Страница 10 из 40
— Какого квадратизма? — удивился подполковник.
— Кубизма, — поправил Шольт и улыбнулся чуть шире.
— Йоша, надо было предупредить! Я бы провел с ним воспитательную работу!
— Не надо, дядя Валерек. Тетя Снежка и тетя Ханна нарисуют.
Ханна возила кисточкой по бумаге, глядя на ресницы Шольта и запоминая его улыбку, и вздрогнула от вопроса Йонаша:
— Ой, тетя Ханна, а зачем столько синего?
Шольт с Валерианом немедленно уставились на рисунок.
— Это будет пруд, — выкрутилась Ханна.
— А-а-а! С прудом вообще крутецки получится!
Пруд наезжал прямо на стволы деревьев. Ханна попыталась сосредоточиться на рисунке, но этому помешал гомон в зале.
— Свет вырубили!
— Да что ж такое!
— Позвони в энергосеть, спроси, надолго ли.
— Мужики! — заорал кто-то от здания МЧС. — Мужики, юго-западная подстанция горит! Вроде бы взрыв был!
Ленивое недовольство развеялось, как пепел на ветру. Улица наполнилась криками, топотом и воем сирен. Шольт схватился за захрипевшую рацию, выслушал пару фраз, расслабился, поставил локти на стол:
— А мы в резерве.
Кшесинский отвел от уха телефон, позавидовал:
— Поперло!
— Хлебнем еще, Сретение на носу, — отмахнулся Шольт.
— У нас генератор есть? — спросил Ёжи.
— Только для бытовых нужд, печи не потянет, — Ханна отложила рисунок, пообещала Йонашу. — Я сегодня закончу.
Они спустились в подвал, не с первой попытки, но запустили генератор, а по возвращении на веранду узнали неприятную новость.
— Свет дадут завтра утром, — сообщила Снежка. — Сказали, что в нашем округе подключат только больницы и правительственные учреждения. Были бы мы на другой стороне — попали бы в список. А на этом кубике ничего важного нет.
— Тогда закрываемся, — скомандовала Ханна. — Снимай кассу, пока батарея держит.
— Подожди! — оторвался от телефона Валериан. — Упакуйте мне десятка три пирожков и блинчиков в контейнеры, сколько найдется. Отдел кормить надо.
К такому же выводу пришли спасатели и тот невзрачный пожилой волк, который в первый день стукнул Шольта газетой. Из кафетерия вынесли три огромных коробки, забрав все припасы подчистую. Снежка сняла кассу, повесила табличку: «Закрыто» и начала помогать уборщице складывать пустые стаканы в пакеты для мусора. Ханна поймала пристальный взгляд Ёжи, кивнула, предлагая изложить проблему.
— Мне нужно с вами поговорить, — пробубнил тот.
Из долгих и путаных объяснений стало ясно: Анджей не ошибся, Ёжи отказали от квартиры после столкновения ведра с болтами с хозяйским автомобилем. Хмурый волк напирал на то, что выгнали его не за неуплату и дебоши, а за несчастный случай.
— Если бы вы сдавали квартиру чуть-чуть дешевле, мы со Снежкой смогли бы снимать ее на двоих. Это было бы очень удобно — мы рядом, всегда поможем, если возникнет какая-то проблема в кафетерии.
Ханна немного покапризничала — исключительно для виду, идти поперек воли Анджея она не собиралась — и согласилась сдать квартиру по средней цене на районе.
— Я позвоню в агентство, они приедут, привезут бланки, подпишем договор.
— Спасибо, — просиял Ёжи.
— Пока не за что.
— Тетя Ханна, надо пруд дорисовать, пока светло, — Йонаш дернул ее за юбку. — А тетя Снежка мне еще один натюрморт нарисует, и я завтра всё сдам.
— Конечно-конечно, — пообещала Ханна и подумала, что унесет пейзаж хотя бы во двор — под взглядом Шольта ничего путного изобразить не получалось.
Глава 11. Лиса и виноград
Отступление было тактической ошибкой. Следом за ней во двор потащился весь клуб рисовальщиков. Шольт шел рядом со Снежкой, которая бурно жестикулировала, показывала на виноград, оплетавший стену дома до крыши, и взахлеб объясняла:
— Вот это окно, видите? Кухня! Я открыла окно на кухне, протянула руку и сорвала одну гроздь. Вкуснейший! Белый! Без косточек! Но я не могу дотянуться до тех, которые под крышей. А они такие спелые! С оранжевыми боками!
