Удар акинака

А потом арабы, отошедшие примерно на милю, неожиданно собрались в кучу и, похоже, начали о чем-то совещаться. Итальянцы тоже воспользовались передышкой, чтобы по очереди освежиться у источника и пополнить фляги с водой. Перевязали раненых и оттащили в одну из хижин убитых. Поделили патроны. Пулеметчики раздали часть обойм из своих магазинов тем, у кого осталось мало боеприпасов. Один из пулеметов сломался окончательно и бесповоротно. Услышав об этом, Леоне вслух пожалел, что вместо этого выкидыша мысли итальянских инженеров они не взяли пусть и более тяжелые, зато испытанные в боях английские Максимы.

Капитан, следивший за непонятной суетой у арабов в чудом уцелевший настоящий цейсовский бинокль, неожиданно присвистнул.

— Порка Мадонна! Готов поспорить на что угодно, что там турки, — объяснил он. — Похоже, им зачем-то нужен этот оазис. Не хотели ли они через него уйти в Египет? — подумал он вслух. Но, не дождавшись ответа ни от Леоне, ни от подошедшего с докладом капрала Коста, об этом вопросе больше не вспоминал.

Между тем арабы оставались на месте, а к оазису неторопливо пошагал, помахивая палкой с белым флагом, тот самый, увиденный капитаном в бинокль турок.

— Синьор капитан, парламентер, — доложил задумавшемуся Скарони капрал Капоне. — Пристрелить его?

— Нет, не стоит, — ответил, покачав головой капитан. — Интересно, что он нам хочет предложить.

— Пойду я? — предложил Леоне.

— Нет, пойду, поговорю лично, — ответил ему Скарони. — Он наверняка и по-итальянски говорить не умеет. Но, если офицер, французский знать должен.

— А если сподличает, синьор капитан? Вдруг выстрелит? — осторожно вступил в разговор Капоне.

— Устроит подлость — подстрелите. Но я полагаю, не станет. Если устроят что-то такое — веры им не будет и все насмерть встанут, но их сюда не пустят, — усмехнулся Скарони. — Дай-ка мне что-нибудь такое…

Догадливый Капоне быстро свистнул солдата, притащившего какую-то условно-белую тряпку, примотанную веревочкой к черенку от лопаты.

Пока Сильвио Скарони собирался и шел от позиции к нему, турок спокойно ждал, воткнув палку с белым флагом в землю перед собой.

— Добрый день, мсье капитан, — поприветствовал он Скарони на неплохом французском. — Капитан Кемаль.

— Капитан Скарони, — ответно представился Сильвио. — Добрый день. Если он, конечно, добрый, — добавил капитан, покосившись на валяющиеся трупы людей и лошадей.

— Капитан Скарони, если вам небезразлична судьба ваших людей, я предлагаю вам почетную капитуляцию. Вы заберете все оружие, запасы воды и покинете оазис. Я обещаю, что мы не будем вас преследовать. Нам необходим только оазис…

— У вас хороший французский, капитан Кемаль. Вот только я видимо им плохо владею, — ответил Скарони. — Почему я должен капитулировать и эвакуироваться? Мне и моим солдатам здесь намного комфортнее, чем в пустыне.

— Не хотите по-хорошему? — разозлился турок. — Тогда мы атакуем снова и потом живые позавидуют мертвым.

— А вот это не комильфо, мсье, — беззаботно улыбнулся Скарони. — Но я вас понимаю… Мой ответ — мы будем сражаться.

— Хорошо, — едва сдерживая злость, буркнул в ответ турок. — Даю вам еще полчаса на обдумывание. Оревуар, мсье, — бросил он, отворачиваясь.

— Оревуар, — ответил ему в спину Скарони. А по возвращении на позиции капитан сразу подозвал капрала Капоне и приказал ему взять пару солдат и езе раз обыскать все брошенные хижины в оазисе. — если успеете осмотрите и рощу на предмет возможных тайников.

— Я понимаю так, синьор капитан, что у торк здесь спрятано что-то серьезное, — сразу сообразил капрал. — Поищем.

Найти итальянцам ничего не удалось, а еще одну атаку они отбили с большим трудом. Приближалась ночь и с ней риск, что понесшую большие потери роту вырежут в темноте.

Но вот тут появилась… нет, не кавалерия из-за холмов, которая должна приходить на помощь всем положительным героям по канонам любимых лейтнантом Леоне приключенческих романов. Появилась в небе странная туча, которая примерно через четверть часа оказалась одним из трех приписанных к экспедиционному корпусу дирижаблей. Обнаружив пытавшихся его осьрелять из своих винтовок арабов, дирижаблю неторопливо набрал высоту и зависнув над арабским лагерем, накрыл его градом небольших авиационных бомб. А потом до самой темноты гонял остатки разбегающейся арабской конницы по пустыне вернувшись к оазису и встав на якоря лишь перед самым заходом солнца.

