Стена между нами

Кажется, я и сама уплываю вдаль, растворяясь в этом потоке, но всего пара секунд — и Дор отпускает меня. Ардере на миг закрывает глаза, вырываясь из плена собственной магии, потом осторожно привлекает меня к себе, шепчет негромко:

— Спасибо, что позволила почувствовать это, Огонек.

— Спасибо, что научил чувствовать.

В этот раз всё происходит совершенно иначе. Не остается ничего, кроме пронзительной, щемящей, доводящей до слез нежности. Исступленное желание, сводившее нас с ума в прошлый раз, кажется теперь смешной подделкой рядом с настоящими чувствами. И к сердцу любимого мужчины я тянусь гораздо стремительнее, чем совсем недавно к его телу.

Наши пальцы переплетаются, Дорнан всем весом прижимает меня к покрывалу. Я слабее, беззащитна перед его магией, силой и волей. Но это абсолютно не пугает, лишь делает удовольствие острее. Уверена, ему не нужна моя свобода, равно как мне — его власть. То, что мы ищем, нельзя отобрать, можно только получить в дар — и я дарю без малейшего колебания и сомнения. Знаю, что не перестану быть собой, даже лишившись половины души, хотя бы потому, что взамен получу гораздо больше.

Кожа к коже, сердце к сердцу. Поцелуи Дора окончательно перестают быть безобидной лаской, его губы скользят по моей груди и животу, бесстыдно касаются того, что ниже. Мои пальцы стискиваются на его плечах, оставляя заметные следы. Время растягивается и замирает, ласка превращается в сладкую пытку — и сдерживать стоны становится невозможно, да и нужно ли? Дор отпускает меня, только когда становится очевидно, что больше я просто не выдержу. И лишь после этого делает меня по-настоящему своей.

Глухие удары двух сердец. Треск огня. Я растворяюсь в наших вздохах и магии, пронзающей мир вокруг яркими сполохами. Где-то вдали поет ветер, раскачиваются цветущие стебли вереска, а сотни звезд горят в небе над уснувшими землями. Мы тоже звезды, мы плывем в вышине, купаясь в бескрайней темноте этой ночи.

— Тут так тихо, словно мы одни во всем мире.

Дракон лежит рядом, подперев голову рукой. Он расслаблен и спокоен, даже белое пламя в глазах потухло, оставив только умиротворенную синь.

— Ты же сама хотела спрятаться.

— Вот так одна маленькая человеческая женщина крадет правителя целого народа. Не жалко своей свободы?

— Не больше, чем раньше, — усмехается он. — Кроме того, не знаю, кому из нас двоих стоит больше переживать. Я, кажется, уже говорил, что тебе от меня не сбежать, однако ты почему-то не восприняла угрозу всерьез, — произносит он, рассеянно проводя кончиками пальцев по моей обнаженной коже.

— Знаешь, ты ведь не обязан это делать.

— Что именно?

— Связывать себя обязательствами. Особенно теперь, особенно со мной.

Он усмехается и откидывается на спину, сонно потягивается, закладывает руку за голову.

— Ты правда думаешь, что всё ещё можешь убежать от меня?

— Не убежать, — я приподнимаюсь и слегка толкаю его, чтобы не смел засыпать посреди разговора. — Я не о побеге говорю. Посмотри на меня.

— Я и смотрю, — он действительно поворачивается, только взгляд замирает гораздо ниже моего лица, приблизительно на уровне груди.

— Дор! — возмущенно прикрываюсь краем покрывала. — Прекрати!

— Я вовсе не на то смотрю, — задумчиво отзывается он. — Хотя, заметь, имею полное право. Просто ты светишься. Вот тут, — он кладет ладонь напротив моего сердца. — Совсем как должна бы светиться после свадебного обряда. Удивительно, да? Ты приняла мою магию безо всяких клятв и обетов, разделила её поровну в один миг. Теперь мы с тобой одно целое перед лицом Прародителей, Огонек.

Он приподнимается, мягко привлекает меня к себе, позволяя свернуться в его объятиях клубком.

— И что будет дальше? — спрашиваю тихо.

— Вернемся в город. Найдем способ справиться с Руэйдри и его ручным жрецом. Придумаем, как оправдать тебя. А потом будем просто жить, бессовестно наслаждаясь каждым мгновением.

— Нет, Дор. Я спрашивала не о нас. Я хочу знать, что будет с нашими народами. С людьми, драконами. Со Стеной.

— То есть? — он немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо. Хмурится, но слушает внимательно.

