Страница 4 из 19
— Тихий? — спросила Минога. — Да он бешеный! Он потому тихий, что себя боится…
— Интересно, — сказал майор.
Абрам, откидываясь назад, внёс ящик пива.
— Вот Абрам, говорят, видел, как ты опять костёр зажгла на берегу.
— Моё дело, — сказала Минога.
— Не твоё, — сказал майор. — Со стройки нарекания… Новый директор звонил.
— С директором я сама разберусь, — сказала Минога, — это он для вас директор…
И вытащила из серванта стеклянную тару, чтобы пить пиво и вино белое, чтобы помянуть то, что помнить не хочется.
— Скажи, Дуся… — спросил Абрам. — Ты костёр с намёком разожгла?
— Умный ты чересчур, Абрам, — сказала Минога.
— Скажи… мы опять что-нибудь не то делаем? — поднял Абрам на неё синие свои, пронзительные глаза.
— Пей пиво… — мягко сказала Минога. — А лучше спой…
— Про синюю воду? — спросил майор.
— Про синюю воду… — сказала Минога.
Он поднял глаза к потолку и положил руки на стол, поджав пальцы с выжженными ногтями.
Вот такие дела. Мне рассказали, я — вам. Моё дело сторона.
Директор о Миноге и слышать не хочет.
Когда он приехал, его поселили по соседству от Миногиного дома, и он уже видел её несколько раз, когда она в стёганом халате бродила вокруг дома и глядела то на реку, то на недалёкую стройку.
И директору казалось, что, когда она смотрит на стройку, кипучая работа перестаёт быть кипучей.
Директору казалось, что вся затхлость, вся болотность и убожество мира были собраны в этой женщине.
И директор говорил себе: «Ну ладно, недолго уже всему этому…» Хотя чему «всему этому», ему не удавалось сформулировать однозначно.
Тут всё одно за одно цеплялось.
Городок захолустный, медленный, а стройка довольно большая, быстрая. А директору передали совершенно точно, что Минога сказала про директора, будто вся его работа в том, что он, директор, хочет сделать городу вставную челюсть, стало быть, считает его инвалидом.
Директор даже не сразу понял. А когда понял — задохся.
— Что?.. — спросил директор, ужаснувшись этому дикому образу. — Так и сказала?
— Ага. А город, говорит, не инвалид, и директор ничего ещё не знает, у него, говорит, молоко не обсохло, так она сказала, и не ему судить.
Директору было тридцать два года, и молоко у него обсохло.
— Ладно, — говорит он. — Новое всегда борется со старым, тьма со светом. Предложим ей квартиру подальше, а её частный дом, конечно, на снос.
Однако это разумное предложение споткнулось о старые бумаги.
Оказалось, что дом, хотя и действительно был частным владением, однако был бесплатно выстроен по постановлению давнего горсовета, председателем коего тогда был Фонин, ныне благополучно руководящий придорожным кафе-модерн.
Директор первый раз слышал, чтобы кому-либо частный дом выстроили бесплатно, и потому не поверил, что так может быть. Справедливо предположив давние махинации сильно пьющего Фокина, он хотел было озадачить этим делом заводского юриста, но этого вовсе не потребовалось, так как ему как раз сообщили, что произошло убийство некоего Золотова, и Миногу забрали по подозрению, и приезжает инспектор.
— Ну вот всё и выяснилось, — сказал директор и успокоился было.
А как только успокоился, ему тут же сообщили, что приезжий инспектор не только Миногу отпустил, но и сам ведёт себя странно, и костёр на берегу исправно горит каждую ночь.
— Надо с этим кончать, — сказал директор и созвонился с Сергеем Ивановичем.
— Мы сами хотели прийти, — сказал Сергей Иванович. — И Фонина прихвачу.
— Если её оправдают, я добьюсь, чтобы её выселили из города, — сказал директор, заканчивая разговор.
Но оказалось, что разговор ещё и не начинался.
— Вот вы строите завод электронного оборудования, — сказал Фонин. — А какими приборами человека определить?
— К чему вы клоните? — спросил директор.
— А я не клоню… Я впрямую… Вот человек делает чего-нибудь поперёк всех, всех злит… А глядишь — на круг выходит — от этого человека польза… Бывает?
— Бывает… Если человек новатор.
— Так ведь это он потом новатор, — сказал Сергей Иванович. — Когда докажет… А пока не доказал, как узнать, новатор он или озорник?
— У него ж язык есть?.. Он же объяснить может, за чем он, как вы выражаетесь, поперёк идёт?
— Язык-то у неё есть, — сказал Фонин. — Это точно… Ещё и характер будь здоров.
— Вы о ком? — спросил директор.
— Да вот всё о соседке вашей, о Копыловой…
— Ну нет… Эту женщину мы обсуждать не будем.
— Факт… Чего её обсуждать… Она сама себя обсудила… У этой женщины характер такой, что её язык невесть что болтает… А пуще всего про себя…
— А почему мы должны ей не верить?
— Мало что она болтает… А у нас свои-то головы на плечах есть или нет! Баба город спасла — враг она этому городу или нет? Должны мы это взять в зачёт или как?
— Копылова город спасла? — спросил директор.
— Ага.
— Это в каком же смысле?
— А в таком смысле, что люди в нём живы, потому что Копылова костёр зажгла.
— Костёр? — воскликнул директор.
— Ежели б эта Минога костёр не зажгла, я б не в начальники вышел, а в покойники, — сказал Сергей Иванович.
— Какой костёр, я вас спрашиваю?!
— А чего это вы? Кричите, понимаешь…
— А потому что каждую ночь костёр кто-то зажигает. Пожарники ругаются.
— На берегу?
— На берегу… Значит, это она?.. Прелестно. — Директор взял трубку и открыл рот, чтобы приказать.
— Погоди… — сказал Фонин. — Погоди.
— В милицию надо звонить, — сказал директор.
— Погоди… Если это она зажгла, мы что-то опять не то делаем…
Директор с недоумением положил трубку. И дальше директору рассказали про костёр.
— Герр Зибель город заминировал… Во-от… А всех жителей на берег согнал в концлагерь… Уходя, город взорвать хотел, а жителей под нашу бомбёжку поставить.
— Каким образом?
— А таким образом, что собирался возле концлагеря костёр разжечь… Вот бы наша авиация и отбомбилась… на людей-то.
— Так… — сказал директор.
— Объявил: вы, дескать, швайны, сигналы своим самолётам подавали, костёр жгли… теперь сами от своих подыхайте… Ну, мы в отряде об этом его плане не знали… Мы знали только, что город заминирован, и, чтоб не дать городу погибнуть, налёт готовили на склад этот, где у них пульт был… во-от… А кто-то взял да и раньше Зибеля костёр разжёг возле этого склада… Наша авиация прилетела и стала фугаски кидать. Полгорода на минах подняло… Мы так смекнули — предательство… Миногу схватили…
— Она?
— А кто же? Конечно, она… Хотели было к стенке поставить… а тут толпы по улицам бегут… детишки кричат… Ну, всё и выяснилось… Дома-то, выходит, подорвались, а люди живы… Все до единого… Вот и рассудите: спасла она город или нет?.. Людей-то, выходит, герр Зибель сам в сторонку отвёл… Вот теперь и суди, кто прав был: мы или она?
— Ну это ясно…