Рубиновое наследство

– Что в этот раз хочешь мне показать?

– Это только часть от комплекта. Я хочу знать абсолютно все, что вы сможете узнать, – кольцо было опасно даже просто носить с собой в других местах, но здесь можно было наконец выдохнуть.

– Как будто в другие дни ты не все хочешь знать, – мужчина хрипловато засмеялся. – Отдохни пока, мне нужно время.

Я могла преспокойно позволить себе развалиться на диване в комнате отдыха, пока Максим Сергеевич проделывал слабо понятные мне действия. Здесь играла спокойная классическая музыка, как он любил шутить – его ровесница.

– Интересный ты мне принесла экземпляр. Не припомню, чтобы ты приходила с чем-то старше меня. К большому нашему сожалению, в досоветские времена еще не было единой системы клеймирования ювелирных изделий, так что нам вообще повезло, что тут хоть что-то есть.

Я выпрямилась по струнке. Дурацкая привычка, проявляющаяся, когда нужно было внимательно слушать.

– Судя по всему, это работа конца девятнадцатого века. Сделано с большим талантом, но должного ухода и правильного хранения не было на протяжении долгого времени. На всей поверхности очень много микроцарапин. Гравировка была сделана другим человеком, очевидно, не таким подкованным в деле. Огранка здесь самое интересное – форма сердца была совсем непопулярна в те времена. Могу предположить из двух последних фактов, что украшение либо делалось, либо покупалось на заказ. Потом оказалось у людей, которым оно дорого не было. С происхождением чуть сложнее, могу лишь точно сказать место производства – Санкт-Петербург. Имя создателя не указано. Ты была права, это крайне ценная и интересная вещица, сейчас такое выставляют в музеях. Цена тебя интересует? – Бледно-голубые глаза светились изнутри. За долгую жизнь этот человек никогда не терял любви к своему делу.

– Нет, я не собираюсь его продавать, а пытаюсь понять, кто может быть заинтересован в покупке кольца. Вы знаете, кто бы хотел приобрести нечто подобное?

– Скорее всего, кто-нибудь собирающий личную коллекцию. Носить подобное в повседневной жизни было бы кощунством, если только ты не принадлежишь к королевской семье. Либо ты должна обладать невероятным самомнением, – Максим Сергеевич радостно хлопнул в ладоши и направился к кухне, чтобы поставить чайник с рисунком, идеально повторяющим гжельскую роспись. – Может, хочешь разделить со мной яблочный пирог? Расскажешь, как поживает твоя тетушка.

– Спасибо вам за работу. Сколько с меня?

– Считай это подарком за все предыдущие обращения. Внучка мне рассказала, сейчас так модно привлекать новых клиентов. Да и к тому же, что мне, мало платят на этой работе? Хоть скажи, помог я тебе? – Он поставил на ажурные салфетки десерт с горячим чаем. – Угощайся, любимая моя пекла.

– Ну что вы, не стоило.

– А если я скажу, что нужно уважать старших?

– То это будет не в вашем стиле, – дальше я рассказывала уже жуя. – Честно говоря, у меня еще полно вопросов. Анна говорит, она подозревает, что за всем этим стоит один человек, а значит, и остальные рубины должны быть у него. Только как это проверить, если предыдущие сделки никто не регулировал? Она уверена, все дело не столько в богатстве, сколько в личных мотивах, но что, если вы оба правы? Если дело одновременно в жадности, самоуверенности и какой-то не понятной никому из нас личной привязанности?

Максим Сергеевич задумчиво почесал подбородок.

– Это имеет больше смысла, чем тебе может казаться. Мне встречались несколько случаев, когда люди думали, что драгоценности принадлежат им по абсолютно абсурдным причинам. Может, кто-то считает, что он происходит из богатого рода, берущего начало еще в Российской империи?

– Тетя Мила бы посмотрела фильм о подобном. У нее все хорошо, кстати, спасибо, что спросили. Только мне теперь искать какого-то полубезумца, одержимого историей своей семьи.

– О своих коллегах нужно заботиться. И да, мы коллеги. Просто охраняем разное.

