Страница 116 из 117
Запустил туториал (теперь при моем уровне развития я мог запускать его по нескольку раз) на изготовление блочного лука, и остаток дня собирал компоненты, пилил, вырезал, точил, сушил и собирал новое оружие. Клепки, шарниры и стержни делал из золота, которое мог редактировать прямо в инвентаре, в редакторе мыслеформ. Окончательную сборку придется осуществлять завтра, после того как рога лука просохнут над костром. При оказии надо будет заменить их на стальные или ещё на что получше. Была мысль сделать рога лука из шипов дракона, но они, к сожалению, оказались абсолютно не гибкими.
Следующим пунктом я сделал себе копье-рогатину из длинного шипа дракона. Все-таки иметь качественное оружие для боя на средней дистанции просто необходимо. Я мыслью вылепил из шипа дракона черное копье с кривоватым граненым древком и с широким пером, но добавил элемент рогатины — стопорную перекладину. Надо еще будет украсить вымпелами или лентами, а то всё оружие у меня какое-то сухое, практичное. В принципе, после такой лепки субстанция, из которой состоял шип дракона не затвердевала, то есть в принципе я могу менять его форму, дорабатывать, доделывать, или, даже, переделать совсем в другое оружие. Все-таки повезло мне с драконом, удачно всё получилось…
Еще я задал системе меры расстояния и времени. Осколочная память выдала мне информацию по анатомическим мерам Древней Руси, и задал их системе с привязкой к моему телу: палец, ладонь, пядь, локоть, аршин, сажень, верста. По времени я приказал системе засечь промежуток от полудня до полудня и разделить его на 24 равных промежутка, назвав их часами. Час поделил на шестьдесят минут, минуту на шестьдесят секунд, этого должно хватить на первое время. Формировать недели, месяцы и годы в системе я пока не стал, рано, надо получше разобраться в устройстве этого мира.
Отходя ко сну, я распорядился системе начать перезагрузку, но она, к моему удивлению, не помешала встретиться с русалками.
Место было красочное, на вершине большого холма, достаточно большого чтобы на нем мог уместиться Дуб-Ясень-Клен. Он изменился, стал стройнее и выше, впадины в его коре тускло светились зеленым, а с его ветвей опадали призрачные светящиеся зеленым же листья. Падали они медленно, словно погружаясь под воду. А еще Дуб теперь был на несколько рядов окутан массивной золотой цепью, и судя по виду, состояла она из золота дракона, из протовещества.
Небеса оказались предзакатные, яркий глубокий оранжевый цвет граничил с бледно желтым и бирюзовым. Солнца, как всегда, на небе не было, а вот звезды проклевывались. Также имелись редкие двухцветные облачка, спиралевидной формы.
Холм бы покрыт цветами, множеством цветов всевозможных форм и расцветок. Эти цветы были уникальны совсем как снежинки, ни одна форма и ни один цветовой оттенок не повторялись. От земли парило пьянящим теплом жар-цвета.
Русалки принарядились, цветастые полупрозрачные сарафаны, расшитые цветами и каменьями, венки на головах, гирлянды цветов и ожерелья из драгоценных камней на шеях. Их глаза заметно светились, изумрудным и лазурным светом.
Вместо приветствия каждая подарила мне по чувственному поцелую. Надо отдать должное, сурица что-то изменила во мне, теперь русалки воспринимались совсем как живые люди. Спектр эмоций и гамма ощущения всё также были обширны, но перестали быть абстрактными, стали близкими и плотными.
— Какие вы красотки, — восхитился я.
— Ага, — усмехнулась Лала, — как говорится, не бывает некрасивых русалок, бывает мало сурицы…
— А чего вы вдруг одеваться стали? — уточнил я. — По статусу теперь не положено голенькими по мальчикам бегать?
— А мы ли? Это же ты нас такими видишь, — улыбнулась Дубравка.
— А вы тогда почему меня голыми видите? — слегка удивился я.
— Не поднялся, наверное, пока по еще статусу в наших глазах, — невинно предположила Лала.
— Расскажете, поподробнее? — предложил я.
— Да что тут рассказывать? — отмахнулась Дубравка.
