Контуженный: РОКОШ

Я знал, что мне нужно делать, поэтому сразу же направился в противоположный конец казармы, чтобы занять место у самой стенки, так хоть с одной стороны соседей не будет, эту мудрость я впитал за годы, проведенные в Рязанском военном училище. В течение двух минут все койки были заняты, и мы построились вдоль коридора.

«Значит так, вы теперь щенки, до псов вам еще надо вырасти, время вашей подготовки составит два полных цикла, и не все смогут ее пережить. Вы знали на что соглашались, когда шли в десант. Десант – это дисциплина! Если я хоть раз не увижу подобного порядка в казарме, вы очень сильно пожалеете об этом. Сегодня останетесь без жратвы. Приказ о вашем зачислении будет готов завтра утром, ничего, потерпите. Шмотки уложить так, как указано на плакатах», – он кивнул на стены и только сейчас я обратил внимание, что они густо облеплены всевозможными плакатами и инструкциями, я посмотрел на все это и из меня вырвался нервный смешок.

«Тебе смешно, курсант?», – проревел громогласный голос, и мне в лицо уперся бешенный взгляд командира.

«Никак нет, господин десантник второго класса», – гаркнул я в ответ и уставился перед собой.

Однако, мужика, как говориться, понесло: – «Всем изучить то, как должен выглядеть добросовестный курсант и десантник, как должно выглядеть его спальное место, и что разрешается хранить в личном ящике. Всем привести полученную форму в уставной вид. Через три часа отбой, учтите, если мне придется прервать свои занятия и меня вызовут к вам, все вы у меня кровью умоетесь. Особенно ты!», – ткнул мне он пальцем в грудь.

«Так точно», – прокричал я как можно громче.

Командир нашей учебной роты развернулся и потопал к выходу, уже перед самой дверью от отдал команду «вольно» и вышел. Большая часть курсантов тут же повалилась на выбранные кровати, а я дисциплинированно направился изучать плакаты. Бог ты мой, космическая цивилизация, а тут плакаты, да, сделанные на пластике, но как же это похоже на то, к чему я привык. Первым делом я пристально изучил плакат, на котором был изображен десантник в полный рост в лихо заломленном на бок берете, меня аж передернуло от того, как плохо был отбит берет на картинке, лично для себя я сделал выбор, что отобью свой берет так, как я привык, и ничто не сможет мне помешать. Разобраться со всем остальным тоже не составило проблем, вещей-то у меня никаких не было, все пришлось оставить, даже наручный искин меня заставили снять, единственное мое развлечение. Закончив с плакатами и нарисовав у себя в голове план своих дальнейших действий, я направился на дальнейшее изучение казармы. Необходимо было посетить первое по важности место в казарме, санитарный блок, он же гальюн. Ну что вам сказать, все в лучших традициях армейского минимализма, три душевые кабинки на всю ораву, исключительно холодная вода и абсолютно никакого уединения. Ряд умывальников, ряд дырок в полу с обозначенными местами для ног, все убрано в серый однотонный материал похожий на металлический кафель. Зеркальная полоса шириной в полметра по периметру комнаты завершала ее незамысловатый интерьер.

Я подошел к умывальнику и открыл кран, вернее хотел это сделать, но тут стояла хитроумная система экономии воды, она отмеривала небольшую порцию, как только я подносил руки под самый носик, пришлось несколько раз повторить свои действия, чтобы я смог полностью намочить свой уродливый берет. После того, как он промок, я отжал его и нацепил на голову, после чего началось известное каждому десантнику или морпеху священнодействие. Искусству отбивания убогих беретов и превращения их в нечто более-менее приличное меня научили на первом курсе училища. К сожалению, у меня не было с собой ничего, что могло бы мне облегчить мой труд и повысить качество работы, ни бритвы, ни сахара, ни того, чем бы их можно было заменить. Поэтому, пришлось все делать ручками, постепенно берет начал менять свою блинообразную форму и становиться похожим на то, что будет приятно носить. Пятнадцать минут напряженного труда и на меня смотрит из зеркала совсем другой человек, теперь надо только чтобы он высох и сохранил новую форму. За все это время я не увидел никого из своих сокурсников, скорее всего они сейчас даже встать не в состоянии. А что буде с ними завтра? Я ухмыльнулся и вышел из санитарной комнаты, как я и предполагал, всего несколько человек из курсантов вчитывались в плакаты, которыми были завешены стены казармы, остальные, не удосужившись даже разуться, лежали на своих кроватях.

