Страница 3 из 4
— Я не могу издавать звуков человеческой речи, но ты сам можешь убедиться — передатчик отлично подходит для этого.
Признаться, я так и подпрыгнул на кровати; сердце у меня замерло и начало биться вновь лишь тогда, когда пауза затянулась, а со мной не произошло ничего страшного. Не знаю почему, но я считал, что общение со мной при помощи механического устройства чем-то мне грозит.
Полагаю, это сработал инстинкт самозащиты. Прежде чем ясность мышления вернулась ко мне, устройство на столике произнесло:
— Передача мыслей с помощью электронного устройства основана на использовании энергии ритмов мозга.
Это заявление задело меня. Я много читал на эту тему, начиная с реферата профессора Ганса Бергера (1929 год) о мозговых ритмах мозга. Там утверждалось нечто другое.
— А разве их электрический потенциал не слишком мал? — спросил я. — Кроме того, у тебя открыты глаза, а ритмы всегда искажаются, если глаза открыты. В сущности, центрам зрения подчинена настолько значительная часть мозговой коры, что ритмы вообще не обнаружимы.
Тогда я не обратил на это внимания, но сейчас думаю, что сбил его с панталыку.
— Какие замеры проводились? — спросил он. Его интерес чувствовался даже без передатчика мыслей.
— Фотоэлементы намерили всего пятьдесят микровольт энергии, — сказал я, — в основном, в активных центрах мозга. Ты знаешь, что такое микровольт?
Он кивнул.
— Я не скажу тебе, какую энергию производит мой мозг, — произнес он после паузы. — Это может тебя испугать. Но не вся эта энергия является разумной. Я — студент, совершающий экскурсию по Галактике. Можно назвать ее последипломной практикой. Для нас, студентов, обязательны некоторые принципы… — Он прервался. — Ты открыл рот. Хочешь что-то сказать?
Я был буквально раздавлен…
— Ты сказал, по Галактике? — спросил я наконец.
— Да.
— Но… но ведь это должно длиться много лет! — Мой мозг напряженно работал, пытаясь толком осознать всё это.
— Мое путешествие продлится около тысячи лет вашего времени.
— Ты бессмертен?
— О, нет.
— Тогда… — Я замолчал, не в силах говорить дальше, и сидел с пустотой в голове, а Кот продолжал:
— Устав студенческого братства обязывает нас рассказать о себе одному местному существу, когда мы покидаем ту или иную планету. А также забрать с собой какой-нибудь сувенир, символизирующий цивилизацию существ, живущих на ней. Интересно, что ты предложишь в качестве сувенира с Земли? Это должно быть нечто такое, что сразу покажет доминирующее качество в характере вашей расы.
Это объяснение успокоило меня. Мои мысли перестали кружиться в безумном темпе, и я почувствовал себя гораздо увереннее. Сев поудобнее, я задумчиво погладил лицо, искренне веря, что выгляжу разумным существом, совету которого можно последовать.
Постепенно я начал понимать всю сложность проблемы. Я всегда считал, что человек — существо неизмеримо сложное. Как же можно выбрать всего одну черту в его богатой, сложной натуре и сказать: «Вот это и есть человек»?
— Может ли это быть произведение искусства, науки или что-то подобное? — спросил я.
— Что угодно.
Моя увлёченность ещё больше усилилась. Всем своим естеством я принял важность происходящего со мной. Нужно было, чтобы эта великая раса, которая путешествует вдоль и поперек Галактики, получила верное представление о человеческой цивилизации. Когда, наконец, я нашёл решение, то сам был удивлён, что это потребовало так много времени. Но я уже знал, что нашёл верный ответ.
— Человек, — сказал я, — испокон веков был существом религиозным. С незапамятных времён, слишком удаленных от нас, чтобы сохранились какие-либо записи, человеку требовалась вера. Когда-то он отождествлял веру с божеством стихии: бури, реки, растения, потом боги стали невидимыми. Сейчас же они вновь становятся ощутимыми — это система хозяйствования, наука. Человек поклоняется им, другими словами, относится к ним чисто религиозно.