— Ну, про точки, расскажите, которые открыли…
— Думаю, это можно. У тебя изначально только три из них открыты были, ум, разговор и ощущения. Попав сюда и почуяв наш запах, ты сумел пробудить в себе волю. Путешествуя во снах, ты открыл сновиденье. Затем через эгрегоры мы открыли тебе виденье. Убив дракона, ты открыл бытие, а сорвав жар-цвет — забвение.
— А где они?
— Разум в голове, речь в горле, ощущения в солнечном сплетении, сновидение в левой половине груди, виденье — в правой, воля в животе, бытие слева за пределами тела, забвение справа за пределами тела.
— Мм, бытие связано с инвентарем, как я понимаю, поэтому мне кажется, что я словно что-то достаю слева, когда использую его. А забвение?
— Точка открыта, но ты её ещё никак не используешь
— А как?
— Экспериментируй, пробуй, это невозможно объяснить, поскольку разум это всего лишь одна точка из восьми, далеко не главная.
— Забавно… Так, а что конкретно все эти точки дают, за что отвечают?
— Что это за точки — вполне себе из названия видно, за что отвечают — тоже. А как ты их использовать будешь это уже от тебя зависит. Сейчас ты, например, воспринимаешь мир описательно, связкой разум-речь-ощущения, что дает тебе осведомленность. Но ты вполне можешь использовать более короткую и надежную связку воля-виденье, которая даст тебе прямое знание о природе вещей…
— А у вас сколько точек?
— А вот это тебе рановато знать, не поймешь…
— Ясно, — вздохнул я, — опять темните. А одежда с вас снимается?
— Может быть, может быть… — загадочно сообщила Дубравка.
— Вообще, красиво вы тут все устроили, даже Дуб украсили, цепь ему пожаловали. Вот гляжу я на него и думаю, что придумал себе позывной. Стану-ка я Баюном. Обстановка-таки располагает, все атрибуты Лукоморья имеются, я бы, наверное, и локацию так назвал, только тут моря нет. А хотя ладно, пусть будет Лукоморьем, — махнув рукой решил я.
Баюнами я называл местную прокачанную версию рыси. Как волки прокачивались в лютоволков, олени в индриков, белочки в импов, так и рыси прокачивались в баюнов. Они были более массивны, с более выраженными бакенбардами и висячими кисточками на ушах, тройными рядами клыков и звуковым ударом, которым они могли сбивать с деревьев белок-импов на средней дистанции.
— Люди придут, море искать будут, а его тут нет? — скептически уточнила Лала.
— Ага, вот смеху то будет, — активно покивал я головой.
— Да, некоторые русы точно не меняются… — легонько хлопнула себя по лбу Лала.
— А чего так нарядно у вас сегодня? — спросил я. — Что-то празднуем?
— Ну да, — ответила Дубравка. — Ты сурицу испил, раскрылся до предела, чем не праздник?
— А за одно и расставание наше, — с плохо скрываемой грустью в голосе добавила Лала.
— Значит, пора? — сердце у меня екнуло и перестало биться.
— Да, — согласилась Дубравка. — Это естественный ход вещей. За весной приходит лето, за летом осень, за осенью зима. Глупо было сопротивляться течению бытия…
— Мы сначала думали грустно попрощаться, осень устроить и всё такое, — улыбнулась Лала, — но потом решили, что это лишнее.
— Ты же не навсегда уходишь, а в последний раз, — добавила Дубравка. — Так что будем веселиться и мечтать о будущем…
— Я, кстати, всё узнал, — заявил я русалкам, — и всё придумал. Тут мне по секрету бог поведал что битва за его престол началась. Я решил поучаствовать и занять престол. Стану главным и тогда заживем мы как в сказке…
— Забавно, — удивилась Дубравка, — что ты это знаешь…
— Непонятно откуда, — согласилась с ней Лала.
— Я полон сюрпризов, — выпятил я грудь колесом. — Знаю, что надо четыре горы захватить, войти в серединную локацию и сесть на трон.
— Ну, не всё так просто, — засмеялась Дубравка. — Горы откроют великие изломы, а те уже следующую локацию для покорения…
— Великие изломы — это то место, где мы с вами? — уточнил я.
— Да, один из, Серебряная Гряда, так его зовут, — согласилась Дубравка, — вернее называли. Теперь это официально Лукоморье.