Страница 2 из 16
— Генерал, — прапорщик Брюнхвальд поклонился.
Волков несколько мгновений смотрел на молодых людей, как бы оценивая их, и потом произнёс:
— Господа, вы ведь лучшие фехтовальщики в нашем отряде.
Фон Готт и Максимилиан переглянулись, а потом фон Готт отвечает:
— Ещё капитан Франц Нейман весьма неплох, и наш Хенрик тоже. И фон Флюген тоже, хотя и молод.
— Фон Флюген? — Максимилиан взглянул на товарища и усмехнулся. — Я бы не решился отнести его к хорошим бойцам.
— Ну почему же? С копьём или с алебардой он очень проворен, — не согласился с прапорщиком Людвиг фон Готт. — К тому же он совсем молод. Он моложе всех нас.
— Вот поэтому я бы и не согласился, — настоял Максимилиан.
— Господа, господа…, — генерал жестом прервал их. — Речь сейчас идёт не о том, кто из вас лучше, а кто хуже. Мне нужны два самых умных. Поэтому я и позвал вас.
Молодые офицеры опять переглянулись, видно было, что им приятен этот комплимент. Но они не понимали, что от них нужно генералу. И тот пояснил:
— Я хочу, чтобы вы отправились к собору Непорочной девы, там, где-то рядом, есть школа фехтования. В этой школе собираются люди нашей веры, которые любят оружие и поединки, — Волков сделал паузу.
— Мы знаем, кто ходит в фехтшуле, господин генерал, — заверил его Максимилиан.
— Вот и прекрасно, — произнёс Волков. — Пойдёте в ту школу, — он замолчал и думал, как лучше объяснить молодым людям задание.
— Нам нужно кого-то вызвать на поединок? — предположил фон Готт.
— Убить кого-то? — догадывался прапорщик.
Волков только махнул на них рукой раздражённо:
— Кажется, я зря посчитал вас умными, — и, видя, что теперь они молчат и готовы слушать, продолжил: — Пойдёте в ту школу и попросите мастера взять вас. Дескать, гарнизонная служба — это сплошное уныние. И вы хотите хоть чем-то себя занять. Вот и пришли поучиться у местного мастера. Ну, например, вы, Максимилиан, хотите отточить навыки работы с мечом и баклером.
— Я предпочитаю меч и кинжал, — заявил прапорщик.
— Хорошо-хорошо, с мечом и кинжалом, — согласился генерал. — А вы, фон Готт, с чем пожелаете поработать в фехтовальном зале?
— Мне всё равно, господин генерал, хоть с мечом и баклером, хоть с молотом, хоть с алебардой; чему мастер может научить, тому я и буду рад, — отвечал фон Готт. — Только я не пойму, какая наша цель. Вы хотите что-то выведать в той школе?
— Да что я там могу выведать в этой школе? — барон даже усмехнулся. — Нет, господа. Ничего вам там выведывать не нужно.
— А зачем же нам туда идти?
Наконец Волков сформулировал для этих молодцов задачу:
— Мне нужно, чтобы вы подружились с молодыми людьми, которые туда ходят, — он чуть подумал и добавил: — Да и с немолодыми тоже. Там всяких возрастов любителей в достатке.
— Ах вот оно что! — понял фон Готт. — Нам надобно подружиться с ними, а не задирать их. Так это ещё проще.
— Ну уж и не знаю, будет ли это проще, — с сомнением произнёс Максимилиан. — По мне, так затеять ссору — нет ничего легче.
— Вот именно, — поддержал его барон. — Тут вам потребуется и хитрость, и терпение, и чувство такта. Особенно вам, фон Готт.
— Мне? — удивился тот. — А почему особенно мне?
— Вы человек высокородный, а в подобные школы ходят и пекари, и трубочисты. Будет ли вам по силам пропускать удары от бюргеров и потом не злиться на них? Улыбаться им, да ещё пить с ними воду из одного ковша, там же столы не сервируют, все пьют из одного ведра, коли жажда одолевает.
— Я много раз бывал в разных школах, я всё это знаю — и знаю, что среди бондарей бывают людишки, которые похрабрее многих благородных будут, — важно отвечал Людвиг фон Готт, — и я, как вы, господин генерал, выразились, не дурак, понимаю, что всё это какая-то военная хитрость. А раз так, то я для дорогого дела и за стол с бюргером сяду, и руку любому свинопасу пожму.
