Голод

Я усмехнулся, и отсалютовал Молотку. Сенсей херов. Но как всегда прав. Назад я не хочу – к той жизни, в которой я ничего не решал. Эта жизнь гораздо лучше.

В машину сел на заднее сидение, и то после того, как Рома, один из бригады, проверил ее на взрывчатку и прослушку. И всю дорогу до дома был занят тем, чем занят почти все время – делами. Просматривал бумаги, переписывался со своими людьми о том, кому и сколько вкинуть, когда прибудет новая партия очередного товара. Доехали, когда уже стемнело.

- Приехали, - сказал Рома.

- Все, можешь быть свободен, - ответил, отрываясь от смартфона, и вышел из машины.

Сердце привычно замерло перед встречей с Сашей. Дикая радость, что она теперь целиком и полностью моя, не оставляет до сих пор. Даже не верится, что раньше я мог делить ее с Кравченко, мог просто смотреть на нее в окне, и осознавать, что она не моя. И это тоже атрибут старой жизни, которая была отстоем – быть слабым терпилой, выжидающим своего часа.

В доме пахнет выпечкой. Перед тем, как пройти в кухню, я проверил руки – кровь смыл без остатка, не спалюсь.

- Наконец-то! – Саша с улыбкой поднялась со стула, и захлопнула крышку ноутбука. – Хоть бы предупредил, что надолго уехал. Я тут с ума схожу.

- Саш, - подошел, поцеловал в полные губы, наслаждаясь их вкусом, - прости, милая.

- Хоть бы обнял, - надулась она, и с нажимом провела по моим плечам.

А я… завис, блть. Не могу ее обнять. Стою, как дебил, свесив руки, и прикоснуться к ней не могу. И не по тому поводу, который раньше был – не из-за ребенка. Пару дней не мог заставить себя притронуться к ее животу, неприятно было. Даже мечтал, как гребаный урод, что выкидыш будет. Сейчас научился не думать об этом, представляю, что моего ребенка носит, и почти получилось в это поверить. Почти.

Но сейчас кажется, что прикоснусь к Саше, и запачкаю ее. Кровь смыл, руки чистые, да и вины за собой не чувствую – конкурент Кравченко, враждовавший с ним, решил меня убрать, а я убрал его. Все честно. Он сдох, а я живой, и стою рядом с любимой. Только прикоснуться к ней снова не могу. Так было вчера, и позавчера. Пока не постою под душем, из которого льется кипяток, пока не расцарапаю итак изуродованную кожу щеткой, кажется… бред кажется, на самом деле.

Что дотронусь до Сашки своими ладонями, и мое уродство ей передастся. Ее кожа покроется шрамами, ее ранят так, как я раню остальных. Что ее убьют. И все это случится, если на нее попадет хоть капля крови тех, кого я убил. Бл*дский бред.

- Я в душ, потом обниму. В спортзале был, не хочу пачкать, - отмазался, отходя на пару шагов.

- Врешь. Потом от тебя не пахнет, - нахмурилась она, разглядывая меня, будто впервые видит.

Черт, а в прошедшие дни эта отмазка прокатывала.

- Саш, давай по мелочам не ссориться. Я в душ, потом спущусь, и поужинаем, и наобнимаемся. И все остальное. Ночь длинная. Хочешь, скажу, что я с тобой сделаю? – понизил голос, зная, как на Сашу это действует.

Она любит грязные слова, произнесенные шепотом. Животный секс на грани. Грубость, за которой следует нежность. Я, оказывается, тоже это люблю. Сейчас она облизнет губы, улыбнется мне, и…

- У тебя на худи, на капюшоне что-то красное, - прошептала она.

- В спортзале шкафчики красили.

- Да ладно?

- Саш, - рассмеялся чуть нервно, и отступил еще на шаг, - ты же не думаешь, что я гулял, и это помада? Ну бред же!

- Я так не думаю, - мертвым голосом ответила она. – Я думаю, что это капли засохшей крови. И знаешь, Денис, лучше бы это была помада, и лучше бы ты загулял.

- Что ты несешь?

- Где ты пропадаешь все это время? – не выдержала она. – И не смей уходить, пока не поговорим. Ни в душ, ни куда-то еще. Ты уезжаешь надолго, возвращаешься странный. От тебя кровью пахнет! Здесь все кровью пропахло, клянусь, я ее чувствую. Все эти мужчины… Боже, да они уголовники, Денис, по ним тюрьма плачет, и они постоянно у нас! Охраняют, привозят тебя, увозят. Бывают в доме!

- Я тоже уголовник, если ты не забыла.

- Ты отсидел, да, - скривилась она. – Но именно сейчас ты превращаешься в уголовника! Сейчас, Денис! Что происходит? Это ведь кровь? Ты подрался с кем-то? Ты… ты убил кого-то?

