград. Над всей Россией развеваются флаги захватчиков. И вожди последних полков сопротивления уже кланяются на приеме у завоевателей…
Очаги народного сопротивления взбухают повсеместно и лопаются, как пузыри на лужах под осенним дождем. Почти вся их сложенная энергия рассеивается втуне. Только радикальные профсоюзы еще подключены к этим источникам политического электричества. Красные знамена в толпах возмущенных рабочих выглядят нелепыми теперь, когда князья пришли к хану на поклон. Героические одиночки, в основном старики-коммунисты, держат еще эти знамена, не в силах поверить в свершившееся. И пустые места на митинговых трибунах занимают профбоссы, которые если и скинут Черномырдина, то Ельцина — никогда.
Митинговая толпа, в который уже раз с 1991, 1993, 1996 годов, перерождается, и теперь, может быть, необратимо. Шахтеры давно расплевались с коммунистами, оборонщики, в виде последней крупной забастовки в Большом Камне, похоже, близки к этому.
В дом врага ходят или для того, чтобы расквитаться, или для капитуляции.
Буржуазные ценности или отвергаются, как это делают бастующие сварщики, электрики, кузнецы и сборщики завода “Звезда”, или осваиваются, как это делают их политические посланцы в Москве.
Пожилой дальневосточный рабочий, истощенный, несчастный, брошенный, вопит: “У меня вся душа изболелась о том, как кормить семью!” Слышит ли, видит ли его пылкая заступница Горячева? Где ее знаменитый бабий, материнский, всесокрушительный порыв? Или поступок, подобный совершенному ею когда-то в отношении Ельцина, неповторим?
Рабочие “Звезды” будут сидеть на рельсах пустынной магистрали, воевать с ветром, с первой снежной метелицей до тех пор, пока вожди будут по-горбачевски искать “консенсус” с властью.
Кстати, где в это время наш уважаемый патриотический лидер? В холодных цехах и голодных пикетах? Нет, он читает в Оксфорде лекции. О чем?! Наверное, о забастовочном движении в России…
Александр ЛЫСКОВ
Остальные материалы рубрики “БЛИЦ” — на стр.3
КРАСНЫЙ СМЫСЛ
Сергей Кургинян
Оперировать в современном обществе понятиями, взятыми напрокат из того прошлого, в котором религиозная классика играла совсем иную общественную роль, вряд ли целесообразно. Однако ничуть не умнее отказываться полностью от способов описания действительности, которые оставила нам та эпоха. Вот почему в подходе к происходящему мы предполагаем, что Прошлое с его духовной чуткостью присутствует в гораздо более огрубленном и скептическом Настоящем. Но это присутствие — опосредовано Современностью. Оно существует как бы в “снятом”, преобразованном почти до неузнаваемости, особом качестве.
Отдавая дань Современности с ее сухими и выверенными подходами к сфере, прячущей в себе тонкие реальности человеческого бытия, мы называем это особое качество “культурными кодами”. Мы полагаем (и современная наука убедительно доказывает правоту такого полагания), что такие “культурные коды” заложены в духовном ядре, диктующем народам и культурам их неповторимую специфику собственно человеческого, сверх- и надприродного существования, с такой же непреложностью, с какой генетические коды заложены в “ядре природного бытия”, управляющего биологическими формами дочеловеческого существования всего Живого.
С этой точки зрения мы вправе подходить к описанию собственно человеческой реальности конца ХХ века, используя религиозные категории в их особом, лежащем вне сферы осознанной религиозности, культурном понимании. Современный человек может с иронией отвергать мысль о том, что его жизненными поступками управляет определенное представление о типе спасения души. Однако это представление, чаще всего незримым и неосознаваемым данной скептической личностью способом, пронизывает ее бытие, ее вполне земное и конкретное поведение. Именно заложенное через глубокое культурное опосредование представление о связи земного и небесного, имманентного и трансцендентного, существования и смысла, определяет каждый наш жизненный выбор.
1. СМЫСЛ И СУЩЕСТВОВАНИЕ
Тысячелетия жизни наших народов в едином пространстве Срединного Севера, простирающемся далеко за пределы собственно географической “северности”, наложили свой неустранимый отпечаток на то, как здесь понимается Спасение. В этом нет того, что часто называют “геополитической предопределенностью”. Просто мы пребываем в едином смысловом поле. На единой смысловой территории. Природное, конечно, значимо для ее описания. В этом природном есть своя тайна. Но главное — в соотношении Смысла и Существования в нашем типе Спасения. Смысл и Существование слиты здесь воедино и неразрывно при очевидном приоритете смыслового начала. Существование здесь рушится в ту секунду, когда исчезает Смысл. Смысл разлит в каждой частице бытия, он насыщает собою Существование так же, как Свет пронизывает русскую березовую рощу.
Вне ответа на вопрос о Смысле Жизни жизнь прекращается. Она как бы отрицается в этом “бессмысловом” качестве. Вне высокого и конкретного ответа на вопрос о Смысле государства, Смысле общества — ответа, просветляющего Бытие и указующего на наличие в его уродствах (именно в них, а не поверх них и вне них!) частицы совершенного и идеального — здесь начинается ничем не сдерживаемый Распад, тотальное Отрицание, беспредельное и неотвратимое Тление.
Такова специфика Страны, специфика целого Смыслового Континента, живущего по своим законам и перестающего жить, как только эти законы начинают подрываться и отвергаться. Нельзя безнаказанно посягать на тонкие закономерности собственно человеческой Реальности, как нельзя посягать безнаказанно на более грубые закономерности всего живого и неживого. Нельзя, конечно же, и проводить прямые параллели между грубыми реальностями, в которых как бы притушен фактор Воли и Смысла, и тонкими человеческими мирами, в которых Воля и Смысл имеют определяющее значение.
Но взаимная несводимость грубых и тонких закономерностей, разный характер соотношения в них Рока и Случая, Судьбы и Заданности — не означают, что тонкий, собственно человеческий, мир не подвластен вообще некоему “строительному началу”, принципам Организации и Гармонии. Эти принципы существуют и действуют. Не надо никакой мистики (хотя и мистика не является синонимом архаики и наивности), не надо никаких спекулятивных отсылок, отвергаемых разумом, который сумел придумать расщепление ядра и выход в космос.
Смысл столь же исчисляем, как и отклонение светового луча в гравитационном поле. Апелляция к Смыслу не должна и не может отвергаться как пристрастие к вненаучным построениям. Изучающая Смыслы герменевтика не менее строгая наука, чем квантовая теория поля. Отбрасывание невещественных аспектов человеческой реальности — это не признак причастности к рациональной и скептической современности. Это признак гуманитарного невежества, ложно понимаемой материалистической доктрины, признак оторванности нашей страны от стремительно развивающейся гуманитарной научности конца ХХ века. Именно этот отрыв, кстати, и привел к той политике, горькие плоды которой мы сейчас вкушаем.
Не извлечь урок из случившегося, еще раз с пренебрежением отвергнуть Сложное, заявив, что все оно “от лукавого”, могут только силы, несущие на себе отпечаток мертвой обреченности. Это для них бытие меряется “надутостью” Существования, оторванного от Смысла. И как бы эти силы ни называли себя — коммунистами, демократами или националистами, — это все равно силы мертвенные и уходящие. Лишь Мертвое может радоваться тому, как раздувается Труп Существования, и видеть в этом раздувании чуть ли ни симфонию Бытия.