Голод

- Почему? – повторил парень. – Объясни, я не понимаю тебя. Я вообще нихера не понимаю. Зачем тебе рожать… это?

Зачем?

Я сказала Дэну правду, и я не против абортов, хоть и сама едва ли на него решилась бы. Да я и не решилась. Сначала из страха, сейчас мне просто жаль этого ребенка, и я начинаю его любить. Причин множество.

- Мне было двенадцать, когда мама заявила мне, что если я залечу, она потащит меня на аборт за волосы, - ответила я. – А я тогда даже поцелуи мерзостью считала, не то что секс. В куклы играла. Но мама все говорила, что рано или поздно я принесу в подоле, и если это случится до восемнадцати – она костьми ляжет, но ребенка не будет.

- Твоя мать – сука.

- Моя мать – это моя мать, - пожала я плечами. – У ее подруг такие дочери были. Вроде, хорошая девочка, отличница, а потом пузо на глаза лезет. Мне тогда крепко в голову въелось не то, что мама говорила, а обратное. Клялась, что если забеременею – рожу. И своего ребенка так шпынять не стану, как это моя мать со мной делала.

- Так дело в глупой детской клятве? – едко уточнил Денис.

- Не только. Еще ко мне твоя мама приходила, - призналась я. – И проклинала. Пожелала мне похожей с ней судьбы: родить ребенка, и страдать из-за него. Только ей было больно из-за несправедливости, а мне она пожелала инвалида. Или мертворожденного. Я полный анализ прошла, - поделилась я, - и вроде, все с ребенком в порядке. Но я просто должна его родить, понимаешь? Здоровый он будет, больной, еще до рождения проклятый… да хоть какой. Он будет только моим.

- Я не понимаю, Саша. Это глупые причины.

- Он будет только моим, - повторила я. – Мужчины приходят, и уходят. Они о многом просят. Слишком о многом. И я должна гадать: будешь ли ты любить меня, если я откажусь выполнить твою просьбу. А может, вообще возненавидишь. Этот ребенок будет только моим. Именно потому что он всем вокруг мешает, он должен родиться. Назло. Пусть растет здоровым и счастливым, а я буду любить его. Вот и все. Аборта не будет, Денис. Проси, требуй, проклинай меня, но… прости, даже ради тебя я этого не сделаю.

Наверное, это судьба. Все вокруг почему-то твердили мне, что если я рожу ребенка – это сломает мне жизнь. Возможно, так и есть. Но если я пойду на поводу у своих страхов, я точно знаю – этого я себе никогда не прощу. И никогда не решусь забеременеть, завести ребенка. А, будь что будет!

- Глупость. Саша, какая же это глупость – верить во все это.

- Может быть. Так что, Денис, я свое решение приняла, и ребенка оставляю. Я по-прежнему твоя? Теперь я в комплекте иду.

Денис молчит. Закрыл глаза, как и я пару минут назад, и не отвечает. Чувствую себя самой последней тварью. Спросила, так спросила.

- Если я отвечу, что не принимаю этого ребенка, то ты ведь права окажешься. Как ты там сказала? Мужчины приходят, и уходят. И ты уверишься в этом окончательно, - скривил Денис губы в горькой улыбке.

- Как и миллионы женщин по всему миру, - кивнула я. – Они разочаровываются в любви, но живут дальше. Пусть и ради детей.

- И ты так будешь. Останешься с Ильей, будешь растить вашего…

- Я с ним не останусь в любом случае, ты не так понял. Либо ты, либо никто. И ненавидеть я тебя не стану, что бы ты не выбрал. Ты, итак, слишком многим ради меня, и из-за меня пожертвовал. Я не прошу, я спрашиваю. Что ты выбираешь? Можешь ответить потом, можешь вообще не отвечать. Но тебе нужно поторопиться, и уйти отсюда, - я кивнула на дверь. – Уходи. Ты меня не в опасности оставляешь, Илья меня не тронет хотя бы, потому что я его ребенка ношу. А ты уходи.

- Хорошая идея: уйти и оставить тебя. Сбежать, нахрен. А ты, Сашенька, сама все разгребай, - хмыкнул он. – Или уйдем вместе, но тогда я должен буду принять чужого ребенка. Да хрен бы с тем, что он не мой, он ЕГО.

Черт. Мы оба идиоты. Возможно, юрист и нотариус уже приехали, Илья не из тех, кто ждет долго. И меня уже ищут. И Дениса. И с минуты на минуту найдут, но мы стоим, и ведем беседы. От них никому лучше не становится, только хуже. Но, понимая это, и я, и Денис не двигаемся со своих мест, как приклеенные.