«Басня «Лиса и виноград» в новом прочтении», — глядя на сияющие голубые глаза и розовые щеки, подумала Ханна.
Шольт посмотрел на Снежку — свысока и снисходительно. Уточнил:
— Надо забраться на крышу и нарвать винограда? И ты нарисуешь второй натюрморт?
— Я и так нарисую, — обиделась Снежка. — Это не торговля. Просто виноград очень хороший, жалко, что пропадает.
— Пап, — подал голос Йонаш, — а ты сможешь на крышу залезть?
— Без проблем. Кошку за трубу зацепить и вперед.
— Нарвешь?
— Я на смене, в резерве.
— Освободишься и нарвешь?
— А вы хозяйку спросили? — мазнул взглядом по Ханне Шольт.
— Можно?
Снежка с Йонашем посмотрели на нее одновременно. Ханна пожала плечами, пробормотала: «Делайте, что хотите» и ушла в квартиру.
Ей захотелось временной передышки, короткого одиночества. Слишком много людей и оборотней толклось рядом каждый день. И, хуже соринки в глазу, раздражал Шольт. Мелькнула мысль — позвонить родителям, пожаловаться. Ханна обдумала эту мысль и отложила телефон. Она вдруг поняла, как жалобы будут выглядеть со стороны. Оскорбленная Снежка сияет глазами и щеками, щебечет, ловко управляется с двумя альфами, один из которых перевозит ей вещи с квартиры на квартиру, а второй доверяет ребенка и собирается резать вкуснейший виноград с оранжевыми боками. А она, Ханна, дуется, как будто ее обделили вниманием. Не оскорбили, не посулили бутылку медовухи за пейзаж и не предложили никаких услуг.
«Фу такой быть!»
Она задернула шторы и отлежалась в спальне, накрыв лицо свернутым полотенцем, чтобы добиться полной темноты перед глазами.
«Это сенсорные и моральные перегрузки, — думала она. — Я издергана, недавно пережила измену мужа и развод, затеяла новое дело, запомнила почти сотню новых лиц. Мне трудно. Я ищу повод, чтобы сорвать раздражение. Шольт физически привлекателен, это плохо. Плохо для убеждения себя в том, что лучше не смотреть в его сторону. Однако у него скверный характер и непонятное семейное положение. Может быть, завтра в кафетерий войдет вернувшаяся из отпуска или командировки волчица, обнимет Йонаша и поцелует Шольта в щеку. Это сразу подействует как холодный душ. Мне всегда претило лезть в чужую семью. Шольт исчезнет из моих мыслей, после того, как я увижу его супругу».
Успокоив себя подобием медитации, Ханна спустилась во двор с двумя банками газировки. Одна себе, другая — Йонашу.
— В холодильнике только две, — объяснила она. — Если хотите, можно сходить в магазин и что-то купить.
Ёжи оживился, Снежка задумалась, Шольт пожал плечами.
— Пап, сходить тебе за минералкой?
— Не надо, занимайся рисунками.
— Давайте я сделаю чаю, — предложила Снежка. — У меня чудесный черный чай с фруктами. Ни у кого нет аллергии на вишню и цитрус?
Шольт с Йонашем дружно замотали головами. Снежка удалилась. Ханна распечатала банку газировки и приступила к завершению пейзажа, повторяя себе, что выдающиеся художественные способности для переэкзаменовки в начальной школе не нужны. Зеленая краска не хотела перекрывать синюю. Пруд получился глубоким и неблагоустроенным — без лебедей, с падающими в воду деревьями и кустами.
Снежка принесла поднос с чашками и какой-то выпечкой, когда Ханна сражалась с облаками.
— Кусочек стола мне освободите, пожалуйста! Перегрузила, боюсь, чашки сползут и упадут.
— Давай я заберу, — Шольт протянул руку к подносу.
— Осторожно, горячее!
Шольт посмотрел на чашку, свою руку в перчатке, и со знакомой снисходительностью объяснил:
— Это кевлар. Экипировка огнеупорная.
— А зачем? — Снежка проследила за чашкой. — Вы же не пожарный.
— Да хотя бы по тросу спускаться, чтоб ладони не обжигало.
— А-а-а…
Ханна невольно прилипла взглядом к перчатке. Серая — двух оттенков: накладки темнее, соединительная ткань светлее. Рука выглядела неуклюжей, как будто Шольту выдали карикатурное подобие детских варежек. Может быть, по тросу и удобно спускаться, но мелочь из бумажника уже не достанешь. Интересно, каков кевлар на ощупь?