— Так не может длиться вечно, это неправильно. Посмотри, куда нас завело это противостояние. Даже нас двоих, что уж говорить о народах? Нет, я не оправдываю Риана, не встаю на его сторону, лишь говорю, что зерно лучше прорастает на возделанной земле. Жизнь за Стеной сложна и полна лишений, потому идеи киссаэра находят отклик во многих сердцах. Люди хотят справедливости и стремятся к ней. Да, неверными способами и порой слепо, но, обвинив их в глупости и жестокости, проблему не решить. Потому вы, ардере, первенцы богов, не должны прятаться от собственных страхов. Нас разделяет вовсе не Стена, а ложь и молчание.

— Я уже объяснял, всё не так просто.

— Знаю, поверь. Но… ты же видишь, становится только хуже, значит, кто-то должен решиться на перемены, сделать первый шаг. Пусть осторожный и, возможно, безрезультатный, но это лучше, чем сидеть и дрожать в ожидании очередного восстания. Ты сам учил меня: любовь можно создавать.

— И что же ты предлагаешь, Огонек?

— Для начала — позволить преодолеть Стену тем, кто хочет этого. Таким, как Брейди, таким, как Мика. Тем, кто в этом нуждается. А еще — киссаэры не должны единолично распоряжаться магией.

— Они проходят обучение, привыкают контролировать сырую силу и менять её. Это необходимо, вспомни хотя бы разрушенный мыс, а у тебя была лишь капля моей мощи.

— Тогда вам придется делать эту работу самим. Вы всё равно делились магией, так делайте это лично. Пусть люди видят и знают, вы не захватчики, вы отдаете то, что по праву ваше.

— Предлагаешь прилететь в людские поселения, просто опуститься с неба и изменить всё? — на его губах вдруг появляется грустная улыбка. — Знаешь, я пытался. Давно, еще в юности. Сбежал от родителей, перелетел Стену. И рухнул к ногам людей в каком-то богами забытом селении, переломав крылья.

— И что сделали люди? — спрашиваю осторожно.

— Ничего, — он пожимает плечами.

— Не пытались убить тебя? Как-то навредить? Запросить за твою жизнь выкуп?

— Нет.

— Вот видишь, не все из нас так уж жестоки. Так позволь мне помочь. Знаю, что просто не будет, возможно, придется отступить или придумать новый путь. Но ты смог достучаться до меня. Сможешь и до остальных, — я легко глажу ладонью его щеку. — Вместе мы справимся, ведь так?

— Не боишься разочарований?

— Меньше, чем лжи.

Он прижимает меня сильнее.

— Упрямый, настырный, неугомонный Огонёк. Но, может, ты и права. Возможно, нам действительно пора двигаться дальше.

Главa 33. Я проведу тебя

Мы так и не ложимся спать, говорим ни о чем или молча смотрим в огонь. Перед самым рассветом одеваемся и выходим на улицу. Утренний туман стелется в долинах, на востоке медленно разгорается бледная полоска синевы. Дорнан устраивает меня на спине, поднимается в небо, бесшумно скользит среди облаков. На подлете к городу нас встречает еще одна крылатая тень. Кеган. Он описывает широкий полукруг и занимает место за спиной владыки. Что ж, хорошо, союзник нам не помешает.

Нам удается проскользнуть в город задолго до того, как просыпаются первые жители. Стража, конечно же, замечает нас, но не тревожит, уверена, на то у них есть железный приказ владыки.

Мы прощаемся слишком стремительно для тех, кто не хочет даже секунды быть вдали друг от друга. Мне следует вернуться в храм, ему — в замок, и тут мы оба бессильны что-то изменить.

А потом начинаются долгие дни в одиночестве. Айоней исправно навещает меня, скрашивая добровольное заточение. Сехеди рассказывает о событиях в городе, однако пока радоваться особо нечему.

Все силы ардере оказались брошены на поиски Руэйдри, однако он исчез так же бесследно, как и появился. Чтобы не сойти с ума от однообразия, прошу Айонея принести мне книги. Историю, своды законов и всё, что он сам посчитает необходимым, по сдерживанию магии. Теперь я довольно отчетливо ощущаю силу Дорнана в собственном теле. Она не настолько покорна, чтобы я могла зачерпнуть из этого огненного океана, более того, она закрыта и запечатана, словно вино в бутылке. Однако я помню, что отчаяние и взрыв эмоций один раз уже пробили защиту, разрушив каменный мыс, потому хочу сделать всё, чтобы не повторить этот подвиг где-то в городе. К счастью, сехеди находит время, чтобы объяснить основы контроля.