Девиант 2

— Как это вообще работает? Пройти три раза чертоги, чтобы встретиться с тобой? Но я ведь уже встретился. Почему я сейчас не могу загадать желание?

— Во-первых, не верь всему, что написано в путеводителе. Особенно, если его писал я, — мерзкая самодовольная ухмылочка вновь выползла на это мерзкое самодовольное лицо. Так и хочется треснуть, но одного раза мне хватило. — Во-вторых, нужно не пройти Чертоги, а пройти Чертог. Последний Чертог. Дойти до конца. Пройти его полностью? Понимаешь?

— Нет.

— Вот и я не понимаю, — вздохнул он. — Но Последний Чертог точно существует и его точно можно пройти. Но суть в том, что он открывается лишь после трех прохождений и никак не связан с Чертогами Безумия.

— Или ты опять все выдумал, чтобы повеселиться.

— Или так, — покивал Амодеш. — Суть в том, что покровители не боги, как нас называют. Не важно, кто мы и откуда. Важно, что у нас тут своя игра и ставки тоже ого-го. А я люблю игры. И еще больше люблю в них побеждать. И для этого мне нужен ты.

— А скрепка? Три захода и все такое?

— Все покровители ищут Последний Чертог. Но мы не можем действовать самостоятельно, это ограничение… Скажем так, вне нашей власти. И потому вынуждены использовать последователей.

— Аватаров?

— Любых. В основном аватаров, их легче контролировать. Потому я вырезаю их в первую очередь, стоит им зайти в мои владения. И как ты уже догадался, даже это я не могу сделать сам, приходится выставлять своих аватаров.

— Театр.

— Театр, — кивнул Амодеш.

— У этих Аватаров, которые пришлые, такая же задача? Найти Последний Чертог? То есть эта туфта про желание, она не от тебя исходит, это что-то важное для всех покровителей?

— Эта туфта, как ты выразился, как-то связана с моими Чертогами. Но при этом даже я не знаю, как именно. И это, знаешь ли, неимоверно бесит.

— Так в чем проблема? У тебя мало последователей, которых ты способен провести за ручку?

— Я не могу нарушать правила своей же игры. Равновесие, вероятности, последствия, баланс. Я могу оперировать случайностями, но все требует платы. Например, последователь Барона Чумы дал тебе несколько дельных советов. Взамен у Барона на поле появилась очень сильная фигура. Или ты не сдох по глупости. Взамен, не сдох кое-кто, кто лучше бы сдох. И поверь, каждое мое вмешательство лишь усложняет партию. Потому что, если я помогаю, то сразу нескольким сторонам, иначе не будет баланса. А игра без баланса — плохая игра. А в плохие игры никто не будет играть. А если никто не играет в Чертогах, то никто никогда их не пройдет.

— И еще ты станешь слабее, если у тебя кончатся последователи.

— Возможно, — уклончиво ответил он. — Или я стану свободным.

— Правильно я понимаю, ты хочешь, чтобы я пошел неизвестно куда, сделал неизвестно что, для того, чтобы ты мог получить заветный приз, который даже неизвестно что делает. И если ты при этом будешь мне помогать, то станет только хуже? И на кой хрен мне тогда на такое соглашаться?

— А вот это правильный вопрос, — начал улыбаться Амодеш и эта его улыбка мне совсем не понравилась. — Дело в том, что у тебя нет выбора. Ты уже в моей команде.

— Не специально.

— Не имеет значения. Ты выбрал сторону. Мы либо вместе выиграем, либо вместе проиграем.

— Только у меня жизнь одна, а последователей у тебя больше.

— Хочешь, чтобы я соврал, что ты у меня особенный и самый любимый?

— Было бы неплохо.

— Деви, за все тысячи лет, что я веду Чертоги, я еще ни разу не встречал игрока, похожего на тебя. У меня есть ощущение, что в этот раз все будет иначе. Считай это интуицией, но я уверен, что в этот раз мы сможем разгадать эту головоломку и пройти до конца.

— Перебор, — хмыкнул я. — Ты даже не старался.

— Я и не пытался. Я просто пригласил тебя, чтобы познакомиться лично. И сказать, что эта партия итак стала слишком сложной. Так что дальше ты уж как-нибудь сам. Но я буду рад, если ты выберешься.

— И что, даже совета не дашь? Не будет напутствия на дорожку?

— Хлебальник надвое не треснет?