Повторный обыск оазиса, предпринятый после этого почти всей ротой Скарони, тоже оказался неудачным…

Коммандер Бонд благополучно добрался до Сан-Стефано, в котором расположилась главная квартира командующего болгарскими войсками объединенных Первой и Третьей армий генералом Дмитриевым. Болгары усилили войска, атакующие Константинополь, и начали применять в уличных боях артиллерию. Не стесняясь при этом сносить дома огнем горных орудий, сопровождавших пехотные роты. Одновременно в бухте Скания и на набережные Галаты, по берегам Золотого рога, а также неподалеку от дворца Топкапу высадились десанты английских, французских, итальянских и немецких моряков и пехотинцев. Причем первыми в Топкапу ворвались именно англичане и немцы. В результаты возникшей неразберихи и стрельбы по мародерам дворцовый комплекс изрядно пострадал. А также, как показали последующие расследования, был почти полностью разграблен.

К неимоверному удивлению остальных участников оккупации Константинополя и окрестностей, русские успели захватить изрядный плацдарм на европейском берегу Северного Босфора, включая и деревню Буюк-Дере. Причем не только устроить полевые укрепления, но подвезти и установить в них некоторое количество пулеметов и тяжелой артиллерии. А рота стрелков и охотничья команда шестнадцатого стрелкового полка даже сумели пробиться в русское посольство, полностью очистив его окрестности от мародеров.

Расположившийся в Ускюдаре султан Махмуд и слышать не хотел ни о заключении мира с Балканским союзом, ни о продолжении войны. Но пока он колебался, стараясь стравливать между собой успевших сбежать в Скутари младотурецких лидеров и прочих политиков, трое из них смогли сговориться. И устроили военный переворот. Эвнер-паша, Джемаль-паша и Талаат паша рассчитывали договориться с Англией и Германией, объявив республику «которая не должна отвечать за грехи империи» и вернуть хотя бы Константинополь. Тем более, что среди победителей в Балканской войне уже начались раздоры по поводу его принадлежности. Да и приславшие войска и флоты великие державы тоже по-разному смотрели на дальнейшую судьбу бывшей османской столицы.

Однако тут ко всем бедам, обрушившимся на империю, добавилось еще и арабское восстание в Хиджазе . Эмир Мекки, этого священного для всех мусульман города, традиционно выбирался из прямых потомков пророка Мухаммеда от его внука Хасана ибн Али, назначался османским султаном и был вторым по значимости религиозным авторитетом в империи после султана-халифа. Власти Османской империи старались раздувать противоречия между соперничающими ветвями Хашимитской династии, чтобы не давать эмиру Мекки добиться явной независимости от Стамбула. Но теперь, после свержения султана, амбициозный эмир Фейсал получил возможность не только избавиться от османского владычества, но и создать свое арабское королевство. Еще до переворота он отправил своего сына Абдаллу в Египет, где тот встретился с лордом Китченером, генеральным консулом Великобритании и фактически теневым правителем страны. На предложения Абдаллы тот отвечал уклончиво, но не исключил возможности «при определенном стечении обстоятельств» поддержать борьбу эмира за независимость.

Первый выстрел, давший начало Великому Арабскому Восстанию, был сделан самим эмиром Хусейном из его дворца в Мекке. Он лично взял в руки винтовку и выстрелил в сторону османских казарм, дав сигнал к началу восстания. В течение трех дней хашимитские силы захватили почти всю Мекку. Османский губернатор Галиб-паша в это время находился в своей летней резиденции в высокогорном местечке Эт-Таиф в сотне километров к востоку вместе с основой частью гарнизона. Поэтому город охраняли не больше полутора тысяч солдат. Однако крепость, расположенная на вершине горы, продержалась против войск эмира четыре недели, обстреливая город из артиллерийских орудий. Несколько снарядов попали в Заповедную мечеть и подожгли навес над одной из главных святынь ислама Каабой. Осколки еще одного снаряда попали в фасад мечети, поразив написанное на стене имя третьего Праведного халифа Усмана ибн Аффана, что арабы восприняли как «предзнаменование неизбежного падения Османской державы». В конце концов у осажденных артиллеристов закончилось продовольствие и боеприпасы, и они были вынуждены сдаться восставшим. После того, как эмир Хусейн дал сигнал к началу восстания, отряд из четырех тысяч всадников ополчения бедуинского племени гарб под командованием их вождя эмира Мухсина напал на портовый город Джидда на Красном море. Гарнизон из полутора тысяч османских солдат, имея солидный запас боеприпасов и продоволсьтвия, несколько дней успешно отражал атаки арабов мощным артиллерийским и пулеметным огнем. Боевой дух мятежников непрерывно падал и казалос турки смогут ужержать город и порт. Однако получившие известия о боях под Джиддой англичане отправили на помощь восставшим три канонерские лодки. Которые подвергли турецкие позиции интенсивному обстрелу из скорострельных орудий калибром в шесть и четыре дюйма. В результате деморализованные турки сдали город