- Ну! – поторапливаю я парня.

Денис стоит, чуть опустив голову. Не реагирует. Думает, но о чем? Не решается послать меня куда подальше? Так я не врала, судить не буду, как и обижаться. Просто приму.

О чем же ты думаешь, Денис? Почему не уходишь, почему молчишь?

- Саша, - поднял он на меня глаза, и я поняла – решение он принял. – Я…

Дверь быстро открылась, и в туалет заглянул хмурый Егор – охранник Ильи. А, увидев нас, он вошел внутрь.

- А я вас везде ищу! – мрачно произнес мужчина. – Вам пора. И тебе тоже, - перевел он взгляд на Дениса. – Прошу на выход.

ГЛАВА 23

Так и знала. Слишком затянулся наш разговор. А Илья просто взбесится, узнав, что мы с Денисом были наедине. Что я не к медсестре за таблетками пошла, а к нему.

Сердце бешено стучит, я на грани обморока. Но все же начинаю:

- Егор…

- Саша, иди, - оборвал Денис, и повторил с нажимом: - Иди. Я разберусь.

Я вышла из туалета на негнущихся ногах. И пошла, едва соображая, что вообще происходит. Мне действительно нужно отдохнуть, поспать. Не пару часов, а пару дней. Отлежаться, выздороветь. Если во время разговора с Дэном мои ощущения были сосредоточены на душевном, то сейчас пришло телесное. Вернее, вернулось.

Тошнота. Головокружение. Слабость и боль в ушибленных мышцах.

«Денис сказал, что разберется, - сказала я себе, поднимаясь по лестнице. – Не бежать же мне к этому Егору, и не умолять молчать о том, что он нас застукал. Денис разберется. А если не разберется, то… ну и пусть»

- Ну наконец-то, блть, - рявкнул Илья, когда я вошла в его палату. – Ты где была, а?

- Таблетки выпила, присела на скамью, и отключилась, - соврала я. – Не так уж долго меня не было. Успокойся, пожалуйста, - поморщилась я, и кивнула мужчинам: - Здравствуйте.

Одного из них я видела на каком-то приеме – вроде это юрист. Второй мне незнаком. Оба они смотрятся в больничной палате чужеродно – сухощавые, будто припыленные мужчины в деловых костюмах. Тогда как оба мы с Ильей выглядим так, что краше в гроб кладут.

- Андрей, дай ей бумаги, пусть распишется.

- Вот, - знакомый мне Андрей встал, уступая мне стул, и протянул планшетку и приличную кипу бумаг. – Распишитесь на каждой странице внизу, на первой и последней в каждой подшивке нужны еще расшифровки подписей.

Я монотонно кивнула, и честно постаралась вчитаться в текст. Но буквы расплываются перед глазами, разбегаются, как насекомые. Зажмурилась, постаралась еще раз, и поняла, что я даже один абзац не осилю.

- Может, потом подпишу?

- Сейчас, - сказал Илья.

- Я прочитать не могу, мне плохо.

- Ты же таблетки выпила, - вызверился муж. – Так какого хера тебе плохо? Я сказал уже, что в бумагах ничего такого. Просто по документам ты теперь владелица почти всего, что у меня есть.

- Но…

- Саша! Если я захочу, ты подпишешь любые бумаги, ясно? Я и скрывать не стану ничего. Любое признание могу заставить подписать. Что ты – убийца, что наркотой барыжишь. Надо будет – я и такие бумаги получу от тебя, - прошипел Илья. – Посыл поняла? Мне нахер не надо тебе сказочки рассказывать. Просто возьми ручку, и подпиши бумаги.

Илья прав. Захочет – заставит, и ничего я не смогу сделать. Просто потому что слабее. А значит… значит нужно просто подписать эти чертовы бумаги, и идти спать. Иначе я просто свалюсь.

Я, чуть сощурившись, чтобы хоть строчки видеть, поставила в нужных местах кривоватые из-за дрожащей руки подписи и расшифровки, дождалась, пока второй мужчина поставит печати, и молча вышла из палаты.

Илья меня не стал задерживать.

- Надо найти Дениса. Он хотел сказать мне, - пробормотала я. – Он что-то хотел ответить.

Он не стал бежать, хотя я ясно объяснила, что ему нужно уходить. Решил остаться со мной? Но ведь он не сказал мне, что примет этого ребенка. Может, поговорил с Егором, как-то убедил его молчать, и ушел? И не вернется?