— Так вот, — закончил я, довольный сам собой, — тебе нужно отлитое из твёрдого металла изображение человека с откинутой назад головой, воздетыми к небу руками, с выражением экстаза на лице и подписью на основании скульптуры: «Верую».
Кот внимательно смотрел на меня.
— Это очень интересно, — сказал он наконец. — Пожалуй, ты близок к цели, но это ещё не тот ответ. — Он встал. — Я хочу, чтобы ты сейчас пошел со мной.
— Что?
— Оденься, пожалуйста.
Это было сказано равнодушным тоном, и страх, который тлел где-то на дне моей души, вспыхнул вновь.
Я сидел за рулем. Кот — рядом со мной. Ночь была холодная и темная. Время от времени из-за облаков выглядывал серп луны, местами посверкивали звёзды. Осознав, что откуда-то из тех мест прибыло на Землю это существо, я несколько расслабился.
— Скажи, жители вашей планеты ближе нас подошли к глубинному значению истины? — рискнул я спросить его.
Это прозвучало как-то неестественно, педантично; типичный учительский вопрос. Я торопливо добавил:
— Надеюсь, ты не обидишься, если я задам тебе несколько вопросов?
И снова это прозвучало как-то не так. Во внезапном приступе отчаяния мне показалось, что я теряю шанс, даваемый раз в тысячу лет. Мысленно я проклинал свой профессорский опыт, из-за которого говорил языком сухой и скучной лекции.
— Открытку послал ты? — спросил я.
— Да. — Голос, идущий из устройства, которое существо теперь держало на коленях, звучал тихо, но отчетливо.
— А откуда ты узнал мою фамилию и адрес?
— Я вовсе этого не знал. — Прежде чем я успел что-либо сказать, он продолжал: — До того как ночь кончится, ты поймёшь всё.
— О! — Я помолчал, чувствуя холод в желудке и стараясь не думать о том, что ещё произойдёт, прежде чем ночь подойдёт к концу.
— …вопросы? — выдавил я. — Ты ответишь на них?
Я уже открыл рот, чтобы со скоростью пулемёта засыпать его серией вопросов, но не сказал ничего. Что я, собственно, хотел узнать? Множество ассоциаций, теснившихся в мозгу, мешали мне говорить. Почему, ну, почему, люди так зависят от эмоций в решающие моменты своей жизни? Я не мог собраться с мыслями, а время уходило. Когда я наконец заговорил, мой первый вопрос был банальным и, честно говоря, случайным.
— Ты прибыл на космическом корабле?
Он удивленно посмотрел на меня.
— Нет, — медленно ответил он. — Я использовал для этой цели энергию своего мозга.
— Что? Ты преодолел космическое пространство сам по себе?
— В некотором смысле, да. Вскоре человечество совершит первые открытия в области использования энергии ритмов мозга. Это будет переломным моментом в вашей науке…
— Мы уже совершили кое-какие открытия, касающиеся нашей нервной системы и ритма.
— Венцом этого, — последовал ответ, — будет власть над силами природы. Больше я ничего не скажу тебе об этом.
Он замолчал, но ненадолго. Теперь вопросы сами просились мне на язык.
— Возможно ли использование в космических кораблях атомного привода?
— Не в том смысле, как ты это понимаешь, — ответило существо. — Атомный взрыв не может быть ограничен, но можно использовать серию точно рассчитанных взрывов. А это вопрос техники, и с теоретической физикой не имеет ничего общего.
— А жизнь? — пробормотал я. — Как возникла жизнь?
— Это вопрос электронных случайностей, проявляющихся в оптимальной среде.
Тут пришлось остановиться, этого я понять не мог.
— Электронные случайности? Как это понимать?
— Разница между органическим и неорганическим атомами заключается в их внутреннем строении. Углеводороды, наиболее чувствительные при определенных условиях, являются тривиальной формой жизни. Располагая атомной энергией, человек вскоре обнаружит, что жизнь можно создать из любого элемента или химического соединения. Но будьте осторожны. Углеводороды — структуры нестабильные, их можно легко уничтожить на нынешнем этапе развития.
Я поёжился. Легко можно было представить, какого типа эксперименты проводятся в их государственных лабораториях.