— О, узнаю Амодеша. Ладно. Подведем итог. Ты замутил какую-то бредятину про три прохождения, но она ложь. Но не совсем ложь. Пройти все же надо, но не для того, чтобы встретиться с тобой и загадать желание. Но желание загадать можно, но не тебе. Исполнять будет кто-то другой. И что делать после трех прохождений твоих чертогов, чтобы попасть в последний чертог — ты не знаешь. Все верно?

— А ты начинаешь мне нравиться.

— Получается, есть кто-то выше вас. Круче покровителей. И он оставил вам пасхальное яйцо, как-то связанное с твоими чертогами. И вы все за ним бегаете, но понятия не имеете, где оно и что это вообще такое. То есть игроки — это мальчики на побегушках у других мальчиков на побегушках.

— Никто не любит умника, — вежливо улыбнулся он.

— И теперь вопрос. Насколько эта информация… Общеизвестна?

— Скажем так, те кто в курсе, не считая покровителей, должны сидеть очень высоко. Настолько, что тебе лучше с ними не связываться.

— И зачем эта информация мне?

— Если ты должен поскользнуться на лестнице и сломать шею, но ты об этом знаешь заранее, то поскользнешься ли ты? Пойдешь ли ты вообще по лестнице в таком случае? Знания меняют будущее.

— Ты знаешь будущее?

— Нет. Никто не знает, магия хроноса вне наших возможностей. Но я знаю, что ни один мой последователь без этой информации не преуспел. А их были тысячи. Зато мои последователи, примерно понимающие, что на самом деле происходит, прошли гораздо дальше.

— Для этого ты хотел, чтобы я выпил твою кровь? Чтобы стать аватаром и попасть под твой контроль?

— И стать сильнее. Не забывай, чумные тебя почти не чувствовали в начале партии. Комедия распознала и не убила.

— Последний вопрос. Кто-нибудь проходил чертоги трижды?

— Мои последователи — нет.

— А не твои? — насмешливый взгляд и изогнутая бровь были красноречивее любых ответов. — Понятно. Не вмешивается он в партию. Как же.

— Эй, это другое. Убивать игроков — нельзя. Не баланс. Поэтому приходится убивать всех.

— В смерти все равны?

— Да, если ты не последователь Вечной Госпожи. Ее миньоны ровнее.

— Кажется, я ошибся командой.

— Это точно. Ладно, Деви, с тобой, конечно, весело, но твои друзья наверху заждались, а проявлять бар для игроков тоже, знаешь ли, не просто. Так что, если ты больше ничего не будешь заказывать, то попрошу свалить отсюда нахрен.

— А если буду?

— Стакан воды — десять черепов.

— А рюмашка той чудо-настойки? Не для себя, для друга.

— Четыре тысячи черепов.

— Я буду жаловаться в антимонопольную службу и в потребнадзор. Скажу, что у вас тут сотрудники без прививок работают.

Амодеш посмотрел на пару чумных, что сейчас столкнулись в проходе и никак не могли разойтись.

— Медкнижки у них есть, а всех крыс доела Комедия. И проверяющие ничего не увидят, у них глаз нет, — он многозначительно кивнул на дальний столик, где стояла трехлитровая банка.

— Отстой, — вздохнул я, вставая со стула. — Не приятно было пообщаться.

— Не взаимно, — усмехнулся Амодеш.

Когда дверь закрылась, бармен устало облокотился о стойку и почесал за ухом панду, неотрывно лакающую божественную амброзию из блюдечка.

— Алкоголик, — вздохнул он. — Что скажешь по нему?

Панда на мгновение подняла голову, облизала мордочку, фыркнула и вернулась к блюдцу.

— Очень информативно. А ты что думаешь?

Куча хлама поскрипела, зашевелилась, но затем, будто передумала и снова рухнула на место.

— Никакой помощи от вас, нахлебники. Идите, поиграйте на улице.

Хлам медленно собрался в голема, только в этот раз не такого угрожающего, более призмисто. На полу остался лишь поднос, правда, уже без черепов.

— Вот бы сей-йча-а-а-ас пое-е-е-есть, — прокатился металлический лязг по залу. — Хо-о-оть ко-о-осточку поглода-а-ать.

— Не паясничай. Катись уже отсюда, там снаружи полно косточек, глодай сколько влезет. А ты чего глазки строишь? Думаешь, если милый, то все можно? Катись с братом.