«Эй, десантура, – крикнул я во все горло, – чего разлеглись, думаете он к нам сегодня еще не заглянет, очень сомневаюсь, так что советую сделать так, как сказал командир».

«А не пошел бы ты, красавчик, – послышался вялый голос одной из курсанток, – сил нет».

«Завтра будет еще хуже, вы вообще ходить с трудом будете, послушайте добрый совет», – пообещал я и решил больше не учить ребят жизни, они сами должны на собственной шкуре испытать все прелести солдатской непростой судьбины.

Придется, видимо, и мне с ними за компанию пострадать. Однако, все изменилось уже через несколько минут, дверь в казарму с грохотом распахнулась от сильного пинка, и к нам ввалилось несколько человек, если быть точным, то четыре парня и две девушки. У всех них комплекция напоминала дедушку Шварца в лучшие его годы, да что тут с ними делают, причем девушки, хоть и выглядели не так монструозно, но существенно отличались от тех, кто попал вместе со мной на один курс.

«Снэк, – гаденько спросил один из них у своего товарища, – а кто это у нас тут на койках до отбоя разлегся».

«Кажись новых сучек набрали, Ридли, и они совсем не уважают наши десантные правила, – пробасил верзила, – надо бы их научить, как устав любить».

«А ну встать, когда с вами старшие разговаривают, смирно!», – неожиданно низким голосом прокричала одна из вошедших девушек.

Послышались приглушенные стоны поднимающихся с кроватей новоиспеченных курсантов, они были настолько деморализованы сегодняшним днем, а тут похоже настало время настоящей прописки и серьезных проблем для здоровья. Как только строй курсантов более-менее встал на свои места перед личными ящиками, группа старшекурсников, а никем иным они быть не могли по определению, я уже в достаточной степени изучил различные отличительные нашивки на форме курсантов, чтобы увидеть ту, которая говорила о том, что они уже провели в этих стенах один год своей жизни. Группа раскачанных задир старшего курса двинулась вдоль нашей построившейся учебной роты, и как только они поравнялись с первым в строю моим сокурсником, то его снесло мастерски поставленным прямым ударом в скулу. Так они и пошли, отвешивая удары каждому курсанту. Опа-па, да тут похоже еще и дедовщина махровая присутствует. Ну что же, подождем, помнится мне и со мной когда-то нечто подобное случилось, только в нашу казарму ввалились срочники, которые решили показать будущим офицерам кто есть кто на белом свете. Тогда эта история не окончилась ничем хорошим, носов в тот памятный вечер сломано было немало, прилетело и мне, так как большая часть абитуриентов сломалась и предпочли не оказывать сопротивление, зато те, кто дал отпор, пользовались в дальнейшим большим уважением как среди курсантов, так и среди тех же срочников.

Тут же, как я погляжу, никаким сопротивлением и не пахнет. Наконец-то очередь дошла и до меня, и я внутренне собрался. Была не была, посмотрим, на что я сгожусь. Как всегда, в предвкушении боя организм сам начал подготовку, в кончиках пальцев закололо и в голове прояснилось, значит, началась выработка адреналина, хорошо, мне он понадобиться, следом на лице начала расплываться холодная ухмылка, верный признак того, что окситоцин и кортизол побежали по венам и начали поступать в мозг, мне уже начало казаться, что эти парни не такие уж и непобедимые.

Тренированный мозг начал выстраивать алгоритм боя и по всему выходило, что всех уработать мне никак не удастся. Первого можно вырубить, он расслаблен и не ожидает отпора, потом трое парней и каждый пойдет в атаку, подготовлены они неплохо, значит, бьемся до последнего, сейчас придется собственной кровью зарабатывать первые очки авторитета.