В плену востока

– Давай я сначала покажу тебе комнату, а потом познакомлю с нашими женщинами.

Таисия хватает мою сумку, а на мои протесты отвечает улыбкой.

– Мне нетрудно.

Иду за ней по узкому коридору. В доме пахнет благовониями: уд , таифская роза, кедр и ещё что-то слабо уловимое. Не то, чтобы я разбиралась в этом. Просто также пахло в нашем отеле, и я поинтересовалась, что это.

В глубине дома слышится женский смех. Перевожу дыхание, пытаюсь заставить себя не думать о том, что это жены братьев Азиза. Жён-Ы. Боже-Боже!

– Ну, вот мы и пришли!

Вхожу в комнату. Уютная, но маленькая. На полу разноцветный ковёр, мебель кремового цвета, на кровати – шелковая накидка. В глазах не рябит, и это не может не радовать.

– Пока погостишь здесь. Когда выйдешь замуж, сможешь обустроить ее по своему вкусу, – произносит Таисия, а я вздрагиваю от слова «замуж».

– У вас… э… мужья и жёны вместе не живут?

– Нет. Это не принято. Да и не сможешь ты с ними весь день находиться, поверь. – Она разглядывает меня до неприличия внимательно. – Сама тюрбан повязала?

– Нет. Я не… в общем…

– Понятно. Ты не принимала Ислам?

– Нет. Не особо зациклена на религии.

– Азиз об этом знает?

– Да.

– Тогда проблем не возникнет. – Она снова улыбается. – Готова познакомиться с родными Азиза?

Нет. Можно остаться здесь?

– Думаю, да.

Мы идём через тот же самый холл в комнату, где кроме подушек на полу нет никакой мебели. Мы останавливаемся на пороге. Если и велись какие-то разговоры до нашего появления, то они резко прекратились. Все устремляют на меня любопытные взгляды. Мне хочется превратиться в ёжика, улитку или черепаху, а лучше в страуса. Хочу спрятаться.

Таисия говорит на арабском. Женщины о чём-то её спрашивают, та довольно грозным голосом, как мне кажется, им отвечает. Потом подталкивает меня вперёд.

– Все они знают английский. Кто-то хорошо, кто-то плохо, но все смогут объясниться. Им очень интересно, кто ты и откуда. Да, – она улыбается шире, – у нас до ужаса любопытный народ. Присаживайся.

Меня усаживают на красивую подушку, наливают чай, ставят тарелочку с орешками. И смотрят. Смотрят, смотрят, смотрят. Изучают, сканируют, рассматривают. Выключите свет!

Одна из них подпрыгивает ко мне поближе. На ее запястьях золотые браслеты, на пальцах красивые кольца. Я замечаю, что у неё накладные ресницы, глаза из-за этого кажутся огромными. На ее голове нет боне, золотистый платок едва прикрывает чёрные кудри. Я мысленно задаюсь вопросом, как они одеваются на улице, носят ли абайю. Кузина Азиза ничего об этом не говорила, сама она была одета в серый закрытый костюм. Хочу поинтересоваться, но мой язык прилип к нёбу, не могу и слова произнести.

– Я – Ильнара, – говорит большеглазая красавица. – Самая старшая жена, – хохочет. – Просто потому, что первая стала невесткой Тавфика.

– Ляйсан здесь нет, кстати, – перебивает Ильнару Таисия. – Она уехала в город с третьей невесткой.

Вспомнить бы, кто такая Ляйсан. Мать Дагмана?

Третья невестка? Жуть.

Женщины очень быстро переключаются с темы на тему, меняют язык, мешают английские и арабские слова. У меня начинает болеть голова. Замечаю девушку, которая с самого начала сидела тихо в углу. В руках у неё рукоделие. Однако она не вышивает, а просто держит его. Когда я смотрю на неё, наши взгляды встречаются, и она улыбается мне нежно и искренне. Отвечаю ей тем же. Затем склоняюсь к Таисии, которая что-то обсуждает с другой женщиной, и шёпотом на русском спрашиваю.

– Та девушка – Аника?

– Аника? Нет. Аника ещё в университете. Ее привезут после обеда. Она с ума сходит, так хочет познакомиться с тобой.

– Да, я тоже.

Мне называют имена, но я их не запоминаю. Среди них есть девушка по имени Нафиса, а мне показалось – Анфиса. Кажется, девушка та на меня обиделась. Поэтому я перестала повторять. Может, мне и не стоит всех запоминать.

Следующее испытание – а я больше никак не могу назвать то, что происходит в этом доме со мной – становится приём пищи. Когда наступает время обеда, меня зовут в другую комнату. Там стоят очень низкие столики, вокруг разложены красивые подушки. Стол накрыт разнообразными блюдами, совершенно незнакомыми мне.

– Ты когда-нибудь ела с Азизом, сидя на полу? – спрашивает Таисия, пропуская меня вперёд.

– Нет, честно говоря. Только за столом.

– Знаешь, почему пищу следует расположить на скатерти на полу? – и не дожидаясь моего «да», объясняет: – Это ближе к тому, как поступал Посланник Аллаха. К тому же это больше соответствует принципам скромности и смирения.

– Ясно.

– Ты правша?

Удивлённо моргаю.

– Да.

– Хорошо. Мне пришлось переучиваться. Я – левша. А арабы едят только правой рукой.

– О.

Женщины рассаживаются вокруг стола, секунду стоит тишина. Потом я слышу тихое «Би-сми-Ллях».

Наклоняюсь к Таисии:

– Что это значит?

– А от Азиза ты никогда не слышала этого?

Задумываюсь.

– Может, слышала, но не придавала значения.

– Начиная приём пищи, ты как бы говоришь «С именем Аллаха», поминаешь Его. В конце пищи мы говорим «Хвала Аллаху» – «аль-хамду ли-Ллях».

– В жизни этого не произнесу, – шепчу себе под нос. Никто не слышит, и хорошо.

Еда оказывается на удивление вкусной, немного острой, но я к острому отношусь нормально. Мне протягивают красный соус «Харриса», и я мажу его на хлеб.

– Расскажите, как у вас устроена жизнь. Почему женщины живут отдельно от мужчин?

– А у вас живут вместе? – любопытствует Ильнара. Да, ее имя я запомнила.

Улыбаюсь.

– Конечно! У нас семьи маленькие, но дружные. Никто никого не возвышает… – замолкаю, так как женщины начинают смущённо переглядываться. – Я хочу сказать, что мужчины у нас тоже главные, но живут вместе с жёнами. А братья и сестры живут отдельно. Наверное, Таисия вам рассказывала.

– Да, – кивает девушка с наглухо перевязанной шалью на голове. – Но интересно тебя послушать.

– Но я приехала сюда послушать вас, – скромно замечаю.

Таисия берёт инициативу на себя.

– Задавай любой вопрос.

У меня их миллион. Страшно услышать ответы, но с другой стороны, они могут меня успокоить.

– Вы зависимы от правил или имеете право голоса?

– Мы должны почитать и уважать своего мужа, слушаться его. Но у нас есть право высказывать своё мнение. На женщинах в этой стране даже больше ответственности, чем на мужчинах, – говорит Таисия. – Они образованы, имеют работу, если захотят. Аника, например, желает получить профессию. Но нам здесь нет смысла работать. Мужья содержат.

– Как же ваша независимость сочетается с тем, что вы носите абайю и хиджаб?

– Хороший вопрос, но вообще-то нам разрешено надевать любую одежду, – невозмутимо отвечает Таисия. – Мы сами хотим носить абайю и хиджаб. Абайя, как и воспитанность, никогда не мешала самовыражению. В соответствии с религией женщины должны прятать волосы и тело от мужчин. Ни один мужчина не должен видеть тело женщины без согласия.

И снова та девушка в платке влезает в нашу беседу, поскольку мы говорим на английском.

– Под абайей мы носим всё, что хотим, но снимаем её только перед самыми близкими: родителями, братьями и сёстрами, мужем и детьми. А также в женском обществе. Это часть нашей культуры, которую мы чтим.

– Хабиба правильно говорит. Под абайей ты можешь хоть мини юбку надеть, хоть джинсы. Но на улице должны быть видны лишь кончики пальцев и глаза.

– Значит, мне не обязательно здесь носить платок?

– Нет. Но ты пока не жена Азизу, поэтому перед мужчинами надо скрывать волосы. Здесь, с нами, чувствуй себя свободно. – Таисия нежно улыбается. – Вот и первая причина того, что женщины живут отдельно от мужчин. В этой части дома мы свободны.

И тут я закашлялась. Соус очень острый. Тянусь левой рукой за стаканом, но Таисия отбирает и пихает стакан в правую руку.

– Воду тоже пьём с помощью правой руки.