Глава 9

В квартире все еще царил хаос. Не то чтобы я рассчитывала на уборку от правоохранительных органов. Меня куда больше удивило, что и сильно хуже помещение выглядеть не стало. В любом случае восстановлением порядка можно будет заняться уже завтра. Женя подвезла меня до квартиры знакомой и не уезжала, пока я не зашла в подъезд. Впрочем, в гостях я просидела не больше часа. Мы не были настолько близки, чтобы напроситься на ночевку, да еще и такую длительную.

Это был неловкий разговор. Не наполненный ничем, кроме обсуждений учебы, новостей и планов на ближайшее время. Честно говоря, я боялась, что когда выйду на улицу, то «фольк» со своей хозяйкой внутри будут пристально наблюдать за мной.

Я все никак не привыкну ночевать в одиночестве. Мамы нет больше пяти лет. Бабушки – всего пару месяцев. Когда я была маленькой, то боялась грозы. Да чего уж там, я всегда была ужасной трусихой. И постоянно прибегала к старшим. Когда бабушка успокаивала меня, она заплетала мне косы и говорила, что таким образом вплетает свою любовь. Сейчас я хожу с распущенными, ужасно пушистыми волосами. В свой последний год жизни мама подарила мне плюшевую кошку, ее шерсть была такая же черная, как и мои локоны. Я до сих пор обнимаю ее по ночам. Хеди – так я назвала игрушку, – по моему плану, должна была кататься в рюкзаке на каждый мой экзамен, но учительница запретила, потому что «она будет тебя отвлекать» и «еще отберут, подумают, что куда-нибудь спрятала шпаргалку». Даже не знаю, как я тогда смогла сдать ЕГЭ. Лето, в которое прошли вторые в моей жизни похороны, навсегда осталось покрыто пеленой расплывчатых воспоминаний. В этих мыслях я и погрузилась в сон.

На следующий день мне нужно было ехать в универ ко второй паре, так что было время разобраться наконец с царящим вокруг бардаком. Это оказалось куда проще, чем выглядело на первый взгляд. Просто набор монотонных действий: подними это, выброси то, закрой здесь.

Пора было уже уходить, когда я развешивала верхнюю одежду в гардеробе, а снаружи раздались звуки ходьбы. Я замерла. Может, это кто-то из соседей? Нет, шум слишком близко. Дрожащей рукой нащупываю телефон в кармане. Нужно звонить Жене. Срочно. Шаги прекратились. Большой палец завис над экраном. Искаженный коридор в глазке на секунду скрылся за крупной мужской фигурой. Под дверь просунули конверт, и человек мгновенно скрылся.

Не знаю, сколько я неподвижно стояла, пока в конце концов мне не позвонила телохранительница.

– Все в порядке? Где ты сейчас? Пара через десять минут, ты же всегда приходишь заранее.

Вот же блин. Преподавательница русского языка ненавидит, когда опаздывают хоть на секунду, а мне добираться полчаса. Как будто сейчас это моя самая большая проблема.

– Я еду к твоей подруге. Ты в опасности?

– Нет, погоди. Я сейчас у себя дома. Тебе нужно кое-что увидеть здесь.

– Аня, зачем вообще было туда ехать? Хотя нет, на месте объяснишь. Никуда не уходи, сейчас буду.

Письмо пролежало на полу до приезда Жени, пока я просто сидела на пуфике, «гипнотизируя» пустые графы отправителя. Пришлось резко вскочить, когда моя заботливая телохранительница попыталась выбить дверь плечом. Из-за этого она чуть не врезалась в меня, влетая в квартиру. Учитывая нашу разницу в комплекции, определенно, одна из самых нелепых смертей, которую я только могу представить для себя.

– Спокойно! Я здесь одна. Какой-то мужчина зашел в подъезд и оставил вот это.

Прежнюю белизну покрыл след от ботинка. Женя, к моему удивлению, надела перчатки, прежде чем взять конверт.

– Надеюсь, ты не прикасалась к бумаге? – Ее голос дрогнул лишь на секунду, и все же мне удалось прочитать тревогу в поджатых губах. Девушка быстро пробежалась по тексту. Затем еще раз, но уже внимательнее вчитываясь. Вопреки всем моим ожиданиям, лицо телохранительницы озарилось уверенной ухмылкой.

– Какие банальные. Только пугать первокурсниц и умеют.

– Жень, да что там пишут? Они чего-то хотят?