- Почему сразу убил?

- Потому что я не знаю, чем ты занимаешься! – выкрикнула она. – И самое страшное представляю. Потому что чувствую, что происходит какой-то кошмар!

- Саша, твою мать, ничего не происходит! – заорал я. – Ты в безопасности, тебя больше никто не заставит делать то, что ты делать не хочешь. Кравченко больше нет, есть я. Просто не лезь не в свое дело, живи себе спокойно, и другим жить не мешай. Это так трудно?

- Трудно, Денис, - всхлипнула она. – Так ты мне ответишь?

- Да. Это кровь, довольна? – прорычал я, потеряв терпение.

Вот что ей стоило сделать вид, что ничего не заметила? Нет, блть, нужно обязательно затеять скандал.

- И ты кого-то убил? – она произнесла это как вопрос, и в то же время, как утверждение.

Догадывается, чувствует. Лучше бы о ребенке думала, а не о том, что вообще женщин касаться не должно.

- Если так, то что?

- То все плохо, Денис, - горько рассмеялась Саша, развернулась, и вернулась в кухню. Села на диван, и похлопала рядом с собой. – Присядешь?

Вздохнул, и подошел к ней. Но сел не рядом, а опустился на корточки у ее ног. Уперся подбородком с Сашины колени, и закрыл глаза.

- Саш, давай не будем об этом…

- Мы будем об этом, Денис. Будем. Может, если бы все это происходило постепенно, я бы и не заметила, но… я не хочу так.

- Как?

- Вот так. С тобой. С тем, в кого ты превращаешься. С преступником, с убийцей. С тем, кого рано или поздно убьют, - зло ответила она. – Ты ведь занимаешься делами Ильи, да? Его убил, и встал на его место?

- Саша…

- Ну и зачем? – скривила она губы, сдерживая рыдания. – Ради денег, да? Или чтобы крутым себя почувствовать? Только не говори, пожалуйста, что все только ради меня, и чтобы я была в безопасности. Я, может, и дура, но не до такой степени. Илья мне объяснил очевидные вещи, и я вижу, что он был прав.

- Илья, блть, - вскочил с коленей. – Илья! Вечно он!

- Да! – прокричала Саша, тоже поднимаясь с дивана. – Да! Илья! И ты прав, Денис. Вечно он. Не забыть, никак, ведь я в тебе его вижу!

- Я не он, ясно тебе? – блть, как же я злюсь на нее, что посмела сравнивать! – Да, я пока занимаюсь тем же, чем и он занимался, но я не он! Я, в отличие от него, тебя свободы выбора не лишал.

- О да, свобода выбора, - едко передразнила Саша. – И я прям взяла и поверила, что уйди я от тебя, ты отпустишь! И я буду сравнивать, Денис. Ты не он, но ты становишься похожим на Илью. И рано или поздно ты просто станешь им. И все ради чего? Ради денег? Власти?

- Ради свободы! – закричал, ведь как она не понимает? – Ты в дерьме не жила, а я жил, и наелся досыта. Теперь же…

- Ой, да ладно, - рассмеялась она чуть истерично. – Хочешь сказать, что сейчас ты свободен, да? Это, по-твоему, свобода?

- Ты даже не знаешь точно, в чем меня обвиняешь. Не знаешь, чем я занимаюсь. Ты просто захотела устроить скандал, и устроила его, - бросил ей. – Скучно живется тебе, Сашенька. Мне бы твои проблемы.

- Точно не знаю, но догадываюсь. И догадки одна страшнее другой, и не думаю, что далеко они от правды ушли. Ты говоришь, что в дерьме жил, но ты… ты скоро сам дерьмом станешь, как ты этого не понимаешь? – устало произнесла она, не поведясь на мои последние слова, чтобы перевести тему. – Мне Илья, хмм, предсказал мою жизнь. Вот только все развивается очень быстро, оттого заметнее. А теперь я предскажу твою, Денис, ты ведь дал мне свободу. Так вот, любимый, ты превратишься в такого-же, как Илья, или даже хуже, ведь гнева в тебе намного больше, чем в нем было. Я от тебя уйду, потому что… да, я люблю тебя безумно, но я и себя люблю. И не хочу наблюдать за тем, как ты превращаешься в мразь. Уйду, потому что мы будем ссориться, ведь эта жизнь – она не для меня. Ты станешь все сильнее, и сильнее уставать от скандалов, и искать развлечения на стороне. А я долго терпеть не смогу, и уйду. Сначала ты будешь пытаться меня вернуть, а потом забьешь на это, и продолжишь наслаждаться своей «свободой», которой нет, но ты почему-то этого в упор не видишь! И тебя убьют. Рано или поздно, но убьют.