Это было как раз то, что Волков хотел от него услышать. Ну а насчёт Максимилиана барон даже и не сомневался. Он полез в кошель и достал два талера.
— Все школы платные; вот это вам, думаю, что этого хватит на неделю, а дальше будет видно.
Максимилиан с поклоном взял деньги и тут же одну монету отдал товарищу. Они поклонились и готовы были уйти, но барон остановил их и напутствовал:
— Господа, не ждите ласкового приёма, вам в этой школе будут так же не рады, как нам не рады в этом городе.
Молодые люди понимающе кивали, а барон продолжал:
— Если кто-то вас оскорбил, вы кланяетесь и уходите, если кто-то будет вас вызывать на поединок, вы кланяетесь и уходите, если какой-то задира будет говорить вам, что вы трусы, вы отвечаете, что я вам настрого запретил принимать вызовы, после…
— Кланяемся и уходим, — догадался Максимилиан.
— Именно. Мы, конечно, хотим завести здесь друзей, но главное — это не допустить свар между нами и горожанами. Помните, мы тут не в гостях.
— А может, раз они так на нас злы, нас и вовсе не примут в эту школу, — предположил фон Готт.
Волков на секунду задумался, а потом произнёс:
— Полагаю — примут. В школах заправляют мастера, а им нужны деньги, а ещё им нужны хорошие ученики, которыми они могут похвастаться; для этого они и турниры устраивают, а вы, насколько я могу судить, бойцы хорошие. Так что вам не откажут.
— Не откажут, — заверил его Максимилиан. — Нас с фон Клаузевицем, с покойником, да примет Господь его душу, в Ланне приглашали во все школы, чтобы посмотреть на нас. На наши приёмы. Я же у него тогда учился, я помню, его буквально за руки тянули. Просили его: приди да просто выйди против меня.
— Верно, верно, — заметил Волков. — Так что в школу вас, думаю, примут. А за Клаузевица, Максимилиан, зайдите в церковь, поставьте свечу и прочитайте молитву.
Глава 2
Как они ушли, он всё ещё вспоминал редкостного храбреца и настоящего рыцаря Георга фон Клаузевица, даже прочёл короткую молитву в его имя. Но потом, подумал, что если дело с фехтшуле «Непорочной девы» как-то начнёт складываться, ему потребуются ещё и другие, местные люди. А таких людей как раз знал человек, в котором рыцарства и полкапли было не наскрести. И тогда он позвал к себе фон Флюгена. Генералу нужен был хранитель имущества Его Высочества Карла Оттона Четвёртого в городе Фёренбурге и окрестностях Хельмут Вайзингер.
— Найдите мне его, фон Флюген, скажите, что я его жду в казармах, — распорядился генерал.
И когда молодой человек уехал, сам отправился обедать в неплохую харчевню. Но не в ту отличную, в которой его недавно угощал бургомистр. Так далеко от бараков со своими солдатами, признаться, генерал отъезжать опасался. Он ещё не успел отобедать, когда вернулся фон Флюген и доложил, что нашёл хранителя имущества и тот клялся, что уже вскоре будет в казармах.
Вайзингера пришлось прождать почти до вечера, уже смеркаться начало, прежде чем он появился с один из своих помощников, с тощим приказчиком по имени Вельснер и с тремя большими телегами хорошего бруса и плохих досок. Он думал, что генерал зовёт его, чтобы устроить выволочку, так как в казармах всё ещё не было нужного количества спальных мест для солдат, посему после поклонов стал уверять Волкова:
— Вот, досочки завёз, а завтра уже будут плотники с утра, начнут работать. Будут людям вашим кровати. Вельснер, спроси у солдат, кто желает подзаработать и выгрузить дерево?
Человек пошёл к солдатам, а Волков тем временем, мрачно осматривая привезённые доски, только и сказал:
— Горбыли.
— А ну и ничего, — сразу отвечал хитрец, — сверху на них тюфячок положить, солдат и не заметит, что на горбыле спит. Мягко будет. А тюфяки соломенные я уже тоже заказал, сорок две штуки.
Генерал не стал цепляться: солдатам, людям, которые, наверное, четверть жизни своей спали на земле, даже и горбыли, если они под крышей и рядом с печкой, покажутся настоящей постелью. Он только заметил: